Лаборантка - Марина Лётная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ликовать было совсем некстати. Но на вторую часть заседания я шла со знанием о том, что директор публично выразил отношение к лаборантке, усыпавшую своими отпечатками меченную посуду. Больше ничего не было нужно… Только видеть его исполненные беспокойством за меня глаза.
— Уважаемые участники уголовного дела по обвинению Палачева, Кулибина и Бракина! Начинается вторая часть судебного заседания. Прошу вас впредь соблюдать дисциплину и помнить, где вы находитесь, — дело выдавалось чересчур эмоциональным не только для родственников и влюблённой дурочки, судья помрачнела за время перерыва. — Суд предоставляет слово адвокату подсудимого Палачева, Ларину Роману Олеговичу.
Начинало казаться, что я немного сроднилась со здешней обстановкой. Всё выглядело как-то привычно, и перед глазами картинка слегка блёкла от моих усердных попыток оставаться сосредоточенной: жалюзи я все изучила на предмет пыли и пятен, за окном, несмотря на ранний час, почему-то было немного сумеречно. Яркий герб над судейским столом и лакированная мебель из темного дерева теперь будут долго мне сниться… Я села на то же место, обратив внимание, что двое мужчин за решёткой теперь находились в наручниках, и не сдержала сдавленного писка. Боже, Антон Владимирович… Он совсем не смотрел на меня, насупился, пока я смирялась с радикальными атрибутами правопорядка на раскаявшемся мужчине, заступившимся за меня ценой собственной репутации.
— Уважаемый суд! Я ходатайствую о том, чтобы расшифровка телефонных звонков, которую я изучил на перерыве, была подвергнута повторной экспертизе на предмет объективности предъявляемых обвинений о распространении наркотиков. В ней нет ничего предосудительного, из чего можно было бы исходить о том, что речь шла о запрещенных веществах. Как я уже говорил, подсудимые вели диалог на тему доставки в университет реактива для научных исследований…
Уставшая женщина, облачённая с раннего утра в тёмную мантию, тяжело вздохнула и некоторое время помолчала.
— Ну хорошо. Суд удовлетворит ваше ходатайство, — это означало лишь, что разбирательства будут продолжаться ещё неопределённое время, и я не сдержала огорченного вздоха вслед за судьей. Было глупо считать, что суд по запутанному уголовному делу с несколькими фигурантами завершится в один ничтожный день…
— Ваша честь! Я не делал наркотики! Я знаю, что их синтезировала Дана!
И снова эта неконтролируемая тревога, входящая в постыдную уродливую привычку… Когда-то я считала Максима Игоревича незаслуженно умным человеком, но сегодня он продолжал напоминать мне целый спектр диких животных, вставляя свои две копейки без всяких на то оснований. Мне будет жаль, если появится шанс оправдать этого жалкого предателя вместе с директором, задрожавшего от желания вмазать по соседству сидящему другу. Со скрежетом на зубах Антон отвернулся в тёмный конец зала и, как смог, спрятал сморщившееся лицо прикованными друг к другу ладонями. Нет, только не слёзы…
— Суд учтёт ваше мнение, — реплика подуставшей судьи прозвучала слегка с издёвкой, повышая накал некомфортной обстановки. У меня дрогнули губы, но нарушить дисциплину я не решилась. Зато это сделала бабушка Максима Игоревича, ни разу не присевшая во время перерыва и стремительно вскочившая со стула.
— Послушайте! Не надо ничего учитывать! Эта девица пятый год учится на химфаке, — научрук обернулась в мою сторону, презренно тыкая жилистым пальцем. У судьи, грозно распрямляющейся за её спиной, вытянулся рот. Ох, Ирина Андреевна… Я зажмурилась под нелицеприятные, но спасительные высказывания. — И вместо того, чтобы писать диплом, она бегает по работам и считает, что её безмозглая голова кому-то нужна! Другое дело это говно за решёткой! Да он спал и видел, как ему получить новую дозу! Он готов на всё! Понимаете?
— Рыкина, я удаляю вас из зала заседания! — оскорблённая судья один пронзительный раз треснула молотком по столу и стала подзывать мужчину в полицейской форме, караулившего нас после первой неспокойной части.
Но шустрая Ирина Андреевна успела подскочить к решёткам, обращаясь к внуку.
— Мне за тебя стыдно! Зверьё! — в одно мгновение женщину на маленьких громких каблучках резво вывели под руки из зала, и научрук больше не оборачивалась вслед взбесившемуся Максиму. Он подпрыгнул, тяжело дыша так, что грудь его вздымалась, но ни слова не ответил бабушке, провожая её обозлённым чёрным взглядом. Я обмерла, прислушиваясь к собственному пульсу, не веря, что научрук могла за меня заступиться.
— Уважаемая Левина! — теперь голос судьи звучал на несколько оборотов громче и рассерженнее. Я снова замандражировала, ещё не отойдя от публичных оскорблений, но догадавшись, что настал мой черед… — Вы можете объяснить, почему не выходили на связь с полицией на протяжении месяца? Вы скрывались от следствия? — я осторожно выпрямилась и сплела ледяные ладони. — Удалённая из зала… Кхм… Госпожа Рыкина предоставила суду журнал посещений студентов. Полиция опрашивала ваших однокурсников. Вы не появлялись на учёбе месяц. И не явились на почту за заказным письмом.
Теперь ясно, зачем мной интересовалась староста…
— Ваша честь, я… — напугано осмотрела властную женщину, порядком разозлившуюся после выходки преподавательницы, а теперь не сводящую с меня пристального вопрошающего взгляда. Если бы я знала… — Моя мама не живет по тому адресу, куда, вероятно, была отправлена повестка. Там живут новые квартиранты. Они не передавали моей маме письмо… Но я шла в университет две недели назад, так получилось, что мимо дома Антона Владимировича, — я на всякий случай обернулась в его сторону, чтобы судья быстрее сообразила, о ком идёт речь, и мы вдруг пересеклись с пораженным директором взглядами… Он слегка приоткрыл красное лицо, скрытое за ладонями. Да, я скучала по тебе. — Полицейские, которые в тот день опрашивали соседей в доме, где жил Антон Владимирович, доставили меня в участок и вручили повестку. Я не собиралась пропускать заседание… И как только узнала…
Надеюсь, это уважительная причина. И прежде, чем мне удалось выдохнуть, судья неторопливо перелистнула несколько страниц в папке с документами. Я продолжала стоять среди напряженного подопустевшего зала, ковыряя кожу на замерзших пальцах.
— Дана Евгеньевна, судом
