История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1 - Джованни Казанова

За четверть часа до рассвета я разбудил ее и, поскольку она была в силах, она оделась без моей помощи. В первом часу дня я ушел, сказав ей сидеть спокойно до моего возвращения. Я вышел с намерением идти к ее отцу, но изменил свое желание, как только увидел мух (шпионов). Я пошел в кафе на улице Кондотта, заметив следующих поодаль соглядатаев. Приняв чашку шоколада, я положил несколько бисквитов в карман и пошел обратно в отель, заметив, что меня преследует один и тот же шпион. Я понял, что «барджело», который упустил ее, что-то подозревает. Портье сказал мне, без моего вопроса, что ночью хотели произвести некую акцию, но, как он считает, упустили подозреваемого. В то же время аудитор кардинала викария спросил у портье, в какое время он мог бы поговорить с аббатом Гама.

Тут я увидел, что нет больше времени, и вернулся в свою комнату, чтобы принять решение. Заставив Барбарукку съесть два бисквита, смоченных в канарском вине, я отвел ее на самый верх дворца, в неприличное место, где, однако, никого не было. Я сказал ей, чтобы подождала там моего уведомления, а пока, безусловно, появится мой лакей. Он, действительно, появился через несколько минут. Затем я спустился к аббату Гама, велев лакею принести мне ключ от моей комнаты, когда он окончит там уборку. Я нашел аббата, говорящего с аудитором кардинала викария.

Поговорив с ним, он подошел ко мне, спросив сначала шоколада. Он ознакомил меня с посланием кардинала викария. Речь шла о том, чтобы просить Его Высокопреосвященство заставить покинуть отель персону, укрывшуюся там около полуночи.

— Надо подождать, — добавил священник, — когда появится кардинал, и наверняка, если кто-то проник во дворец без его ведома, его заставят уйти.

Мы говорили весьма холодно, пока слуга не принес мне ключ. Видя, что я, по крайней мере, имею в запасе час, я подумал о выходе, который, единственно, мог бы спасти Барбарукку от позора. Незамеченный никем, я пошел к месту, где была спрятана Барбарукка, и заставил ее написать карандашом записку, сформулированную в таких словах на хорошем французском языке: «Монсеньор, я честная девушка, переодевшаяся аббатом. Я умоляю Ваше Преосвященство разрешить мне лично сказать вам свое имя. Я надеюсь на величие вашей души, уповая, что вы спасете мою честь».

— Вы выйдете отсюда, — сказал я, — ровно в девять часов. Вы сойдете вниз на три лестницы и войдете в апартаменты по правую руку, пройдете по ним до последней залы, где увидите толстого господина, сидящего перед жаровней. Вы дадите ему эту маленькую записку, прося сразу передать ее в руки кардиналу. Не бойтесь, что он ее прочтет, потому что у него не будет на это времени. Как только он ее передаст кардиналу, будьте уверены, в тот же момент он вас пригласит войти, и выслушает без свидетелей. Станьте на колени и расскажите ему всю свою историю, все по чистой правде, за исключением того, что вы провели ночь в моей комнате, и что вы со мной говорили. Скажите, что, видя вашего любовника схваченным, вы испугались, вы проникли во дворец, поднялись на самый верх, где, проведя ужасную ночь, решились написать записку, которую ему передали. Я уверен, мой бедный котенок, что Его Преосвященство тем или другим образом спасет вас от позора. Это единственное средство, с которым вы можете надеяться, что ваш любовник станет вашим мужем. После того, как она заверила меня, что будет выполнять все мои инструкции, я спустился вниз, причесался, оделся, и, прослушав мессу в присутствии кардинала, ушел, чтобы вернуться только к обеду.

За обедом говорили только об этом приключении. Каждый толковал его по-своему. Только аббат Гама ничего не сказал, и я поступил так же. Я понял, что кардинал взял под свою защиту персону, о которой шла речь. Это было все, чего я хотел, и мне казалось, что больше нет оснований для опасения, я наслаждался в тишине результатом своего маневра, который мне казался маленьким шедевром. После обеда я спросил аббата Гама, что это была за интрига, и вот что он мне сказал.

