Лаборантка - Марина Лётная

двести первой статье уголовного кодекса Российской Федерации о «злоупотреблении полномочиями» и обвинения по подозрению в первой части статьи двести двадцать восемь уголовного кодекса о «распространении психотропных веществ», а также двести тридцатой статьи уголовного кодекса о «склонении к употреблению». Ваша честь, это была часть изложенных обвинений, касаемо подсудимого Палачева. Я ходатайствую о прочтении расшифровок от оператора сотовой связи и прослушивании записи с диктофона, представленной Рыкиной Ириной Андреевной.

— Давайте посмотрим, — судья задумчиво пролистала папку, которую ей со сдавленным шлепком водрузила на стол прокурор.

Алёна Борисовна, сидящая во втором ряду, боязно отвернулась в сторону решёток. Та часть раскрасневшегося лица, что я смогла рассмотреть, была вся в слезах. Влажные волосы прилипли к вискам и лбу. Как бы там ни было, зрелище не для слабонервных… Её отец, воинственно высиживающий в клетке, не удостоил дочку и одним извиняющимся взглядом. Но для неё каждое слово в адрес отца звучало как удивительное откровение… Пока страницы документов угрожающе шуршали, Антон Владимирович смиренно глядел в пол. Но стоило мне лишь шевельнуться, он тут же начинал взволнованно меня осматривать. Его очередь ещё не наступила…

Затем все присутствующие в зале смогли смогли услышать записанный на диктофон Ириной Андреевной разговор главного инженера. Подслушивать за преподавателями даже с разрешения уважаемой судьи оказалось неприятным пунктом в ходе заседания. Поэтому комментировать это даже мысленно, очевидно, ни зареванная Алёна, ни я не решались.

— Рыкина Ирина Андреевна, суд обращается к вам за показаниями.

Теперь присутствие научрука не вызывало у меня вопросов — вот, какую войну вела женщина с руководством кафедры. И, видимо, по этой же самой причине изжила с работы дочку главного инженера… Для которой способы заработка отца были неприятным секретом. Преподавательница резво выпрямилась. Она по привычке хотела спрятать руки будто в карманы лабораторного халата, но в её простого кроя темном платье карманов не нашлось.

— Ваша честь, все детали уже освещены. И… Кхм, «махинацию» вы услышали… Я могу добавить только, что долго искала доказательства, и целых два года не знала, на чем подловить этого… Бориса… — Ирина Андреевна одним своим несостоявшимся оскорбительным обращением едва ли не превратила заседание в посмешище. Все заметно напряглись в ожидании её коронного «засранца», потому что знали, на что способна взбалмошная научрук, особенно если в мышеловку попал её враг, а сигареты в пачке она давно не пересчитывала.

— Вы заявляете, что эта ситуация не однократна? Были ещё случаи? — я только сейчас обратила внимание на пожилого мужчину, что-то усердно записывающего в углу зала заседания… Он норовил не успеть за выходящей из себя Ириной Андреевной.

— Конечно, были! Я давно за ним следила… Но в полицию пошла только когда смогла найти доказательства.

Судья слегка морщилась, когда истец начинала давать показания. Они звучали из уст преподавательницы словно обвинения в адрес всех окружающих.

— Я поняла вас, — стараясь сохранять хладнокровие, женщина в мантии на секунду задумалась, осмотрев всех присутствующих. — А что вы, Ирина Андреевна, можете сказать о вашем внуке, которого опознали студенты химического факультета?

От этих слов я резко встрепенулась, пытаясь получше всмотреться в Максима… Не может быть…

— Ба, скажи им! — он весь затрясся, умоляюще сложив руки. Я ошарашено обернулась на Ирину Андреевну, сурово наблюдающую за парнем. Да они же действительно были похожи…

И даже больше характерами, чем внешне. Я часто их сравнивала: на учебе роль надзирателя играла Ирина Андреевна, а на работе…

— Подсудимый! Не выкрикивайте с места! — судья рявкнула на Максима, готового броситься в драку с каждым, кто хоть случайно смотрел в его сторону. И если бы не прутья клетки, уберегающей то ли присутствующих, то ли его самого…

— Уважаемый суд, мой… Внучек, — с издевкой покосившись в сторону нерадивого родственничка и тяжело сглотнув на последнем слове, научрук сжала жилистую руку в кулак. — Хочет, чтобы я соврала. Чтобы сказала, что он не мог находиться на территории ВУЗа, потому что не является студентом. Знаете, в своё время у меня не хватило денег на его образование… Но я приводила Максима на занятия. Так что, у него есть доступ в корпус, — Ого… Бабуля сдавала внука с потрохами… Но у меня пробудилось сочувствие лишь к женщине, у которой от пронзительной речи затряслась голова. Я быстро узнала это сбивчивое поведение отчаявшегося человека, что мне уже приходилось замечать на занятиях… А Максим выглядел так, словно перед его глазами рухнул мир. Парень сгорбился ещё сильнее, а из его приоткрытого рта мог бы доноситься душещипательный крик, но он продолжал молчать. — Это же не трудно проверить по камерам видеонаблюдения… Думаю, вы так и поступили.

Догадливая научрук повержено развела руками перед судьей, затем заглянула за решетку. Но ничуть не с сожалением… С омерзительным разочарованием, от которого у меня мурашки расползлись по спине.

— Вашему вниманию предоставляется запись с камер видео-наблюдения в холле учебного корпуса, — судья обернулась к экрану.

От знакомой обстановки в коротеньких черно-белых видео, где несколько раз дверь открывал Максим Игоревич, украдкой просачиваясь в коридор через пост охраны, у меня защемило в груди. Наверное, недружелюбный со студентами сторож, пропустивший незнакомца, тоже получит своё наказание…

— Уважаемая Ирина Андреевна, ваш внук подозревается в производстве наркотических средств. Вам что-нибудь об этом известно?

Женщина с вызовом оскалилась. Её задели за больное.

— Мне известно, что он наркоман! Я хотела отправить этого засранца в реабилитационный центр, но он не даётся. У него уйма долгов…

Судья быстро схватилась за молоток и оглушительно стукнула по деревянному столу.

— Напоминаю, вы находитесь в зале суда! За оскорбление любого участника судебного процесса предусмотрен штраф. Держите себя в руках…

Из всего того сиплого крика, молящего о помощи, судья расслышала лишь никчемное обзывательство.

— Садитесь. Какова позиция защиты? — Рыкина опустилась на стул, но я видела, как её потряхивает от бессильной злости. К своему сожалению, я вдруг поняла, почему все эти годы преподавательница была так сурова со студентами…

Адвокат инженера в костюме с иголочки встал и поправил тесно затянутый галстук. Несмотря на то, что я ждала его защиты, которая могла бы сыграть на руку Антону, мужчина показался мне отталкивающим и даже тошнотворным. Потому что в душе я знала, что обвинения в распространении на кафедре наркотиков справедливы…

— Уважаемый суд, я ходатайствую о том, чтобы ознакомиться с расшифровками телефонной переписки и звонков. И прошу отметить, что мой подзащитный Палачев Борис Борисович признаёт свою вину по статье двести один о "злоупотреблении полномочиями" и не отказывается от ответственности. Но обвинения, предъявляемые по статьям за распространение наркотиков и склонение к употреблению противоречат реальным