Побратимы Гора (ЛП) - Джон Норман

- Тебя нашли среди солдат, - напомнил я. - Несомненно, поэтому тебя и послали в сообщество Ваниямпи. Это - твоё наказание.

- Самое справедливое и подходящее наказание для меня, - с горечью признала она.

- Да, - согласился я.

Это было особенно ужасное наказание, для такой женщины как она, той, у кого была некоторая идея возможностей жизни и чувств.

- Лучше уж, быть самой низкой рабыней, голой и закованной в цепи, у самого жестокого рабовладельца Гора, - сказала она.

- Да, - не мог не признать я.

- Смотрите, - сказала она, отстраняясь, и с плачем указала на мешок. - Они боятся даже позволить нам видеть настоящих мужчин.

- Возможно, это более милосердно. Таким образом, Ты испытаешь меньше бедствий и мучений, когда возвратишься обратно в загон Ваниямпи.

- Но я-то уже знала настоящих мужчин, - простонала она.

- И это делает твою жизнь намного тяжелее.

- Я жажду прикосновения настоящего мужчины, - призналась она. - Мужчины Ваниямпи слабы, они вызывают лишь жалость, они - бессмысленны.

- Возможно, это не их недостаток, - попробовал я оправдать их. - Они лишь пытаются соответствовать стереотипам своей культуры.

- Нас заставили жевать корни сипа на пути в стойбище, - пожаловалась она, -чтобы предохранить нас, если наши краснокожие рабовладельцы захотят схватить и изнасиловать нас.

- Однако, эта предосторожность, оказалась ненужной, не так ли? – уточнил я.

- Да, - признала она. - Мы - только лишь женщины Ваниямпи. Ни один мужчина не захочет нас.

Я не ответил.

- Они ведь не используют нас не из-за страха перед нашими мужчинами, не так ли? – спросила она.

- Нет, конечно, – рассмеялся я, представив эту картину. - Даже мальчишка, не задумываясь, использовал бы вас в присутствии всей рабочей бригады мужчин Ваниямпи, если бы он почувствовал в себе желание к подобному. Они не вмешались бы.

- Почему же они не хотят нас? – с горечью в голосе спросила она.

- Вас учат, явно и неявно, вести себя и одеваться непривлекательно, и даже, если можно так выразиться, непривлекательно думать. Да большинство мужчин, будучи энергичными и здоровыми, вероятно, не находят в себе интереса к женщинам Ваниямпи! Скорее всего, они могли бы рассматривать таких женщин омерзительно неестественными, или даже хуже того, психически больными. Также, конечно, в стойбищах наших краснокожих владельцев доступны и иные альтернативы.

- Мы действительно не подходим им для этого, - вздохнула она.

- Я полагаю, что Вы для них абсолютно не привлекательны.

- Но и у нас тоже есть определённые потребности и голод, - пожаловалась она.

- Я уверен, что так и есть.

Мне действительно казалось, что вероятно обычная мужская оценка женщины Ваниямпи, будет несколько поспешной и негативной. Мужчины частенько слишком резки в своих суждениях. Они могли бы получить немало пользы, научившись терпению. Я заметил, что обычно, такие женщины, долго неиспользуемые по прямому назначению, просто жаждут мужской власти над собой, мечтают быть взятыми в руки господина, оказаться раздетыми и брошенными к ногам мужчины. Может оказаться, что именно из них вышли бы самые благодарные и ценные рабыни. Я подозревал, понадобиться гораздо меньшее время для того, чтобы приучить их облизывать и целовать ноги господина, причём горячо, любовно и благодарно, чем для других, более нормальных рабынь.

- Я думаю, если мужчина бы был достаточно доведённым до отчаяния своими желаниями, он мог бы найти нас интересными, - предположила Репа.

- Вполне возможно, - сказал я.

Исследования и случаи их истории подтверждали, что это предположение было верно.

- Наименее желательное, является желаемым в последнюю очередь, - заключила она, с горечью.

- Возможно.

- Это всё настолько нелепо! – воскликнула девушка.

- Что именно?

- Когда я была свободна в Венне, или в другом месте, то я была желанна, но не могла быть получена. Теперь, я - рабыня и могу быть взята, но я не желанна, -объяснила она парадокс произошедшего с ней.

- Я понял, - улыбнулся я.

- Это - новый опыт для меня, когда я никому не нравлюсь, когда меня никто не желает.

- Правда?

- В мою бытность свободной женщиной, я часто думала, что если бы когда-либо я могла стать рабыней, мужчины часто брали бы меня для своих удовольствий, -призналась она.

- Это распространённые отношения с рабынями, - отметил я. - Это было абсолютно справедливое предположение.

- И что я должна была бы бояться только того, что я не смогу достаточно ублажить их.

- Безусловно, это - естественный страх, знакомый всем рабыням.

- Но никогда я не представляла, что меня отправят работать на моих владельцев.

- Конечно, Ты не мечтала, что будешь отпугивать пересмешников от кукурузы, работать в саду, и выкапывать урожай корнеплодов, - усмехнулся я.

- Зато не раз я представляла себе, - сердито заговорила она, - как они принуждали меня к их интимному обслуживанию, заставляя показывать при этом навыки и таланты рабыни.

- Это также возможно. Ты была свободной женщиной, не прошедшей хорошего обучения. Если бы Ты не преуспела, то тебя могли сурово высечь, а то и запороть до смерти.

- Ох! - задохнулась рабыня от испуга.

- Жизнь рабыни существенно отличается от жизни свободной женщины, - напомнил я. - От свободной женщины мужчина ожидает немного, или вовсе ничего. В то время как от рабыни он ждёт, как бы это сказать, всё и даже больше.

- Я понимаю, - прошептала она.

- Свободная женщина может быть бесполезной, и если пожелает, то может считать это достоинством. С другой стороны рабыня, должна быть великолепно привлекательной. Она должна следить за собой во всём, и пользуясь всем своим интеллектом и красотой должна стать внимательным, чувственным, искусным сокровищем своего господина.

- Я хотела бы стать таким сокровищем для мужчины, - призналась она.

Я промолчал.

- Я могу называть Вас «Господин»? - вдруг спросила она.

- Да, - разрешил я.

- Господин.

- Да.

- Когда я ещё была свободна, меня оценили как очень красивую девушку. Более того, это было сказано рабыней, которая была столь же красива, - рассказала она.

- Значимый комплимент, - признал я.

Я вспомнил, как увидел её в первый раз, сидящую на её троне, установленном на высокой повозке, посреди колонны наемников. Тогда она носила одежды сокрытия, но её лицо было спрятано под лоскутком полупрозрачного шёлка, который, по-видимому, намеренно, лишь делал вид, что прячет черты её лица. Я вспоминал, что уже тогда, задавался вопросом, на что она могла бы быть похожей в прозрачных развевающихся шелках порабощенной женщины, или, скажем, раздетой и заключённой в ошейник и цепи, ползающей у ног мужчин.