— Отец семейства, имени которого я пока не знаю, обратился к кардиналу викарию, чтобы тот предотвратил похищение девушки его сыном, который собрался с ней покинуть государство. Похищение должно было произойти в полночь на нашей площади. Его Высокопреосвященство, как я рассказывал вам вчера, приказал барджелло использовать своих людей и арестовать виновников, взяв их на месте преступления. Приказ был исполнен, но сбиры признали, что когда они вместе с барджелло вывели задержанных из экипажа, они нашли вместо искомой девушки женщину, которая не может внушить кому-либо искушения ее похитить. Несколько минут спустя к барджелло пришел шпион и сказал, что в тот самый момент, что коляска покинула площадь, был замечен некий аббат, проникший во дворец Испании. Барджелло сначала отправился к кардиналу викарию доложить об инциденте, при котором он упустил девушку, и, видимо, сообщил ему о подозрении, что она может быть тем самым священником, который скрылся в отеле. Викарий сказал нашему хозяину, что, возможно, девушка, одетая, как священник, оказалась спрятана в его дворце. Он просил его заставить выйти из здания персону, будь то девушка или аббат, по крайней мере, если она неизвестна Его Высокопреосвященству, чтобы снять с нее подозрение. Кардинал Аквавива принял этим утром, около девяти часов, аудитора викария, которого вы видели сегодня говорящим со мной. Он его отослал, заверив, что сделает все для поиска, и велит удалить из здания любую незнакомую персону, которую в нем найдут. Естественно, кардинал прежде всего отдал приказ дворецкому, который сразу предпринял действия к его выполнению, но четверть часа спустя дворецкому было приказано прекратить все поиски. Причина этого прекращения может быть только одна. Г-н начальник канцелярии мне сказал, что ровно в девять часов очень красивый аббат, который, на самом деле, показался ему замаскированной девушкой, явился к нему и попросил передать Его Высокопреосвященству записку. Он сразу передал ее по назначению, и Его Высокопреосвященство, прочитав, велел немедленно проводить к нему аббата, который с этого времени не выходил больше из апартаментов. Поскольку приказ о прекращении поисков был дан сразу же после того, как впустили аббата, есть основания полагать, что этот аббат и есть та самая девушка, которую упустили сбиры, и которая спаслась в отеле, где должна была скрываться всю ночь, пока не была приглашена пройти к кардиналу.

— Его Высокопреосвященство, возможно, еще сегодня передаст ее в руки не сбиров, но викария.

— Вы не имеете представления о действительной силе защиты нашего кардинала, и эта защита уже объявлена, так как персона находится не просто во дворце, но в апартаментах самого хозяина, под его покровительством.

История была интересной, внимание, с которым я ее выслушал, не могла давать каких-либо оснований для спекулятивных рассуждений Гама, который, безусловно, не стал бы мне ничего рассказывать, если бы знал, в какой мере я был в ней замешан, и насколько велик должен был быть к ней мой интерес. Я пошел в оперу, в театр Алиберти.

На следующее утро Гама вошел в мою комнату с улыбкой, говоря, что кардинал викарий знал, что похититель был моим другом, и что я должен быть также знаком с девушкой, потому что ее отец был моим учителем языка.

— Наверняка, — сказал он, — вы знали всю эту историю, и естественно полагать, что бедная девушка провела ночь в вашей комнате. Я восхищаюсь вашей выдержкой вчера в беседе со мной. Вы держались настолько хорошо в своей защите, что я был готов биться об заклад, что вы ничего не знаете.

— Я действительно ничего не знал, ответил я с серьезным и спокойным видом, я узнаю об этом только сейчас, от вас. Я знаю девушку, однако я не вижу ее уже в течение шести недель, после того, как закончил брать уроки; я знаю намного больше молодого доктора, который, однако, никогда мне не сообщал свой проект. Однако, каждый волен верить, во что хочет. Естественно, говорите вы, что девушка провела ночь в моей комнате. Позвольте мне посмеяться над теми, кто принимает спекуляции за определенность.

— Это мнение римлян, мой дорогой друг, счастливы те, кто может над этим посмеяться, но эта клевета, потому что я думаю, что это клевета, может причинить вам вред в отношении к вам нашего хозяина.

Вечером, так как не было никакой оперы, я был в ассамблее. Я не заметил каких-либо изменений ни в тоне кардинала, ни кого-либо еще. Я нашел маркизу любезной по отношению ко мне больше, чем обычно. На следующий день после обеда Гама сказал мне, что кардинал поместил девушку в монастырь, где с ней обращаются очень хорошо за счет Его Высокопреосвященства.

— Я уверен, что, — сказал он, — она останется там, пока не станет женой этого мальчика, который хотел ее похитить.

— Уверяю вас, — ответил я, — я очень счастлив, потому что она такая же хорошая, как и он, очень честная и достойна уважения каждого.