Ночной снайпер - Фридрих Незнанский

— Как забудешь такой урок?.. — хмыкнула она.

И подставила ему щеку для поцелуя, прежде чем он закрыл дверь. После чего Николай Григорьевич вернулся к телефону.

— Ты не один, небось опять бабу привел? — хохотнул Свирид.

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Николай Григорьевич. — Прямо сейчас подъезжай ко мне. Есть разговор.

— Я тут рядом, — сказал Свирид. — Из машины говорю. Через минуту буду.

Он появился, правда, через десять минут, сослался на пробки. Они сидели и пили французский коньяк «Курвуазье», настороженно поглядывая друг на друга.

— Ты меня вывел на Коровина, этого мудозвона, а тот после наших акций даже шины не поменял! — сказал Николай Григорьевич. — хотя я ему несколько раз напоминал. Недостаточно, мол, его профинансировали! А новые шины продал налево! Нет, воровство когда-нибудь погубит эту страну… Черт! Знал бы, с кем имею дело, на свои бы купил…

— Он их тоже загнал бы кому-нибудь… Это ж такой народ.

— Ты прав… А в итоге, пока я с этим козлом трепался, прокуроры мой голос записали.

— Да подожди, не гони волну, еще ничего не известно!

— Это я тебе точно говорю… Прослушку кто поставил? Скажешь, его жена? Меня нюх, он же интуиция, в таких делах никогда не подводит. Иначе бы они не отключились от прослушки, когда поняли, что я их раскусил. И, может, как раз в эту минуту идентифицируют мой голос… Это ты виноват, что меня с ним свел, ты и думай, как теперь быть.

— У меня нет доступа к банку данных, — серьезно сказал Свирид. — Не могу ничем помочь. А если даже уничтожу запись твоего голоса, это тем более насторожит следаков, особенно если они уже провели идентификацию. Время у нас еще есть. Пока найдут, пока проверят…

— Привык ты все топором да топором, — вздохнул Николай Григорьевич, подливая коньяк. — А особенно там, где лучше всего хирургическим ланцетом. Например, можно внести какие-нибудь небольшие изменения, шумы или искажения в исходный образец. Никто ведь не заметит, а голос будет уже другой.

— Наверно, можно, — обиженно буркнул Свирид. — Только не мне, а кому-то другому поручить, кто имеет доступ, за хорошие бабки… А ты это неплохо придумал. Ну да, ты у нас известный аналитик. До сих пор, сам слышал, в твоем управлении гадают, с чего вдруг ты ушел?.. Такой, мол, перспективный, подающий надежды…

— Захотелось настоящего дела, — вздохнул Николай Григорьевич. — Чтоб побольше денег и адреналина…

— Так им и передать? — хмыкнул Свирид. — Если спросят?

— А пошел ты!.. Так у тебя там, кстати, в лаборатории, остались знакомые?

— Есть кое-кто… Но опасно, черт…

— Это твой шанс, — холодно сказал Николай Григорьевич. — Если меня наколют, загремим вместе.

— Кстати о банке данных, чуть не забыл… — припомнил Свирид. — Из той же Генпрокуратуры, точнее, из ее Следственного управления пришел запрос на данные анализов крови и ДНК бывших сотрудников Конторы. И наше начальство дало согласие. Может, это кого-то из твоих ребят касается?

— Час от часу, — озабоченно сказал Николай Григорьевич. — На кого пала тень подозрения, сможешь узнать?

— Как, каким образом? — спросил Свирид. — Если в запросе вообще никто не назван! Речь пока идет только о доступе.

— Возможно, кто-то из наших орлов где-то след оставил… — пробормотал Николай Григорьевич. — Например, порезался. И где-то нашли пятно крови… По нашему или по какому-то другому делу.

— О других делах нашей Конторы с Генпрокуратурой мне ничего не слышно, — напомнил Свирид. — Я бы уже знал. Слушай, может, это Вильгельм Телль оставил след? Или слюну, если плевался… Например, в последний раз на чердаке? А следаки нашли и взяли пробу?

— Скорее всего… — подхватил Николай Григорьевич. — Тем более запрос совпал по времени с его последней акцией… Но он, кажется, никогда не работал на Контору. Сейчас проверим…

Он набрал номер на своем сотовом.

— Гена, это я. Слушай, там наш стрелок далеко?

— Тут, рядом сидит, — сказал Михайлов, что-то жуя. — Позвать?

Леха, по-видимому, сидел с ним рядом и потому сразу взял трубку. В отличие от Михайлова, он ничего не жевал.

— Скажи, Леша, — обратился к нему Николай Григорьевич без длинных предисловий. — Ты там, на чердаке, где был в последний раз, ну, ты понимаешь, случайно не поранился?

— Да, там стекло в чердачном окне было разбито, пока его вытаскивал, порезал руку. А что?

— Еще вопрос. В правоохранительных органах или в Конторе служил? И если да, врачебную комиссию проходил?

— Нет, только в армии, в Чечне воевал… А что случилось?

