Кодекс пацана. Назад в СССР - Василий Высоцкий

не спросил), увидел, как тот широкой ладонью прихлопнул свой ноздреватый нос. По салону машины разлетелись алые брызги, охранник картинно откинулся на спину.

— Беги! — прошипел Сергеич и обморочно закатил глаза.

Ноги рванули к указанному дому. Истошно заверещала какая-то бабка, что подошла к магазину и рассмотрела в открытую дверь окровавленного охранника.

— Уби-и-или!

Крик подстегнул сильнее допинга и влил дополнительные силы. Я помчался по мокрой земле. Чавкала грязь, фонтанами взлетали мутно-серые капли. Кирпичный угол дома приближался звериными скачками.

Я почти завернул за него, когда раздался выстрел, и что-то мелкое шваркнуло по стене, выбив кирпичную крошку. Смертоносный кусочек металла с визгом унёсся дальше, по плечу брызнули рыже-коричневые дробинки кирпича. Ожидание повторного выстрела заставило пригнуться. Мокрые кусты шиповника скрыли ветвями от стрелка.

Открылся обычный двор. Пара скамеек, натянутые веревки со стираной одеждой, песочница и пара шин вместо клумб. Темно-зеленая «буханка» притаилась под липой. Кто-то находился за рулем. Облупленная ручка царапнула ладонь, салон встретил запахом рыбы и лежалой резины. Волосы слиплись и закрыли глаза, я откинул их и споткнулся об углубление в полу.

Дверь тут же захлопнулась, знакомый голос скомандовал:

— На пол и не дышать!

Я ужом скользнул в металлическую выемку, сверху прошуршал брезентовый полог. Углубление не приспособлено под человеческое тело — в бока упирался холодный металл. Я затих. Крики и шум бегущих ног приближались к машине.

Распахнулась железная дверь, влетел запыхавшийся голос:

— Слышь, куда этот ублюдок сквозанул?

— Вон туда, через забор ушел.

— Чего везешь?

— Ничего, все пусто. Сам видишь. Мы на рыбалку собираемся. Сейчас знакомый выйдет и поедем.

Скрип сиденья — преследователь оглядывал нутро «буханки». Наконец, дверь захлопнулась, и рассыпалась частая дробь удаляющегося бега. Фух! Я не мог поверить своему счастью! Неужели свободен?

Ровно заурчал мотор, завибрировали стенки убежища. Грубый полог полностью скрывал выемку в полу, но мешал доступу воздуха. Приблизились тяжелые шаги, щелкнула открывшаяся дверь, крякнуло сиденье, принимая вес нового пассажира.

— Поехали! — скомандовал ещё один знакомый голос.

Переваливаясь на ухабах, машина медленно выехала со двора. В шум мотора вклинились торопливые голоса и женское аханье — мы проезжали мимо «УАЗика». Послышался зычный баритон «очухавшегося» Сергича, он по рации вызывал подкрепление.

Машину трясло, на ямах особенно сильно впивались в спину камешки на дне.

— Дышать-то можно? — поинтересовался я из-под полога.

— Через раз и только ртом! — хохотнул водитель.

Через плотный брезент, за урчанием мотора, за шорохом покрышек, я все-таки смог разобрать, кто говорил.

Гурыль!

Неужели кинулся выручать меня? Да и второй голос показался знакомым. Никак сам Коржев помогает? Вот это да!

Полчаса мы ехали без разговоров. Урчал мотор, шумела пролетающая дорога, проносились всплески луж и редкие наплывы моторов встречных автомобилей.

Машина понемногу сбавляла скорость. Начало активнее покачивать из стороны в сторону — съехали на проселочную дорогу? Чихнув выхлопом, «буханка» остановилась, пару раз дернулась при торможении.

Хлопнула пассажирская дверь и наконец-то распахнулся скрывающий меня полог.

— Вылазь, шпиён! — произнес Коржев.

Кучерявые волосы шевелились под напором ветра, в угрюмых глазах проскальзывали искорки веселья. Мощную фигуру облегал «бардовский» свитер с закрученным воротником, ноги обхватывали шерстяные штаны, заправленные в кирзовые сапоги

— Ну, наконец-то, думал не доеду, — я заулыбался в ответ.

За рулем скалился Гурыль — пригодилась «буханка» отца. Как заядлый рыбак, тот не прочь поставить сеточку-другую в запрещенных местах, а от рыбнадзора прятал добычу в специальном контейнере-выемке. Эх, сейчас я готов был за такую браконьерскую смекалку обнять и Гурыля, и его отца.

Тело подзатекло, и ещё минуты три я растирал онемевшие конечности. Пожал руку Юрию Сергеевичу и слегка скривился, когда ладонь сдавило стальными тисками.

С Гурыем поздоровались «по-братски» — коснулись друг друга плечами и похлопали по спине. Среди пацанов подобное братание со старшим было высшей формой доверия. Обычно просто ручкались, и то, только с пацанами и уважаемыми людьми. Чуханы пацанского рукопожатия были недостойны.

— На чей кулак упал? — поинтересовался я, глядя на фиолетовый синяк под глазом Гурыля.

Эпицентр фингала отметился на правом глазу, дальше расплывались цвета радуги. Похоже, Гурыль попал под копыто взбесившегося быка, или же боднул с разгона грузовик.

— В гостях у следователя поскользнулся на четвертом этаже, а остановился на первом, и так три раза. Хорошо ещё, что глаз не вытек, — усмехнулся тот в ответ.

Громко каркали вороны, кружились над машиной, что потревожила их покой. Выглянуло солнце, осветило высокие верхушки деревьев. В отдалении от основной дороги, на нырнувшей в лес проселочной накатке, «буханка» практически сливалась с придорожным ивняком.

— Как топталось, зэчара? — Гурыль улыбался во все тридцать три зуба.

— Нормально, поговорили по душам, как со следователем, так и с заключенными. К этому состоянию как-то начал привыкать. Ты-то как выбрался? — я ещё раз полюбовался на синяк.

— А за что меня задерживать? Потрепали на допросе, да и всё. Эх, скорее бы это всё закончилось… Одолели, аж сил нет. Но вот за тебя взялись серьезно! Юрий Сергеевич руками разводит, говорит, что сделать ничего не может. Мол, и рад бы, да никак, — произнес Гурыль.

— А в Кохме как оказались? — спросил я.

— На тебя захотели всё повесить. Сказали, что Коротыш сдал с потрохами, а следователи в него вцепились мертвой хваткой. Повесили бы и закрыли лет на двадцать… вот и пришлось вызволять в срочном порядке.

— Сергеич передал, что вы квиты? — я посмотрел на Коржева.

— Его сын как-то влип, а я отмазал… вот и отдал должок! — проговорил тот. — Ты как, размялся слегка?

— Вроде как да, — я пару раз взмахнул руками.

Иголочки перестали втыкаться разъяренными пчелами. Тело ещё ныло, но терпеть можно.

— Смотри, чтобы тебя полностью отмазать, нужны деньги, — сказал Коржев. — Если у тебя ещё есть, то лучше бы за ними сейчас заехать. После такого побега следаки будут злые, надо будет их умаслить как следует.

Умаслить как следует? Следаков?

Ну да, после моего побега они вряд ли будут добрыми. Если Коротыш и в самом деле на меня настучал, то у них пропадает один из подозреваемых. И чтобы закрыть глаза на подобную пропажу, то нужно не одну золотую каплю в зрачки уронить…

— Думаю, что найду немного, — уклончиво заметил я. — Если телевизор продать, если ещё покопаться…

— Ну вот, пацанам утюги и телеки даришь, а как самому понадобились, так и