Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления - Тарик Али
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако у коммунистов были и успехи. В Шанхае КПК нанесла поражение контролировавшей город армии милитаристов, что привело к появлению в 1927 г. Шанхайской коммуны, ставшей маяком для других городов Китая. Затем случилось неизбежное. Всего через шесть недель Чан Кайши выступил против коммунистов, и 12 апреля вооруженные подразделения Гоминьдана атаковали коммуну. Последовавшая за этим резня была увековечена в мощном романе Андре Мальро «Удел человеческий», вышедшем в 1933 г. В нем Чжоу Эньлай (первый послереволюционный премьер-министр Китая[140]) был с симпатией выведен в образе Кио Жизора. Роман представлял собой первое литературное признание Европой того факта, что Азия играет важную роль в мировой политике. Мальро описывал взлеты и падения на пути борьбы, человеческие страдания, разрушенные надежды и финальное поражение. Совершенно поразительным было то огромное уважение, с которым Мальро относился к китайской коммунистической партии, ее активистам и рабочим, которые стекались отовсюду для того, чтобы встать на защиту коммуны{112}.
Китайская гражданская война, начавшаяся с Шанхайской резни и произошедших одновременно с ней казней коммунистов в других городах, жертвами которых стали по меньшей мере 10 тысяч человек, длилась целое десятилетие. Гоминьдан, отныне спонсируемый сельскими землевладельцами и городскими капиталистами, был на подъеме. Яростные дебаты в рядах КПК после событий 12 апреля постепенно привели к изменению оценок перспективы. Коммунисты потеряли города, а среди их противников верх одержала сильная фашистская группировка – Общество голубых рубашек. Расправа гоминьдановцев с членами совета округа Чанша в 1934–1935 гг. заставила принять следующее решение.
Там, где это было возможно, КПК перешла на нелегальное положение. Великий поход в Яньань[141] был следствием серьезного поражения, но Мао Цзэдун победил в дискуссии. Реальность восторжествовала над «теорией» или «книжностью», как Мао в то время называл различные догмы левого движения[142]. Тем временем Гоминьдан был признан Западом и СССР как официальное правительство страны. От существования «красной базы» в округе Яньань попросту отмахнулись. В Москве Сталин пришел к выводу, что КПК никогда не сможет победить.
Утверждение, что Гоминьдан после Сунь Ятсена представлял собой демократическую альтернативу КПК, опровергается фактами. Согласно общепринятой сейчас точке зрения, как пишет Ребекка Карл, «усилия Гоминьдана по модернизации государства и общества оцениваются позитивно, при этом небольшое количество историков пошли наперекор этому формализму, подчеркивая фашистские идеологические основы проводимых этой партией мероприятий»{113}. Консерваторы и «голубые рубашки» были решительно настроены отмежеваться от всего, что имело привкус социализма. Наследники Сунь Ятсена, возглавляемые Чан Кайши, сосредоточатся на «консервативной революции» – иными словами, на закреплении институтов авторитарного государства, основанного на защите существующих классовых привилегий. Вдова Сунь Ятсена отказалась принять эту точку зрения и была гораздо более расположена к китайским коммунистам.
Что могло и что не могло произойти в Китае, откажись Хирохито давать разрешение на превращение этой страны в японскую оккупационную зону, до сих пор является предметом дискуссий в научных кругах. Что бесспорно, так это то, что война Японии против Китая изменила политический ландшафт. Чан Кайши знаменит своей фразой о том, что японская оккупация – это болезнь, которую можно вылечить, а КПК – «раковая опухоль, которую необходимо выжечь с корнем». Усвоив этот подход, Гоминьдан потерял Китай. Его неспособность защитить китайский народ в конце концов привела к массовому переходу солдат Гоминьдана в армию коммунистов. Некоторые усматривают начало процесса в том, что уже на раннем этапе войны Гоминьдан не смог предотвратить атаку японцев на Нанкин, которая состоялась по приказу Хирохито и имела целью нанести Китаю настолько страшное поражение, чтобы он даже не пытался оказывать дальнейшее сопротивление.
