Свечи - Александр Смирнов

Совершенно неудивительно, что получив повестку из военкомата, Миша не впал в депрессию, не посыпал голову пеплом и даже не ушёл в запой – он с облегчением вздохнул и покинул ставшую ненавистной деревню.

В армии образование помогло юноше, он сразу был определён в ротные писари, касту уважаемую и привилегированную. Трудно припомнить случай, когда писаря привлекали к какой-нибудь тяжёлой работе. Старшины хотя и ставили писаря в наряд, но у командира роты всегда возникали срочные работы, из-за которых вместо писаря в наряд шёл кто-нибудь другой. Миша очень старался по службе, и вскоре был переведён из ротного писаря в писаря штабного. На погонах заблестели сержантские нашивки, а командиром у него был не кто-нибудь, а сам капитан – помощник начальника штаба.

Другой бы радовался такому счастливому развороту судьбы, благодарил Фортуну за то, что она вместо тягот и невзгод наградила почти санаторным отдыхом, но Миша с каждым днём становился всё мрачнее и мрачнее. Это не ускользнуло от глаз вездесущего капитана.

– У тебя когда дембель? – как-то спросил капитан.

Этот вопрос можно сравнить разве что с солью, которую сыплют на кровоточащую рану. Миша тяжело вздохнул и ничего не ответил.

– Не хочется возвращаться домой? – догадался капитан.

– Там одна перспектива, – ответил Миша, – спиться или попасть в тюрьму.

– А здесь какие перспективы?

Молодой человек скосил взгляд на погон и улыбнулся.

– В армии всегда есть перспективы!

Капитану понравился ответ сержанта, и он решил ещё больше приукрасить статус военнослужащего.

– Военный человек, порой, должен суметь сделать то, что гражданские сделать не в состоянии. Ты готов стать таким человеком?

– Я не только готов стать таким, – сказал Миша, – я уже такой.

Последняя фраза пролила бальзам на чёрствое сердце капитана. Он по-отечески положил свою руку на плечо сержанта и сказал:

– Служи честно, солдат, мы своих не бросаем! Ты не хочешь поучиться в школе прапорщиков?

С этой минуты служба для Михаила приобрела новый смысл. Он часто, мечтая, видел себя в мундире прапорщика, представлял, как командует взводом, а, самое главное, что он жил в городе, а не в деревне. Однако всё это будет в будущем, и чтобы это будущее сбылось, надо чётко и быстро выполнять все приказы командиров, а самое главное – исключить из своего лексикона такие выражения, как: не умею, не знаю и не могу.

Когда капитан показал Мише какие-то чертежи и спросил, может ли он в них разобраться, сержант глянул на них и, не задумываясь, отчеканил:

– Так точно, товарищ капитан, могу!

Честно говоря, работа не отличалась сложностью: необходимо было выписать все покупные изделия (транзисторы, резисторы, диоды, триоды и прочую ерунду), приобрести их в магазине и смонтировать так, как это показано на чертеже. Заминка возникла при выполнении первой части задания: выписывая названия и характеристики комплектующих, Миша на месте нанесения характеристик двух диодов обнаружил одну размазанную каплю. Что только он не предпринимал: и рассматривал это место через просвет, и пытался восстановить надпись по вмятинам, оставленным карандашом – ничего не помогало, надпись не читалась. Оставалось только одно – идти к капитану и выдавить из себя это злополучное слово – «не могу». И это в то время, когда погоны прапорщика уже почти были пришиты к его новенькому мундиру.

Вот они превратности судьбы! Вот она, коварная Фортуна, которая сначала поманит пальчиком, а потом изваляет в грязи и вышвырнет!

Однако Миша был не из тех, кто так быстро сдаётся. Мозг лихорадочно стал искать выход из создавшейся ситуации. Судорожно перебирая в памяти всё, что хотя бы косвенно могло касаться этого задания, Миша вспомнил, что капитан уже обращался к нему с подобной работой.

– Ну, да, – стал успокаивать себя сержант, – но прибор этот был гораздо меньше! Я тоже выписывал комплектующие, только собирал прибор не я, а кто-то другой.

Мозг сержанта напрягся так, что пот скатывался по лбу и заливал глаза.

– Я же писарь, писал это всё для капитана. Эта проклятая клякса! Она может испортить мне всю жизнь!

Неожиданно мозг прекратил свою лихорадочную работу. Он, почему-то, зациклился на ничего не значащим слове – клякса.

– Клякса! – повторил Миша, – действительно, я тогда тоже поставил кляксу! А если это так, то я переписывал список. Не понёс же я его к капитану с кляксой?

Миша подошёл к своему рабочему столу и вытащил из него все ящики. Содержимое каждого ящика он вываливал на стол и укладывал в него всё заново, просматривая каждую бумажку. В третьем ящике он обнаружил заветные записи.

От радости затряслись руки. Пот перестал лить, но теперь Миша почувствовал, как щиплет глаза то, что уже вылилось.

– Но что мне всё это даёт?

Он взял список и начал сравнивать его с тем, который написал только что. С первых же строк он понял, что номенклатура изделий практически не изменилась. Просмотрев три страницы списка, Миша сделал окончательный и бесповоротный вывод: все характеристики были увеличены ровно в тысячу раз.

– А ларчик просто открывался! – похвалил себя писарь.

Он выписал название злополучных элементов, списал со старых записей их характеристики и смело прибавил к ним три нуля.

Майору было очень обидно, что начальство фактически запретило расследование дела об избиении его сотрудника. Ох, с каким наслаждением он размазал бы этого капитана, стёр бы в порошок, сгноил бы в тюрьме! Но на плечах майора были погоны, и он прекрасно знал, что такое дисциплина. Приказ есть приказ – эту прописную истину майору разъяснять было не надо. С другой стороны, следователь рассказал, что капитана он вычислил по делу пропавших студентов, а этого расследования никто не отменял. Правда, можно ли верить следователю? Разговаривая с врачами, майор понял, что сотрясение у следователя настолько сильное, что никаким его словам доверять нельзя. На свете много прописных истин и одна их них – доверяй, но проверяй.

Майор проверил всё, о чём говорил ему Юрий Иванович и пришёл к выводу, что крышу сорвало у следователя только отчасти. В части показаний бармена и родителей Андрея всё совпадало, а в остальном, явно поработало сотрясение мозга. Майор проверил также и дело о попытке изнасилования, которое в своё время вёл Юрий Иванович, но, к сожалению, кроме бреда сумасшедшего преподавателя по марксистко-ленинской философии о каких-то королевских звездочётах, ничего путного не услышал. К несчастью, майор слышал рассказы о королевских звездочётах и из уст Юрия Ивановича. Это свидетельствовало, что врачи не ошибались, и с головой у Юрия Ивановича действительно были проблемы.