Карл Великий. Небесный град Карла Великого - Анна Ветлугина

Зато на обратном пути мне выпала честь сопровождать нашего императора. Он велел мне ехать рядом с ним.

Мы удалялись от римских стен в молчании. Искоса, чтобы не нарушить приличий, я время от времени оглядывал знакомые черты Карла, пытаясь уловить изменения в связи с таким нежданным и выдающимся возвышением. Но ничего нового не появилось в его лице, разве только глаза смотрели чуть более устало.

   — Афонсо, — сказал он мне, когда Рим истаял в голубой дымке, — сколько ещё работы нам предстоит. А Небесный Град, как редкая птица, вечно ускользает от своих строителей...

   — Но разве это Рождество не приблизило вас к нему, Ваше Величество?

   — По людскому разумению это так. Но у Бога свои законы. Мы видим Его замысел словно обратную сторону богатого ковра, состоящую из хаоса цветных нитей. И только на небе нам будет дано увидеть настоящий узор.

Он задумчиво провёл рукой по гриве жеребца и продолжал:

   — Всю жизнь я боролся за единство христиан. Мы выверяли тексты Писания, отбирали лучшие церковные песнопения из разных краёв с тем, чтобы сделать единый сборник. Чтобы любой христианин, вошедший в любую церковь от Саксонии до Испании, чувствовала бы себя дома.

   — Но это же получилось у вас?

   — Да, это получилось. И получилось поддержать братьев-единоверцев в заморских странах. И страна наша неуклонно крепнет, но...

Я замер, боясь, спросить что «но». Карл молчал, перебирая пальцами волоски конской гривы. Наконец заговорил снова:

   — Разногласия в вопросах веры между Востоком и Западом существуют уже давно, но христианская империя, как таковая, до недавнего времени была только на Востоке. Франкам никогда бы не пришло в голову примкнуть к твоим соотечественникам, Афонсо. Мои отец и дед верно служили святейшему Римскому престолу. Защищать папу и поддерживать его всегда было долгом нашей семьи. С Божьей помощью, мне удалось это более, нежели моим предшественникам. Отныне Запад стал могучей силой, не уступающей Востоку, а может, и превосходящей его. Но что будет дальше? Не станет ли существование двух империй проклятьем для христиан, причиной войн и взаимной ненависти? Не начнут ли потомки проклинать нас за то, что сегодня кажется несомненной удачей?

   — Ваше Величество, — робко начал я, — но ведь возможно... ведь вы можете... можно попытаться объединить две империи. Ведь Ирина...

Карл горько рассмеялся:

   — Когда-то мне уже доводилось входить в эту реку. Союз с дочерью Дезидерия, как ты помнишь, не добавил дружбы между франками и лангобардами. Кроме того, твои соотечественники считают всех франков варварами.

Он шевельнул усами, что означало сильное недовольство. Тяжёлая складка залегла между бровей. Я очень давно не общался с Его Величеством близко и теперь даже испугался: вдруг разгневал его неосторожным словом? Однако лицо его успокоилось и заговорил он совершенно другим тоном — задумчиво-грустным:

   — Афонсо, как мало осталось людей с того лангобардского похода... Похоже, только ты, да Эйнхард. Знаешь, что убили Герольда?

   — Как? — в ужасе воскликнул я. — Ведь он же не воевал в последнее время!

   — В том-то и дело. Его застрелили во время смотра войска. Как нелепо! Нам очень трудно стало без него. И никем не заменишь такого благородного и верного человека. Да. И Павел Диакон умер нынешней весной. Только вы с Эйнхардом...

   — А как же Алкуин, Ваше Величество?

   — Он появился гораздо позже, когда мы крестили Пипина. К тому же его теперь не вытащишь из Тура. Сидит в своём аббатстве, жалуется на немощность.

Он опять нахмурился:

   — Ирина, говоришь... Это было бы осквернением самого понятия брака. Самой сути этого священного таинства! Женщина, ради власти уничтожившая собственного сына!..

Карла, видимо, очень беспокоила и раздражала Византия вместе с её императрицей. Он снова углубился в свои мысли, время от времени бормоча что-то нечленораздельное. Потом затих совсем, приведя меня в состояние крайней неловкости. Молчать казалось неприличным, после того, как меня позвали развлекать императора беседой в пути, а заговорить первым я не решался.

Прошло довольно много времени. Мы проезжали через небольшое лангобардское селение. Оранжевые лучи заката протянулись сквозь его улицы. Красивая девушка с большим глиняным кувшином шла навстречу нам, щурясь от вечернего солнца.

Карл встрепенулся.

— Стоять! — неожиданно скомандовал он своей свите таким тоном, будто мы только что встретили вражескую армию. — Сделаем здесь привал.