— Ничего особенного, — не без облегчения в голосе сказал Николай Григорьевич. — Спасибо, отдыхай. Как там Гена Михайлов, не тиранит тебя?

— Да нет вроде…

— Говорит, в нашей Конторе он, Леха Корнеев, не служил, — сказал Николай Григорьевич, отключив трубку. — С чего бы ему врать? Если проверить, раз плюнуть, и он это знает. Но ты на всякий случай посмотри там, у вас, на файлах личного состава.

— Уже, — облегченно вздохнул Свирид. — Припоминаю, сам проявил инициативу и просмотрел файлы, когда он только что появился в поле нашего зрения… Нет его там. Значит, нечего и бояться. Пусть проверяют сколько влезет.

— Тогда меня настораживает другое, — продолжал Николай Григорьевич. — Похоже, эти следаки-важняки, в лице Турецкого, в этом деле видят руку бывших работников Конторы. И здесь они правы. Впрочем, ты тоже прав, что они почти опоздали. Времени у них осталось в обрез. Дело, считай, сделано, и можно пока залечь на дно, но…

— Бабки из «Империала» уже перевели куда надо? — не поверил своим ушам Свирид.

— Да, на счет этого свечного, то бишь сахарного заводика, на Кипр. До конца дней всем хватит. Но увольняться по этому случаю не спеши. Ты мне здесь нужен. И я закончу свою мысль, если ты не против. Лучше всего отлеживаться, точно зная, что все концы отрублены.

— Хочешь сказать, еще что-то осталось?

— Да. Сестра этого урки, кажется, Коптев из Архангельска.

— Я поставил ее телефон на прослушку. Пока ничего интересного. Мои ребята там потоптались вокруг дома, говорят, ничего криминального. Сидит она дома с грудным ребенком, только выходит с ним погулять, а муж, дагестанец, работает на рынке. А что, нужно проследить?

— Черт его знает… — сказал Николай Григорьевич. — За всеми не уследишь. Хоть разорвись.

— Да уж, топтунов у нас в обрез, — подтвердил Свирид. — Ну и как решим?

— Да и что она может сказать и что она знает, если следователи вдруг на нее выйдут? — задался вопросом Николай Григорьевич. — Хотя смотря какие следователи.

…Леха положил трубку и взглянул на Михайлова.

— Что смотришь? — спросил тот. — Собирайся, сейчас с такими девками тебя сведу, закачаешься. Там ты свою рыжую быстро забудешь… Только уговор дороже денег: в течение ночи пару раз обменяемся. А то опять западешь на первую же, как на Гретхен или Зинку, и еще жениться пообещаешь!

Он хохотнул, и Леха пристально взглянул на него.

— Это Зина тебе сказала?

— Ну а кто еще? — удивился Михайлов. — Что смотришь? И что ты за моду взял, не понимаю? Со шлюхой разок переспал, и сразу ее в загс? Да, она мне рассказала… Ладно, не смотри на меня, как Буш на бен Ладена. Я этих девок специально для тебя отбирал, по каталогу, — он кивнул в сторону компьютера. — Стоят дорого, так фирма платит! Ну что, готов?

11

Турецкий прилетел рано утром и оттуда прибыл прямо в прокуратуру.

— Какие успехи? — спросил у Геры, удивленно поднявшего голову на вошедшего шефа.

— Оглушительные, а местами так просто блестящие, — пробормотал тот. — А чего так быстро вернулся? На Эйфелеву башню хоть успел слазить? Окрестности оттуда обозрел? Правда, что оттуда Ла-Манш виден? Кстати, дочке своей и жене, не говоря уж о моей девушке, привез обещанные подарки?

— Раздача слонов и оплеух, как и ответы на вопросы, в обеденный перерыв, — сказал Александр Борисович. — Ну давай докладывай!

— А что тут докладывать?

— Обо всем, что произошло.

— Пока ничего нет. Винтовка, кстати, найденная на чердаке после убийства Тамары Артемовой, — та самая, как мы и думали, из которой застрелили ее мужа и прочих партнеров и помощников депутата Кольчугина… Вот, теперь сижу и жду Наталью Коптеву, сестру погибшего в автобусе под Архангельском. — Он взглянул на часы. — Вот-вот должна прийти по вызову, согласно выписанной мной повестке… Хочешь, посиди, вместе ее послушаем.

Турецкий садиться не стал, а заходил, по обыкновению, по кабинету.

— А как ты ее вызвал? — спросил он. — Надеюсь, не повесткой и не по телефону?

— Что я, идиот? За ней наверняка слежка и прослушка. Я к ее мужу на рынке подошел, у него там свой ларек, так и так, говорю, надо бы твоей супруге для ее же пользы нас посетить. Он сначала уперся, мол, не женское это дело, у нее грудной ребенок на руках… А насчет ее погибшего брата, так он ей сразу сказал: пропащий человек и еще тебя утянет за собой. И ни в какую прокуратуру жену не пущу!