Выход на «Бис» (СИ) - Плетнёв Александр Владимирович

И если говорить о тех случайных стечениях обстоятельств, то вот оно…

Все те десятки снарядов, кидаемых с советских кораблей с самой завязки боя, от которых ожидали так многого, однако упавшие без видимых результатов, всё же не пропали даром. То чего не дала «система», восполнилось «исключительностью» — один снаряд… и такое бывает, там, где результат определяется сведением под единый знаменатель несколько известных переменных, и как выяснилось одной абстрактной — один снаряд в эллипсе накрытия выбился из общего «стада залпа»!

Разорвавшись под правым носовым развалом британского линкора тяжёлый полубронебойный 406-миллиметровый обрушил на палубу тонны воды.

В ходовой рубке приняли во внимание возможные последствия гидравлического удара, срочно послав в «низы» аварийную партию для осмотра.

Контузионные повреждения «мягкой» [153] обшивки оконечности себя никак не проявили… ровно до той поры пока корабль не повернул на ветер и накаты волн не стали бить в правую скулу, расшатывая уже нарушенную герметичность — забортная вода хлынула через разошедшиеся клёпаные соединения, угрожая встречным давлением распространиться на прилегающие отсеки. Необходимость снижения хода была более чем очевидна.

Аварийные партии боролись за живучесть. Креномер показывал уже минимум за десяток тонн принятого балласта, в ходовой рубке с тревогой отслеживали нарастающий дифферент. Кэптен А. Маден мрачно прокомментирует: «Лучше бы мы приняли честный хук [154] в борт, нежели этот подводный под дых».

Всё это в хрипе эфирной статики короткого радиообмена по эскадре звучало неубедительно. Но адмирал Г. Мур вдруг наглядно осознал, что утрата всего одной боевой единицы теперь вынуждает посмотреть на расклад сил иначе.

Нет, иллюзий, что в схватке с двумя советскими линкорами удастся выйти совсем сухими из воды, никто не питал. Но вот чтоб так — раз, и целый корабль выпал из обоймы?.. Ко всему ещё как раз в один из неблагоприятных моментов сражения, когда (и пока) приходилось догонять противника на невыгодных курсовых углах, без возможности использовать всю артиллерию.

«Теперь — два против двух. И один на один».

Цель «Энсона» перераспределялась на «Кинг Джорджа». Визави флагманского «Дьюк оф Йорка» — флагман эскадры большевиков, и Мур был уверен, что это наверняка заявленный в «Джейне» «Советский Союз».

Раскатисто, с периодичностью в сорок, а когда и в пятьдесят секунд парно били орудия возвышенной башни «В».

Вздыбливаемая форштевнем океанская волна растекалась по всему полубаку, ледяной пеной накрывая коробку носовой башни «А» так, что только высоко задранные стволы оставались относительно сухими. Эти четыре ствола, дав несколько с оттяжкой пауз выстрелов, замолкали. Решение вынужденно-временное. Адмирал Мур был готов подождать и потерпеть. Взирающий прямо по ходу корабля из проёма боевой рубки на всё это «великолепие», он, навскидку и кстати отметил, что носовая «А» досель допустила всего три, если не вообще лишь пару нештатных пропусков. Башня «В» — без нареканий.

Захотел запросить, как сегодня вела себя кормовая, но со вздохом передумал, давно отнеся проблему к категории «неизбежное зло» [155].

«Как было — так и было. В конце концов, всё ляжет отчётами в вахтенные журналы очередным укором 'Виккерсу» и производителям в Клайдбанке [156].

Запросил:

— Курс?

Стремясь нивелировать своё тактическое «неравенство», два британских линкора, доведя обороты турбин до максимальных, направленно склонялись в сторону, охватом противника по левому траверзу. Это позволяло в итоге занять более удачную позицию, поравнявшись с русскими, задействовать и кормовую батарею, фактически снова сведя бой к линейному соприкосновению на относительно параллельных курсах. Невольно и стечением обстоятельств командующий британской эскадрой возвращался к исходному плану перехвата советских рейдеров: линейные силы давят слева, мобильное соединение контр-адмирала Гонта заходит справа, зажав противника в клещи.

