Тверской Баскак. Том Второй (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Воцарившееся на мгновение молчание первым прерывает Зубцовский князь, но он так удивлен, что позволяет себе простоватую бестактность.

— Тебе-то с этого какая выгода, не пойму⁈ — Вопрошает он с искренним недоумением, и я искренне отвечаю ему ровно в той мере, в какой он способен понять.

— Если Тверь станет главным городом земли Русской, то тебе, Андрей Михайлович, с того почет и слава, а мне барыш немалый.

Князь удовлетворено прикрывает глаза, словно бы обдумывая мои слова, но я вижу, что одной материальной выгодой его не взять и выкладываю свой главный козырь.

— Ты, Андрей Михайлович, вот о чем подумай. Сегодня ты князь города, а завтра он под литву уйдет, и кем ты станешь тогда. Нищим изгоем⁈ А дети твои⁈ Неужто хочешь, чтобы они во Владимире на коленях ползали и хлебное место себе выпрашивали у Великого князя. Подумай! Став членом палаты князей, ты ведь станешь наследственным князем Зубцовским и титул свой сможешь старшему сыну передать. И никто у вас ни город, ни титул никогда не отберет, потому что за вашей спиной всегда Союз городов русских стоять будет.

Бросаю исподволь взгляд на князя и вижу, проняло. Как и во всех предыдущих случаях этот довод сработал безукоризненно.

Часть 2

Глава 12

С самого утра все князья собрались в кремле, в княжем тереме. Ярослав занял место хозяина в торце зала, гости в порядке старшинства по правую руку, а княжеские бояре по левую. От Тверской городской думы только я да Якун с тысяцким Луготой.

Приехали князья всех восьми городов, что я приглашал. Смоленский князь Всеволод Святославич, как самый родовитый, сел первым, за ним Михаил Московский. Этот по знатности с Всеволодом может поспорить, но по возрасту старшинство уступает. За ними гости уже рангом пожиже — Торопецкий князь Мстислав Хмурый, Андрей Старицкий, князья Ржева, Зубцова, Бежецка и Клина.

Прохожусь взглядом по лицам сидящих князей.

Смоленск, Торопец, Зубцов, Ржев. Это западная граница с Литвой, им ныне тяжелее всех. Все четверо из ветви Смоленских Мстиславичей, можно сказать родня. Москва понятна, там великокняжеский сынок и амбиции такие, что на всех восьмерых хватит. Остальные трое совсем из худородных, не возьмусь даже сказать, каких кровей. Клин Москве в рот смотрит. Бежецк здесь, потому как Новгород каждый год норовит оттяпать у него то один кусок земли, то другой. Единственный город, что под влиянием Твери, так это Старица, она ближе всех, и деваться ей некуда.

Смотрю, расселись, гомон утих, и взгляд Ярослава недвусмысленно намекает мне, мол ты все это затеял, так и начинай.

Встаю, поправляю кафтан, кстати я тут единственный кто не в шубе, и, поклонившись уважаемому собранию, начинаю рассказывать. Говорю, как тут принято, длинно и витиевато, но стараюсь акцентироваться на главном. Той выгоде, что получат города и сами князья от союза с Тверью. О безопасности, торговле и прочем, и прочем. В общем, повторяю все то, что я уже втолковывал в личных беседах всем, кроме Смоленского князя и Московского.

Закончив, еще раз почтительно кланяюсь собранию и неспешно сажусь на место.

Наступившую тишину, как и положено по старшинству, первым нарушает Всеволод Святославич Смоленский. Вальяжно откинувшись на спинку скамьи, он позволяет себя небрежную фамильярность.

— Ты вот, Фрязин, вроде бы человек толковый и про союз все правильно говоришь. Коли нам всем вместе Литве укорот не дать, то она, как зверь алчущий, всех нас скоро сожрет. В этом никто с тобой спорить не будет, вот только одного я никак не пойму, зачем ты все в кучу мешаешь? Палату какую-то новую придумал! К чему это⁈ Давай лучше поступим, как деды и прадеды наши делали. Заключим такой союз, чтобы в случае беды с одним из нас все остальные со своими дружинами на помощь бы к нему пришли.

Одобрительный гул прокатился по залу, давая понять, что такая постановка вопроса намного ближе и понятней всем присутствующим.

К моему величайшему сожалению, я не успел «пообедать» всего с двумя князьями из восьми присутствующих, но чувствую, этот пробел еще сегодня скажется и не раз. Всеволод Смоленский и Михаил Московский — самые родовитые и влиятельные князья в этой компании, и если они не согласятся со мной, то все мои предварительные усилия будут пущены коту под хвост.

