100 великих украинцев - Коллектив авторов

Примечательна и формальная сторона поэтики Г. Сковороды, демонстрирующая богатство стихотворных форм, ритмики и приемов при умелом сочетании сложных размеров с вполне освоенной системой рифмовки, к тому времени еще мало разработанной в украинском и русском стихосложении.

В 1759–1769 годах он с перерывами преподает в открытом незадолго перед тем Харьковском коллегиуме. За это время он создает «Басни Эзоповы» (1760), «Начальную дверь ко христианскому добронравию» (1766) и уже, в 1767 году, первые большие собственно философские произведения: «Наркис. Разглагол о том: узнай себя» и «Симфония, нареченная Книга Асхань о познании самого себя». Во всех этих произведениях, а в особенности в двух последних Г. Сковорода истолковывает едва ли не основную для его философии идею — о самопознании и о разграничении подлинного, духовного, высшего и ложного, профанного, низшего в человеке.

Учащаяся молодежь любила его, но с начальством неизменно возникали трения. Склоняться перед ложными авторитетами и безграмотными инструкциями Г. Сковорода не собирался. Не желая приспосабливаться к ретроградским требованиям коллегиумов Левобережья и Слобожанщины, отказавшись от профессорской карьеры в Киево-Могилянской и Московской духовной академиях, философ в 1769 году оставляет Харьковский коллегиум и сразу же пишет сборник нравоучительных аллегорических миниатюр, названный им «Басни Харьковские».

С этого момента Г. Сковорода окончательно избрал жизнь странствующего философа, так сказать, монашество в миру. Из года в год летом он странствовал просторами Левобережной Украины, неизменно посещая Киев и Харьков. Одежда его была самой простой, и с виду он ничем не отличался от прочих путников, направлявшихся к святым местам. Но в его суме неизменно лежали роскошно изданная Библия (которую он глубоко чтил, всю жизнь вдумываясь в символический смысл ее слов и образов) и флейта с мундштуком из слоновой кости. Наедине с природой он предавался музицированию и сочинению стихов, которые, как песни, часто исполнял в сопровождении струнных инструментов, в последние годы жизни — гитары, незадолго перед тем появившейся в Украине.

В пути Г. Сковорода вел нравоучительные беседы с людьми всех сословий и званий, посещал друзей в поместьях и селах, монастырях и городах, а зимой останавливался у кого-нибудь из близких ему людей, чаще всего у своего любимого ученика и друга М. Ковалинского. В эти месяцы, в своих временных пристанищах, он писал разнообразные философские и поэтические произведения, а также многочисленные письма нравоучительного характера. Его знала вся Левобережная Украина от Днепра до Дона. Везде он служил живым воплощением высших духовных принципов, праведности, которая венчает собою мудрость, красоту и доброту.

При этом философ не уклонялся от конфликтов со злом, смело вступая в противостояние с высокими чинами, до известного самодурством харьковского губернатора Щербинина включительно. С народом он был прост и скромен, но, сталкиваясь с хамством вельмож, умел постоять за себя и показать, сколь немного те на самом деле стоят. Избранная им в театре жизни роль странника, «старчика», позволяла оставаться самим собой в любой ситуации, меняя при том формы поведения в зависимости от условий, в которые он попадал.

На неоднократные предложения опубликовать свои книги, странствующий философ неизменно отвечал отказом. Однако труды Григория Саввича, оставляемые им в том доме, где они были законченными, уже при его жизни передавались из рук в руки и бережно переписывались. Собирать и публиковать их стали уже в середине XIX века, когда личность и творчество Г. Сковороды, человека-легенды, стяжавшего уважительное прозвище «украинского Сократа», были по достоинству оценены украинскими, а затем и российскими интеллектуалами.

В 1769–1774 годах, кроме уже упомянутых «Басен харьковских», он создает философские произведения: «Беседа, нареченная Двое, о том, что блаженным быть легко», «Диалог, или Разглагол о древнем мире», «Разговор пяти путников о истинном счастии в жизни», «Кольцо», «Разговор, называемый Алфавит, или Букварь мира». В них при помощи апелляции к библейским и античным символам и авторитетам, путем умозаключений и на живых примерах, обосновано, что человек должен быть самим собой и что его ценность определяется не богатствами, родовитостью и регалиями, а нравственностью жизни и достойными делами.