«И даже…», — Мур взглянул на хронометр, поинтересовавшись:

— Сколько до восхода?

Вахтенный сверился с таблицами — ответил.

— Надо ж, — мотнул головой адмирал, — время прошло, и, похоже, мы даже поймаем моменты светлой стороны горизонта.

Пока же бой растянулся в череду взаимообменов залпами, безрезультатных, будучи относительно друг друга на острых курсовых углах, сбивая пристрелку постоянной перекладкой рулей влево-вправо. В таких условиях рассчитывать на попадания главным калибром в два ствола особо не приходилось. Русский «главным» стрелял ещё реже, точно выверяя каждый залп.

Тем временем дистанция вновь «втянулась» до величин, когда уже можно было надеяться на эффективность вспомогательной артиллерии. 133-миллиметровки батареи правого борта «Дьюк оф Йорка» частили, рявкая, кидая вперемешку с осветительными снарядами осколочно-фугасные… наконец, пометив линкор противника явной вспышкой попадания.

Помещение боевой рубки огласилось сдержано-радостными возгласами. Удачный выстрел мог послужить прекрасным ориентиром для уточняющей корректировки дальнейшего огня, в том числе и для орудий главного калибра. В конце концов, рано и поздно вся эта долгая безрезультативная «прелюдия» должна была привести чему-то положительному.

Будто в отместку количество и качество сошлось и у русских, подключивших свой «вспомогательный». У борта «Дьюк оф Йорка» вскипело всплесками накрытий, забарабанив осколками по броне, что-то громыхнуло в районе надстройки. Потери казались мизерными. Однако перестали поступать данные с артиллерийского радара. Посланные люди вскоре доложили, что снаряд прошиб опору одной из треног передней мачты, перебив кабели проводки к антенне.

Между тем с радарного поста «273» оповести, что второй линкор русских, шедший впереди уступом, начал быстро удаляться, уходя вправо к «норд-осту».

Мур догадался, почему:

«Гонт! Они его обнаружили, бросив свой второй линейный корабль прикрыть авианосец! Теперь мы снова в преимуществе, выступая вдвоём против одного. И скоро можем предпринять решительный штурм»!

Мысли английского адмирала шли дискретно, точно прыжками, всякий раз прерываемые уханьем очередного собственного залпа, отвлекаясь на падение вражеских снарядов — тех, что вздымали океанскую воду близкими накрытиями, и вовсе сбиваясь с ритма, когда корабль сотрясало от прямого попадания, и потребность узнать о понесённых повреждениях превалировала.

Ответственный офицер скороговоркой репетовал текущие донесения: об изрубленной осколками надстройке правого борта, о воткнувшемся перед правобортной пятидюймовкой снаряде среднего калибра — ущерба башни не наблюдается, но орудия замолчали…

А русский горел. Несильно, но… Флагманские специалисты уверено записывали в плюс ещё минимум два поражения цели. Правда, в этот раз не ручаясь — главным или вспомогательным калибром, артиллерией «Дьюка» или же то был «Кинг Джордж», сбившись в счёте, отсчёте, мониторинге беспрестанного залпирования.

Дистанция вновь достигла ста двадцати… ста десяти кабельтов.

— Вот ещё… почти… и можно будет! — зудел флагманский штурман капитан-лейтенант Элксенсон, вымеряя линейкой и на глазок, когда можно будет взять левее, чтобы открыть углы «А» для кормовой башни и ударить по оставшемуся в одиночестве вражескому линкору в два борта.

— Ах ты, чёрт! — выругался Генри Мур. Не отнимая бинокля от глаз, не видя тёмный силуэт вражеского корабля противника, однако едва углядев, как в том месте пробежало частыми и тесными высверками, он сразу догадался, что оппонирующий адмирал его опередил — довернув, введя в действие носовые башни, тут же разрядив их полновесным бортовым залпом.

— Девять 406-миллиметровых, — бормоча, немудрёно представил себе адмирал. Слыша, как командир линкора кэптен Николс уже орал коордонат на уклонение.