Испытание зверя - Сэйити Моримура

— Меня? Как же я его вызову?

— Придумаем что-нибудь. Ну, например, поминальная служба по покойному другу.

— Но на поминальную службу соберутся все родственники, может произойти скандал.

— Вы правы. Да и вряд ли Наруаки придет — кровь вашего сына на его руках. Лучше скажите ему, что хотите подарить какую-нибудь вещь в память о Сюндзи.

— Да, так лучше.

— Вы только выманите его, а уж я сумею развязать ему язык. Потом господин Уракава соберет журналистов, и мы устроим пресс-конференцию с преступником. Сенсация будет первоклассная — сын мэра признаётся в убийстве! Сюндзи будет отомщен.

— Вряд ли все выйдет так гладко. Не забывайте, против вас — само семейство Ооба.

— Ничего, как-нибудь, — уверенно усмехнулся Адзисава, хотя на самом деле уверенности в благополучном исходе дела у него не было. Но нельзя же в такой момент подрывать боевой дух единственного союзника!

Наверное, больше всех загадочное исчезновение Адзисавы волновало инспектора Китано. Он не допускал возможности, что объект мог бежать из Хасиро, оставив свою невесту неотмщенной. Все равно рано или поздно беглеца неминуемо схватили бы, его разыскивала полиция всей страны. Наверняка Адзисава здесь, в городе: он затаился и ждет случая нанести по врагам ответный удар. Непонятное бездействие бывшего специалиста по диверсиям не давало инспектору покоя. Что же замыслил Адзисава? Китано кожей чувствовал, как затравленный и загнанный зверь в своем логове готовится к прыжку.

Прошла неделя, и интенсивность поисков начала спадать. Среди подручных Ооба все больше утверждалось мнение, что Адзисава каким-то образом умудрился выскользнуть из Хасиро.

Как-то раз в доме мэра зазвонил телефон, и женщина, назвавшаяся матерью покойного Сюндзи Кадзами, попросила Наруаки. Специальный охранник, дежуривший у аппарата, не усмотрел в этом звонке ничего подозрительного и передал трубку юному Ообе. Тот был знаком с матерью своего бывшего приятеля и потому не мог отказаться от разговора, хоть ему и было не по себе.

— Вы знаете, я разбирала вещи моего бедного мальчика, — сказала мать Кадзами, — и обнаружила письмо, адресованное вам.

— Мне? А что в нем написано? — У Наруаки от испуга тоскливо защемило сердце.

— Оно запечатано, я не стала вскрывать конверт. И потом, после сына осталось столько вещей… Мне больно на них смотреть, я хочу раздать их близким друзьям Сюндзи. Вы не могли бы заехать к нам ненадолго?

Брать вещи убитого приятеля сыну мэра совсем не хотелось, но слова о письме растревожили его не на шутку. «Что еще выдумал этот слюнтяй? — занервничал он. — Наверняка написал что-нибудь лишнее, не дай бог, кто прочтет… Но он же не мог догадаться, что его прикончат? Может, в последний миг и понял, что к чему, так ведь уже было поздно… Да нет, поди, ерунда какая-нибудь». Но Наруаки напрасно пытался себя успокоить, на душе становилось все тревожнее. Он решил, что все-таки будет лучше забрать письмо.

— Хорошо, я заеду, — пообещал он матери Кадзами и условился о времени.

К инспектору Китано, жившему в одной из городских гостиниц, явился неожиданный посетитель. Это был Горо Уракава. Он сразу предупредил, что за ним, возможно, следят. Инспектор выглянул из окна, но ничего подозрительного не заметил — как сотрудник уголовной полиции, он знал, как обнаруживать слежку. Нет, Уракава не привел за собой «хвоста».

Журналист рассказал инспектору, как они вместе с Адзисавой и Норико Ямадой собирались нанести удар по империи Ооба. Однако главный организатор исчез, его ищет полиция, а Уракава не может шагу ступить — люди мэра не спускают с него глаз. Бывший редактор отдела местных новостей изложил Китано суть аферы с дамбой и, сетуя на свою беспомощность, попросил:

— Я понимаю, что здесь не ваша префектура, но все же призываю вас заняться этим делом. Ведь преступление нешуточное, в нем замешано министерство строительства! Вы можете обратиться в свой второй отдел, даже можете выйти на Департамент полиции.

Уракава передал инспектору все имеющиеся у него материалы, которые собрали когда-то Адзисава и Томоко.

Китано ответил согласием. Дело действительно было крупным, его стоило расследовать. Комиссар Такэмура уже в общих чертах рассказал об афере своим коллегам из второго отдела полицейского управления Иватэ, те наверняка не сидят сложа руки.

Уракава уходил от Китано воодушевленным. Стоя на пороге, он вдруг вспомнил:

— Да, знаете, тут на днях был один очень странный звонок.

