ДЕТИ ЛИНЗЫ - Э.Э. "Док" Смит

— Гм… гм! Звучит очень заманчиво! — произнес адмирал несколько нерешительно. — Скажите, а вы абсолютно уверены в том, что ваша методика сработает?

— Насколько вообще можно быть уверенным в любой новой методике — вероятность успеха составляет около девяноста пяти процентов.

— Шансы высокие, что и говорить. Хейнес повернулся к фон Хоэндорфу:

— На что, интересно, вы рассчитывали, старый лис, вынюхивая обо всем за моей спиной? Надеялись, что вам удастся проскользнуть первым, сославшись на старые заслуги? Должен напомнить, что я тоже Серый линзмен с правом свобедного режима и что по праву старшинства первым должен быть я. Вы выбываете из игры, фон Хоэн!

— Я узнал об опыте Филлипса раньше и решительно отказываюсь уступать вам право быть первым испытуемым, — фон Хоэндорф был тверд, как алмаз.

— Вам придется уступить, — настаивал Хейнес. — Кинни-сон больше не ваш слушатель. Перед вами не неоперившийся желторотый птенец, а мой линзмен. Кроме того, я больше подхожу в качестве подопытного кролика — у меня протезы заменяют больше частей тела, чем у вас.

— Пять или шесть протезов для испытуемого ничуть не хуже, чем дюжина, — возразил командор.

— Джентльмены, прошу вас еще раз подумать! — обратился к претендентам Филлипс. — Учтите, что шишковидная железа находится в головном мозгу. И хотя моя методика до сих пор не привела ни к одному повреждению мозга, мне еще не приходилось ни разу применять ее к головному мозгу землянина, поэтому я отнюдь не могу гарантировать, что все обойдется благополучно.

— Ну и что? — в один голос спросили оба престарелых линзмена, не желая ни на миллиметр сдаваться свои позиции.

— Оперируйте их обоих, — приказал потерявший всякое терпение Лейси. — Нам давно необходимо было принять закон, по которому Серые линзмены подлежат лишению их высокого звания при первых же признаках старческого маразма.

— Вы, конечно же, предполагаете начать с себя? — невозмутимо парировал реплику Лейси адмирал Хейнес. — Прекрасная мысль!

Но мало-помалу страсти улеглись, и Хейнес уступил командору фон Хоэндорфу право первым подвергнуться операции. Филлипс сделал каждому из двух Серых линзменов обезболивающий укол, после чего фон Хоэндорф комфортабельно расположился в кресле. Голову оперируемого закрепили специальными зажимами, и операция началась. Странное было зрелище! Филлипс родом с Посена, а коренные обитатели планеты не имели глаз и вместо головы их туловище заканчивалось сверху небольшой выпуклостью. Два лучевых скальпеля были полностью скрыты в чудовищных размеров ручищах, но оперировал Филлипс виртуозно, и иглы лучей с точностью до микрона вонзились в небольшую железу, скрытую в глубине мозга старого линзмена. Затем наступила очередь Хейнеса.

— Вот и все, или нам необходимо подвергнуться операции еще раз? спросил он, когда его освободили от головных зажимов.

— Все, — ответил Лейси. — Действие одной стимуляции длится всю жизнь. Но для того, чтобы завершить курс лечения, вам следует посетить госпиталь еще раз. Лучше всего послезавтра. Вам придется пробыть у нас некоторое время. Ваши протезы плохо подогнаны, и культи деформировались, поэтому, возможно, потребуется хирургическое вмешательство.

Хейнес прибыл в госпиталь через день, но, разумеется, не для того, чтобы стать лежачим пациентом. Вместо госпитальной койки он предпочел инвалидную коляску, и вскоре разъезжал в ней по своему рабочему кабинету и центру управления. Через несколько дней Хейнес позвонил Лейси в сильном возбуждении.

— Знаешь, что ты наделал, старая перечница? — спросил он негодующим тоном. — Ты лишил меня не только моих идеально подогнанных протезов, к которым я так привык, но и зубов! Мои искусственные челюсти мне больше не подходят: я не могу есть! Я голоден, как волк! Никогда в жизни не был так голоден! Я не могу жить на одном супе мне нужно работать! Что делать?

Лейси громко расхохотался:

— Поделом тебе! Фон Хоэндорф переносит все спокойно, как и подобает Серому линзмену. Не волнуйся так, старина, побереги свою аорту! Я пришлю тебе медсестру, и она покормит тебя с ложечки! У дитяти режутся зубки! В твоем-то возрасте!

Через несколько минут в кабинет адмирала вошла медсестра Мак-Дугалл, сочувствующая и исполненная сострадания.