Нанкинская резня
Утром 13 декабря 1937 г., всего через месяц после того, как японцы взяли Шанхай, их танки вошли в Нанкин, а армия генерала Мацуи заняла город. Сопротивления не было. Руководство Гоминьдана решило отступить. Богатые и зажиточные последовали их примеру. Бедняков бросили на произвол судьбы. То, что за этим последовало, было шестью неделями чистого ужаса. Без сомнения, это стало одним из самых страшных преступлений Второй мировой войны, и все же вряд ли найдется хоть строчка упоминания о нем в 1065-страничных «Воспоминаниях о Второй мировой войне» (Memoirs of the Second World War) Черчилля, опубликованных в 1959 г., или в классическом 947-страничном труде французского историка Анри Мишеля «Вторая мировая война» (La Seconde Guerre Mondiale), который вышел в 1975 г. Американские историки войны немногим лучше. Единичное упоминание в одном случае, единственный параграф в другом.
Чем объясняется эта амнезия? Не просто евроцентризмом, а существовавшим в эпоху холодной войны и после нее стремлением интегрировать Японию на всех уровнях: моральном, политическом, экономическом, военном и монархическом. Признание того, что произошло в Нанкине, могло повлечь за собой вопросы, почему союзники сохранили Хирохито и его трон. Упрямое нежелание японского правительства признавать масштаб преступления также связано с Хирохито. Китайско-японские отношения по сей день омрачены черной тенью этого кровавого злодеяния.
Самое полное описание событий на английском языке появилось в 1997 г. в книге «Изнасилование Нанкина» (The Rape of Nanking) Айрис Чан. Будучи маленькой девочкой, Чан впервые услышала истории о Нанкине от своих родителей. Оба они были учеными, покинувшими материковый Китай и уехавшими на Тайвань после революции. Большинство современных историков, за исключением их коллег-националистов в Японии, не оспаривают эти факты. Чан пишет о том, что происходило в декабре 1937 г. после падения города:
Японские солдаты начали оргию жестокости, подобие которой вряд ли отыщется в истории человечества. Десятки тысяч молодых людей были схвачены и согнаны на окраины города, где их в упор расстреливали из пулеметов, использовали как расходный материал для учебных штыковых атак или обливали бензином и сжигали заживо… Годы спустя эксперты Международного военного трибунала по Дальнему Востоку (IMTFE) дали заключение, что в конце 1937 г. и начале 1938 г. от рук японских солдат погибло более 260 тысяч гражданских лиц, хотя некоторые эксперты определяли количество жертв в 350 тысяч и выше{114}.
Описание автором массовых изнасилований, совершенных японскими солдатами, производит невыносимое впечатление. Она не преувеличивает. На протяжении шести недель после оккупации массовому насилию ежедневно подвергалась по меньшей мере тысяча женщин всех возрастов. Те, кто помогал в спасении людей, находились в европейском квартале. По иронии судьбы глава ассоциации немцев Нанкина Йон Рабе также был лидером зарубежного отделения нацистской партии. Чан называет его «нацистским Шиндлером», который помог максимально возможному числу местных жителей найти убежище. В его дневниках нашли отражение шок и возмущение, которые он испытывал. Он направлял вежливые жалобы японским властям, которые с еще большей вежливостью просто игнорировали его. В конце концов он обратился напрямую к Гитлеру:
Они, скорее всего, продолжат насиловать женщин и девочек и убивать всех и всякого, кто окажет хоть какое-нибудь сопротивление, попытается убежать от них или просто окажется не в том месте не в то время. Были девочки в возрасте восьми лет и женщины за семьдесят, которых насиловали, а затем самым жестоким образом швыряли на землю и избивали. Мы