Немедленно началась толчея. Распорядители засуетились, пытаясь мгновенно сориентироваться и выбрать места для императора и для сопровождающих, соответственно рангу каждой персоны. Карл, не обращая никакого внимания на суету, развернул коня и неспешно поехал вслед за девушкой. Она уже успела уйти достаточно далеко. Мне лучше было бы остаться на месте, но перед поездкой молодой распорядитель долго и занудно вещал мне о том, как император пожелал скрасить этот путь, беседуя именно со мной, и как мне постоянно следует находиться рядом с Его Императорским Величеством. Я повернул коня и чуть сжал его бока, намереваясь держаться в отдалении, но всё же «быть под рукой» в случае надобности.

Карл свернул за угол, в переулок. Подождав для приличия, я сделал то же самое.

Переулок оказался узким и сумрачным. Особенно после улицы, залитой закатным светом. В середине его, рядом с серебристым оливковым деревцем, примостился колодец. Девушка пыталась набрать воды в кувшин, а наш император с высоты своего великолепного серого жеребца отвлекал её разговорами. До меня не долетало ни слова, но лицо девушки виделось отчётливо. Она вся зарделась, зажеманилась. Зачем-то сняла ленту, поддерживающую тяжёлые темно-каштановые волосы. Тряхнув головой, стыдливо спрятала лицо в густых прядях.

Карл соскочил с коня, картинно-любезным жестом взял кувшин, уже стоящий на земле, и властно повернул хозяйку кувшина лицом к колодцу. Оба склонились над ним, но воды, похоже, брать не собирались. Потом я увидел, как кувшин надаёт на землю, и императорский сапог небрежно отшвыривает ненужный предмет. Парочка же переместилась под сень оливы и скрылась от моих глаз.

Поворотив коня, я покинул переулок. Мысли мои путались. Я никак не мог поверить увиденному. Карл, который когда-то так обожал Хильдегарду, относился с глубоким уважением к двум последующим супругам, был прекрасным заботливым отцом своим детям... Который только что рассуждал о священной сути таинства брака! Что случилось с ним? Неужели любовь к этой простолюдинке ослепила его?

Я ехал по вечерней улице неведомого лангобардского селения, чувствуя себя сообщником в постыдном деле.

Я думал, что не увижу короля до утра, но услышал за спиной его голос буквально через несколько минут:

— Афонсо, разыщи распорядителя, скажи: отдохнули, едем дальше. К чему оставаться в этой глуши? Прибавим скорости и к темноте достигнем Сполето.

Я снова ехал рядом с Его Императорским Величеством. Теперь он казался оживлённым и бодрым, словно после купания в ледяной речке. Беспрестанно рассуждал на самые разные темы.

   — Всё очень двойственно в этом мире, Афонсо, сказал он, когда солнце наконец втянулось за чёрную гору, слева от дороги. — Нам всегда кажется, что легче преодолеть твёрдое, нежели мягкое, а ведь это совсем не так. Мы легко разбили аваров, стоящих насмерть. Такой богатой и лёгкой добычи трудно и припомнить. Она еле уместилась на пятнадцать подвод. Мы низвергли Дезидерия, который ни за что не хотел мириться. Саксы же соглашались покориться сразу, ещё при падении Ирминсула. В результате с ними пришлось воевать тридцать лет. И сейчас у меня нет полной уверенности на их счёт. А ещё мы семь лет назад строили этот канал Рейн — Майн — Дунай. Он был так нужен, чтобы без труда попасть из Дуная в Рейн и открыть нам путь на Восток вплоть до малой Азии!..

Глаза его заблестели. Он вспоминал...

   — Как же мы радовались поначалу податливой влажной почве! Копать её было одно удовольствие! Но лёгкость оказалась обманом. Земля, перенасыщенная влагой, не держалась. Все рвы, сделанные землекопами, за ночь затягивались. Нам пришлось сдаться там, где мы не предполагали сопротивления. Такое бывает и с женщинами, Афонсо. Порой проще взять неприступную крепость, чем осушить какое-нибудь болото. Но что нам в этих болотах? Смотри, Афонсо, на горизонте уже видны башни. Это Сполето. Нас встретит там герцог Винигиз. Он тоже внёс вклад в удивительные события, случившиеся на это Рождество.

Ведь, когда наш святейший папа, весь в крови, лез по верёвке, спасаясь из тюрьмы, — за стенами его ждали люди Винигиза, чтобы доставить в безопасное место.

Карл неотрывно смотрел на приближающиеся башни, а я — на него. Он снова казался мне тем благородным и безупречным правителем, ради служения которому можно отдать свою жизнь...