— Я даже не подозревала, адмирал Хейнес, что… — смутившись, Мак-Дугалл умолкла.

— Что столь значительная часть адмирала Хейнеса протезирована? — пришел ей на помощь адмирал. — Что поделаешь, наш общий друг Киннисон мало похож на меня — у него все настоящее. Мои протезы изготовлены так искусно, что мало кто догадывался о том, что они у меня есть. Но зубы! Когда их нет, у человека исчезает радость жизни. Впрочем, мне сейчас не до философских рассуждений. Не принесли ли вы, милочка, мне чего-нибудь поесть?

— Конечно, принесла!

Покормив адмирала, Мак-Дугалл наклонилась и нежно поцеловала его.

— Вы и командор фон Хоэндорф замечательные люди, и я вас очень люблю, — сказала Кларисса. — Лейси просто злой, противный старикашка, он смеется над вами. Ведь он прекрасно знает, что вы голодны, что вам нужно есть больше, чем обычно, что вы растете. Но не беспокойтесь, адмирал, я не дам вам голодать. Я хочу, чтобы вы выздоровели как можно скорее и чтобы Филлипс помог Киму регенерировать утраченные органы.

Впервые Хейнес увидел в медсестре — старшей медсестре! — Мак-Дугалл не просто красивую женщину, не олицетворение безупречно исполняемого долга, не высококвалифицированную медсестру, а живого человека, способного сострадать другому.

— Прекрасная пара получится из нее и Киннисона! — подумал адмирал. — Нужно только, чтобы парень выбил у себя из головы всю дурь о "героях космоса" и прочую дребедень! Но это уже его, Хейнеса, забота.

Между тем работы у адмирала прибавилось. Галактический Совет внимательнейшим образом изучил отчеты Киннисона. Каждому члену Совета была предоставлена возможность побеседовать с Киннисоном и Ворселом. По всей Первой галактике силы Галактического Патруля готовились нанести босконцам удар и окончательно избавить Цивилизацию от ее заклятых врагов. На всех базах и верфях боевые корабли Патруля строились, вооружались, перестраивались и перевооружались.

Хорошо еще, что Галактический Патруль за время своего существования успел скопить поистине неисчерпаемое богатство: осуществление грандиозной программы подготовки к решающему наступлению на Босконию требовалось огромных расходов. И нити руководства сходились к адмиралу Хейнесу, Президенту Галактического Совета, который в самый нужный момент не мог даже как следует поесть!

Между тем новые зубы прорезались — все тридцать два зуба! Выросли взамен утраченных в космических сражениях рука и нога. Сиявшая на протяжении многих лет обширная лысина покрылась густой седой шевелюрой.

— Наши подопытные животные после регенерации прожили отпущенное природой время, состарились и умерли естественной смертью, — изящно прокомментировал Лейси. — Я начал было опасаться, не омолодили ли мы вас ненароком и не обрели ли вы в результате регенерации бессмертие. Рад видеть, что мои опасения оказались безосновательными и биологический возраст регенерированных частей совпадает с биологическим возрастом всего организма. Было бы чертовски неприятно, если бы для того, чтобы избавиться наконец от двух престарелых Серых линзменов, вечно брюзжащих и досаждающих всем своими мелочными придирками, мне не оставалось бы ничего другого, как попросту их прикончить.

— От ваших шуточек мухи дохнут! — проворчал Хейнес. — Скажите нам лучше, когда вы намереваетесь регенерировать Киннисона? Учтите, что он нам очень нужен.

— Теперь уже скоро. Как только вы и фон Хоэндорф пройдете психологическое обследование.

— Вот чего нам только не хватало! Зачем нужно какое-то дурацкое обследование, когда и без него ясно, что мой мозг функционирует великолепно?

— Таково ваше мнение, но что вы знаете о своем мозге? Ворсел сообщит нам, в какой форме находится ваш разум, разумеется, если он вообще есть у вас.

Велантиец, тщательно обследовав Хейнеса и фон Хоэндорфа, установил, что стимуляция шишковидной железы никак не отразилась на деятельность их мозга.

И, только получив такое заключение, Филлипс прооперировал Киннисона. Как и в двух предыдущих случаях, регенерация прошла вполне успешно. Зарубцевались и бесследно исчезли ужасные раны, выросли новые руки и ноги, регенерировались глаза.

Вместе с тем Киннисон почувствовал, что стал несколько медлительнее и слабее, и по решению Совета был переведен в лечебно-оздоровительный санаторий для полной реабилитации. Только через несколько недель, после того как он полностью овладел вновь обретенными органами, ему разрешили вернуться к исполнению своих обязанностей.