Ричард Длинные Руки – барон - Гай Орловский

Я торопливо смешивал, жидкость в чаше стала зловеще красной, в глубине заблистали крошечные молнии. Когда проходил мимо окна, крикнул, что все в порядке, пусть подождут, но в дом пока не заходят. Старик уже дышал хрипло, часто, на губах показалась розовая пена.

– Что теперь? – спросил я торопливо.

– Давай…

Он сделал движение, словно хотел взять чашу в руки, но лишь слабо шевельнул пальцами. Я поднес к его губам, он сделал глоток, поперхнулся, но огромным усилием заставил себя пить, пить и пить, пока не выпил, к моему изумлению, почти все содержимое чаши.

Я ждал, что будет дальше, старик перевел дыхание и сказал неожиданно:

– Теперь сожги здесь все…

Я покачал головой:

– А вас куда?

– Вместе со мной, – ответил он просто.

– Вы огнепоклонник? – спросил я. – Все-таки нельзя живого человека. Вы же не жена индийского раджи, что в огонь за мужем…

– Надо… сжечь, – прохрипел он. Кровавая пена запузырилась в уголках рта, затем брызнула струйка крови. Глаза тоже налились кровью, он проговорил страшным шепотом: – Жги… немедленно! Иначе я превращусь… в чудовище… Жги, здесь все подготовлено.

Я отступил к распахнутой двери, создал искру и метнул ее на роскошное одеяло. Огонь вспыхнул жаркий, яркий, я отшатнулся, ослепленный, едва не вывалился на ступеньки.

В комнате словно взорвалась бочка с бензином: в окна и дверь вырвались ревущие струи пламени, словно из сопла взлетающего истребителя. В доме раздался жуткий крик, затем треск, шум падающих стропил, обрушилась крыша, взметнулись искры.

Меня ждали на дальнем краю поляны, где и оставил, кони храпели и пробовали пятиться. Я медленно побрел к ним, как вдруг сэр Смит испуганно вскрикнул:

– Сэр Ричард! Я торопливо обернулся, одновременно выхватывая меч. В мою сторону летел плотный сгусток огня, похожий на раскаленное докрасна пушечное ядро. Я уклонился, но огонь завис над моей головой, в треске и шуме я услышал явственно:

– Получилось!.. Получилось!.. Теперь я вечен!.. Я буду жить в огне!.. Спасибо, сэр Ричард…

– Да не за что, – пробормотал я.

– Есть, – донеслось из огня. – Теперь я знаю, нужна была не простая искра, а вот такая… созданная вами… созданная тоже из чистого огня!

Он унесся, безумно хохоча и подпрыгивая на незримых силовых волнах. Я ошалело смотрел вслед, сэр Смит подъехал, тоже посмотрел в ту сторону.

– Что это было, сэр Ричард?

– Пока еще не знаю, – задумчиво проговорил я.

Лес закончился, мы выехали на пугающе укатанную равнину. Ни единого холмика, даже трава прижимается к земле, а ближайший массив леса темнеет чуть ли не у края горизонта. Дилан и его двое рыцарей смотрят в небо, даже сэр Смит рядом со мной задрал голову. Я не сразу разглядел птицу, похожую на орла, очень высоко в небе, крылья неподвижные, как у хробойла, только по этой птахе в лучах заходящего солнца постоянно бегают искорки, словно огни святого Эльма.

Смит указал глазами ввысь и сказал со значением:

– Все еще пару ищет.

– Почему пару? – не понял я. – Это что, Левиафан с крыльями?

Смит задрал голову и ехал так, подставляя лицо солнечным лучам и от удовольствия шевеля драчливыми усами. Потом как-то вдруг погрустнел, будто вспомнил нечто, опустил глаза и упорно смотрел только на дорогу.

– А вы не знали эту историю?

– Нет.

– Ее знают все от мала до велика. Когда-то давным-давно появилась дивная птица в золотой чешуе и вообще похожая на рыбу, которая прошла над селением и схватила самую красивую девушку. Никто не успел опомниться, как птица унесла ее, а потом на вершине горы обнаружили растерзанное тело. Через три дня возникла снова, не прилетела, а именно возникла сразу прямо над селением, ухватила другую девушку и унесла на вершину горы.

– И ее не пробовали подстрелить? – поинтересовался я.

– Не у всех такие луки, – отпарировал Смит. – Но когда она явилась в третий раз, в нее стреляли из луков, даже успели выпустить пару болтов из арбалета. Стрелы отскакивали от чешуи, не причиняя вреда, а птица унесла девушку на вершину и снова оставила только обглоданные кости. Только великий маг Кириен, который прибыл из города на просьбы жителей, пытался организовать оборону, однако никто не знал, где внезапно появится птица, а она появлялась каждые три дня, и всякий раз хватала самую красивую девушку…

Он рассказывал и рассказывал, все звучало привычно, хоть такую легенду слышу впервые, подумалось, что насчет девушек, да еще самых красивых – вряд ли, птице ли разбираться в канонах людской красоты, сомнительно и что разделяла жертв по половому признаку. Скорее всего, хватала то, что попадется, но, во-первых, женщины чаще слоняются посреди улицы, а во-вторых, все барды – мужчины. Нам других мужчин не жалко, меньше соперников, мужчины должны сами о себе позаботиться, а вот женщин жаль, тоже понятно почему. А что похищенные оказываются еще и самыми красивыми – так ведь самая крупная на свете та рыба, что сорвалась с крючка…

– И тогда великий маг Кириен, – продолжал сэр Смит, – решился подняться на гору, где находили останки похищенных. Он рассуждал так, что если птица умеет появляться из ниоткуда, то с добычей у нее не хватает силы туда улететь. Или, когда несет в когтях такую тяжесть, она становится уязвимой…

– Разумно, – согласился я.

Краем глаза заметил, что граф Мемель прислушивается к рассказу, только граф Эбергард даже отъехал, словно не желая слушать глупости.

– С ним на гору, – рассказывал Смит, – поднялись трое отважных охотников. Маг не ошибся: птица с добычей в когтях оказалась неповоротливой, летела медленно, и ее убили, попав стрелами и копьями в глаза, единственно уязвимое место. Убили и сожгли, а пепел развеяли. Но вскоре появилась другая дивная птица, что на людей не нападала, а только носилась всюду и жалобно кричала, звала, как догадались, убитую подругу.

Я прислушался.

– Не слышно вроде. Или я туг на ухо?

– Уже не кричит, – объяснил сэр Смит. – Это она первые сто лет кричала, звала. Ну, может двести. Или триста. А теперь только летает в высях, не может покинуть место, где исчезла подруга.

– Жалко птичку, – согласился я.

Граф Мемель посмотрел на меня с интересом.

– А людей?

– Людей тоже, – ответил я. – Хоть и меньше. Убили ее правильно, жизнь человека священна. Хотя, конечно, не любого. Есть демократы…

Дни становились все жарче, словно за сутки мы проходили не по двадцать-тридцать миль, а по тысяче. Дыхание юга чувствуется даже в том, что полностью исчезли суровые сосны и ели, деревья выглядят легкомысленно, чересчур ярко, словно попугаи, и все чаще прерываются ровными долинами, заросшими короткой травой.