С ответом не тороплюсь и слежу за реакцией князей. Я готов к любым прениям, но понимаю, тут надо действовать осторожно, ибо обидчивость на слова у этих людей зачастую выше любого здравого смысла.

Вновь поднявшись, отвечаю улыбкой на насмешливый взгляд князя.

— Один за всех и все за одного! Что ж, прямо скажу, идея у тебя, Всеволод Святославич, хорошая, — жду, когда у князя на губах появится снисходительная усмешка, и добавляю, — вот только жаль, что на деле она никогда не срабатывает.

Усмешка на лице Всеволода пропадает, но отреагировать он не успевает, потому как Михаил Московский по-юношески запальчиво кричит с места.

— Это почему же⁈

Такой вопрос для меня как подарок, и, мысленно поблагодарив Михаила, выдаю домашнюю заготовку.

— Почему…⁈ А давайте-ка вспомним! На реку Калку биться с монголами все князья пришли⁈ Нет! А ведь Мстислав Старый всех звал! Может пять лет назад на помощь Юрию Ингваревичу Рязанскому поспешили⁈ Опять нет! А под Коломной? Может все дружно против монголов встали? Нет, нет и нет! Там брат против брата пошел вместе с ворогами земли Русской.

Беру паузу и обвожу всех взглядом.

— Почему, спросите вы меня, и я вам отвечу. Потому что клятва клятвой, а как припрет, каждый о себе и своей выгоде только думает. Вот почему я предлагаю вам другой подход. Общее войско всех городов и всех князей, которое палате княжеской во всем подчиняется. В ней мы сами решаем, куда и когда оно пойти должно, с кем воевать, а с кем мириться будет.

Речь моя задела за живое, но Зубцов, Ржев и Торопец высказаться пока не решаются, а косятся на старшего в роду Смоленского князя. Тот же, оглаживая аккуратную бороду, не торопится с ответом, и тут неожиданно для всех подал голос Бежецкий князь.

— А что! Мне слово Фрязина нравится. У каждого из нас дружина невелика, а вместе мы хорошее войско соберем.

Куда гнет этот кряжистый с поседевшей бородой человек, мне понятно. У него вечные разборки с Новгородом, и ничто другое его не интересует. Ежели за его спиной, пусть даже гипотетически, вдруг прорисуются дружины остальных князей, то в споре с Новгородом это добавит ему козырей.

Вот только поворот, что уводит разговор совсем в другую сторону, мне совсем не нужен. Это тут же подтверждает выкрик Михаила Московского.

— Собрать войско можно, вот только кто этим войском командовать будет⁈

Морщусь словно лимона куснул, разговор явно сворачивает не туда. То, что юный Михаил со своими амбициями согласен только на тот союз, в котором его изберут воеводой, мне и так ясно. Поэтому сейчас никак нельзя допустить, чтобы разговор скатился к выяснению, кто здесь старше и кому войском командовать. Ибо точно кончится ссорой и оскорблениями.

Словно подслушав мои опасения, гости тут же загалдели и принялись выяснять, кто-кого старше и кому какой пост достанется в еще несуществующем войске. Голоса уже опасно накалились, а я все еще не могу решить, как мне потушить начавшийся пожар и вернуть разговор в прежнее русло.

Лихорадочно ищу нужные слова, но тут помощь приходит совсем с неожиданной стороны. Самый старый из присутствующих Торопецкий князь, вдруг набычившись, пробурчал.

— Не любо мне! Я свою дружину кормлю и никому другому командовать ею не позволю.

Прозвучало достаточно громко и как-то разом поменяло настрой. Все затихли и уставились на сухого седобородого старца.

Чувствую, это шанс вернуть разговор обратно в нужную колею и упускать его никак нельзя. Резко встаю и, подняв руку, успокаиваю самых рьяных.

— Погоди шуметь, уважаемые князья! Никто на ваши дружины не покушается, и вообще не об этом речь. Хотите держать на своей шее бойцов, держите! Это ваши деньги, и вы вправе тратить их, как захотите. Я же говорю вам о другом войске и о другом союзе. — Беру паузу и обвожу взглядом лица князей. — Вы только представьте. Например, подступила литва к Андрею Михайлычу, — легкий кивок в сторону Зубцовского князя, — а ему волноваться не о чем. Шлет он спокойненько гонца в Тверь, и тут же союзное войско выступает ему на помощь. И заметьте, никому из вас, — еще раз прохожусь по внимательно слушающим меня лицам, — не надо суетится, поднимать на ноги дружину, мчаться на помощь. Вы все живете, как жили, а союзное войско идет и крошит литву в пыль.