Новый этап творчества Г. Сковороды открывает философский трактат «Израильский змий» (1775–1776), в котором наиболее полно раскрыто его учение о третьем (параллельном духовному и материальному), символическом мире. Содержащиеся в нем идеи во многом предвосхитили открытие немецкой культурфилософией начала XX века мира культурных символов как особой реальности, формирующей наше восприятие окружающей действительности и нас самих.

В течение 80-х годов XVIII века появляются «Жена Лота» (1780–1788), «Брань архистратига Михаила со Сатаною о сем: легко быть благим» (1785). При этом странствующий философ создает последнюю, заметно расширенную. редакцию поэтического сборника «Сад божественных песней», и уже в 1791 году завершает свое последнее большое философское произведение «Диалог. Имя ему — потоп Змиин», сочетающее формы трактата, диалога, притчи и стиха.

Скончался Г. Сковорода 29 октября 1794 года в селе Пан-Ивановка (теперь Сковородиновка) на Харьковщине, в имении упомянутого ранее М. Ковалинского, который вскоре, по свежим воспоминаниям, составил первую его биографию. На могиле философа, как он и завещал, начертали: «Мир ловил меня, и не поймал». Своей жизнью он показал, что если не требовать многого от мира и неуклонно следовать своему внутреннему призванию, то можно и, живя в миру, быть свободным от него.

Г. Сковорода был чрезвычайно образованной, цельной и последовательной личностью, владел несколькими древними (в том числе и малоизвестным тогда в православной среде древнееврейским, который изучил для углубленного понимания Библии) и новыми языками, в достаточной мере ориентировался в ренессансной и новоевропейской философии. Но гораздо ближе его духу были идеи Священного Писания, античных мыслителей (Сократа, Платона, Эпикура, стоиков, неоплатоников) и Отцов Церкви, в особенности платонической древнехристианской традиции (Климент Александрийский, Ориген, апофатическая теология корпуса произведений, приписанных Дионисию Ареопагиту).

Для Г. Сковороды жизнь человека не является предначертанной. Ее надо созидать самому на философских основах. Через философию следует не столько постигать абстрактные истины, сколько достигать при ее помощи бытия-в-истине. Такой подход имеет глубокие античные и библейско-древнехристианские истоки, хотя в целом он чужд духу большинства мыслителей Нового времени, в частности современных украинскому страннику европейских философов-рационалистов.

Однако в такой же степени Г. Сковорода далек и от ортодоксального христианства. Он органически, с молодых лет был причастен к библейско-патристической и античной традициям, но обе они для него не были чем-то застывшим, завершенным и окончательным. Напротив — они раскрывали сущность бытия как через свою текстуальную символику, так и через образцы конкретной жизни (как, скажем, Сократ). Поэтому естественным является то обстоятельство, что центральное место в его учении образует концепция «трех миров», каждый из которых представлен «двумя натурами».

Миры эти — во-первых, макрокосм (Вселенная), во-вторых, микрокосм (или человек) и, в-третьих, отдельный символический мир. Все они взаимосвязаны между собой и как бы отражаются друг в друге. При этом у каждого из них две природы: внешняя, материальная, заметная при непосредственном восприятии, и настоящая, духовная, глубинная — внутренняя, требующая духовного постижения.

В макрокосме за миром вещей просматривается подлинное, сакральное, божественное бытие, истолковываемое Г. Сковородой в христианско-неоплатоническом, в некотором смысле даже пантеистически-мистическом духе. В микрокосме (человеке), странствующий философ выделяет также две натуры: человека ненастоящего, как он воспринимается на первый взгляд, и подлинного, духовного, которого и следует, познав в себе, прозревать и почитать в других. Так же и высокодуховные тексты, в частности библейские, на внешнем уровне могут восприниматься буквально, но за ними следует распознавать их духовный смысл, явленный в их символике.

Своеобразным общим знаменателем внутреннего, духовного бытия всех трех миров для Г. Сковороды является София, Премудрость Божья, присутствующая и в природе, и в человеке, и в Библии, а также в других боговдохновенных произведениях.

Исходя из таких общефилософских положений, Г. Сковорода утверждает моральный идеал праведного мудреца, не стремящегося к призрачным благам материального мира, но ощущающего и постигающего внутреннюю, софийную сущность всех трех миров. С таким мироощущением у него сопрягаются влюбленность в природу, высокая оценка дружбы и постоянное углубление в тайны символического мира.