— Какой звонок? — насторожился Китано.

— Звонил мужчина, он себя не назвал. Сказал, что Адзисава-сан якобы сообщил ему, будто я собираюсь разоблачить злоупотребления клики Ооба, и спросил, правда ли это.

— А вы?

— Я не знал, с кем говорю, и поэтому молчал. Тогда мужчина сказал, что его сын убит, и убили его, вероятнее всего, по приказу Ообы. Он спросил, считаю ли я, что такое возможно. Если, говорит, это правда, я тоже встану на сторону господина Адзисавы.

— У него убили сына по приказу Ообы? Так-так!

— Да. Мне показалось, что он не лжет, и я ответил: да, очевидно, это правда, шайка Ообы способна на все.

— Это Кадзами! — воскликнул Китано. — Ну конечно! Отец убитого Сюндзи!

— Что? Что вы сказали?

— Адзисава… Господин Адзисава, очевидно, прячется у отца Кадзами. Как я мог не додуматься до этого! Опять проклятое «пятно Мариотта»!

— Кадзами! Тот, которого убили? И подозрение пало на Адзисаву-сан? Не может быть!

— Может. Абсолютно точно. Смотрите: улики против вашего Адзисавы сфабрикованы. Я полагаю, что родители Кадзами не очень поверили в его виновность, а тут появляется сам Адзисава и доказывает, что он невиновен. Кадзами-старший звонил вам, чтобы окончательно рассеять свои сомнения, это точно. Итак, Адзисава скрывается в доме Кадзами.

От волнения Китано уже забыл при журналисте величать Адзисаву «господином».

— Вы полагаете?

— Ай да ловкач, вот придумал! Люди Ообы ни за что не станут искать его у родителей парня, которого он якобы укокошил. А ведь совершенно ясно: стоит отцу и матери Кадзами понять, что Адзисава невиновен, как они сразу захотят найти подлинного убийцу. Вот тебе раз — главный враг нашего с вами знакомого стал его верным союзником, да еще каким!

— Да, Адзисава-сан сделал блестящий ход. Кстати, я еще в прошлый раз собирался спросить, а чем вызван ваш интерес к нему?

— Думаю, что скоро смогу ответить на ваш вопрос.

«В принципе можно бы и объяснить», — заколебался Китано, но передумал — не стоило пугать человека, так явно симпатизировавшего Адзисаве, рассказом о чудовищном преступлении в поселке Фудо. Тем более что пока им обоим надо было выручать бывшего «рейнджера» из беды.

— Это связано с убийством Мисако Оти? — почти угадал журналист.

— Я все расскажу вам, когда истина будет окончательно установлена.

— Ну что ж, раз интересы следствия требуют соблюдения тайны… Я только одно хочу вам сказать: если вы каким-то образом подозреваете господина Адзисаву, то, уверяю вас, вы на ложном пути. У этого человека необычайно развито чувство справедливости, он ненавидит зло. Невозможно представить, чтобы он мог кого-то убить, тем более сестру своей невесты.

— В то время Томоко Оти еще не была его невестой… Но сейчас мы должны думать о другом: как спасти Адзисаву от ложного обвинения, — перевел Китано разговор в более безопасное русло. — Никому не говорите о том, где скрывается Адзисава. Если узнают, его попросту убьют.

От Верхнего Города, где находилась резиденция мэра, до Среднего, где жили когда-то самураи средних слоев, было рукой подать, и Наруаки отправился к дому Кадзами, даже не взяв с собой телохранителя. Весь путь и пешком занял бы несколько минут, но Наруаки, не желая уронить престиж рода Ооба, отправился на своем новеньком спортивном «GТ». Этот «суперавтомобиль» обошелся его папаше в десять с лишним миллионов иен — таких во всей Японии насчитывались единицы, а уж в Хасиро подобным чудом владел один Наруаки. Он вообще предпочитал четыре колеса двум и на мотоцикл садился, только отправляясь в очередную вылазку со своими «Бешеными псами».

«Суперавтомобиль» домчал юного Ообу до дома Кадзами в мгновение ока. Родители Сюндзи почтительно встретили гостя у входа, и Наруаки величественно, словно наследный принц, удостоивший посещением своих подданных, прошествовал в гостиную.

Там его оставили одного, но ненадолго — почти сразу в комнату вошел какой-то мужчина. Увидев его, Наруаки вскрикнул и рванулся из кресла.

— Я впервые имею честь лицезреть вас, прекрасный юноша, — одними губами улыбнулся мужчина, — но, вижу, вы меня узнали.

Адзисава остановился перед Наруаки, и невидимая сила словно вдавила того в кресло. Юнец понял: перед ним человек крайне опасный, который шутить не станет.