Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова

Катя обернулась, со страданием посмотрела на него. Он снял очки и вертел их в руках, держа за тонкие поблескивающие дужки.

– Потому что мне тяжело, – тихо сказала она. – Мне стыдно.

– Перед твоим мужем?

– Перед самой собой. Мне нужно, чтобы все это закончилось, и тогда я смогу…

Она не сказала „вернуться к тебе“, так как вдруг поняла, что не знает: хочет Капитошин ее возвращения или нет. Он молчал, стоя возле двери, и по его лицу невозможно было понять, о чем он думает.

– Совесть тебя замучила, – протянул он в конце концов. – Я, конечно, предполагал, что этим закончится…

– А я не хочу, чтобы этим заканчивалось, – не сдержалась Катя. – Не хочу, понимаешь?!

Андрей не сделал попытки подойти к ней, не сказал ничего утешительного, не пообещал, что ничего не закончится, как втайне надеялась Катя… Вместо этого он просто спросил:

– А чего ты хочешь?

„Хочу остаться с тобой и быть счастливой“, – хотела сказать Катя, но это была неправда. Все то время, что она была с Капитошиным, ее терзала мысль о том, что она поступает нехорошо, и от этой мысли все счастье куда-то пропадало. „Хочу уйти от тебя“, – но и это тоже было неправдой. „Хочу, чтобы кто-то взял на себя ответственность за то решение, которое я приму“.

„Вот! – шепнул кто-то из ее голосов. – Наконец-то ты сказала правду“.

– Я хочу пожить отдельно, пока идет следствие. Артуру нужна будет моя помощь… я не знаю… передачи, посылки… как это все называется? А потом, когда все закончится и я разведусь с ним, вот тогда… – Она запнулась и скомканно закончила: – Тогда не знаю. Посмотрим.

Капитошин по-прежнему молчал, и она попросила:

– Скажи что-нибудь. Пожалуйста.

Он усмехнулся.

– Надеюсь, ты начнешь реализовывать свою программу с завтрашнего утра, а не с сегодняшнего вечера? Кстати, если не секрет, где ты собираешься жить?

– Найду комнату. Сниму в общежитии. Что-нибудь придумаю.

Капитошин сделал неопределенный жест рукой, изображавший согласие, вышел из комнаты и зашумел тарелками на кухне. Катя постояла еще немного, чувствуя, как ее охватывает серая тоска, и пошла за ним.

– Ты мог бы сказать, что подождешь меня, – остановившись на пороге, произнесла она. – Или сказать, что не будешь ждать. Ты мог бы сказать хоть что-нибудь, чтобы я поняла, как ты к этому относишься.

– Ты не уходишь в армию, кажется, чтобы я обещал тебя ждать, – бросил Андрей. – И тем более не на войну.

Катя молча кивнула. Конечно. Не в армию. И тем более не на войну. Глупо было и спрашивать.

– Пойду соберу вещи, – тихо сказала она.

Голос Капитошина догнал ее, когда она уже была в коридоре.

– Я тебя подожду, разумеется, – буднично проговорил он ей вслед. – Глупо было и спрашивать.

Утром они с Андреем опоздали на работу, и потому Катя вбежала в офис, предчувствуя очередной скандал с Шалимовой. Но вместо злорадно поджидающей ее Аллы Прохоровны увидела возле своего стола Снежану. Глаза у той были красными и опухшими, а губную помаду она съела, что означало для Кочетовой крайнюю степень волнения.

– Привет, Снежан. Что случилось?

– Мне надо с тобой поговорить. Срочно! – выпалила та и потянула Катю за собой в привычное убежище – в женский туалет.

Пятнадцать минут спустя Катя вышла из туалета, оставив захлебывающуюся рыданиями Снежану, которая никак не хотела успокаиваться. „Мне надо прореветься, – всхлипывала она. – Катька, ты иди, а я еще пореву“.

– Валерьянки тебе надо, – озабоченно сказала Катя, прибавив про себя „дурында“. – Сиди здесь, я принесу.

История, рассказанная Кочетовой, оказалась довольно банальной. Снежана влюбилась „не в того человека“.

– Мы с ним раньше встречались, – рассказывала она Кате, разглядывающей фотографию низкорослого мрачного парня с некрасивым лицом. – В девятом классе. Знаешь, он и тогда был хулиган, но я от него с ума сходила! Не смейся, правда, сходила! У него руки такие мускулистые, и вообще он был красавец.

Катя чуть не ляпнула, что с тех пор объект страсти Снежаны сильно изменился, но благоразумно прикусила язык.

– А потом я переехала с родителями в Москву и больше его не видела. Пока не залезла на этот несчастный сайт!

Тут Снежана снова разрыдалась, и Кате пришлось выпытывать у нее, о каком сайте идет речь. Кочетова объяснила, что в Интернете есть несколько сообществ, организованных для того, чтобы люди могли найти бывших одноклассников или одногрупников.

– Что меня дернуло там зарегистрироваться и фотографию выложить! Жила бы себе спокойно, ничего не знала о Пашке… Ы-ы-ы!

С трудом прервав поток ее слез, Катя заставила Кочетову рассказать, что случилось после.

А после все было весьма банально. Красавец Пашка, найдя свою бывшую одноклассницу, написал ей письмо, в котором сообщил, что он теперь тоже проживает в столице. Предложил Снежане встретиться, небрежно намекнув, что он не последний человек в городе Москве. Снежана согласилась больше из любопытства, чем из желания повидаться с забытым приятелем. Но когда увидела Пашку…

– Он совершенно не изменился! – восхищенно говорила Кочетова. – Такой же красавец, какой и был. И знаешь, Катька, у него такие мужественные повадки! Вот как взглянешь на него, так сразу чувствуется, что он кому угодно может набить морду! В общем, настоящим мужиком стал.

Дальше Катя узнала, что настоящий мужик устроился работать водителем к директору небольшой фирмы. Он водил Снежану по злачным местам, рассказывал о трудностях своей профессии, и на второй встрече девушка поняла, что влюбилась в него окончательно. В ее глазах он остался тем самым хулиганом, который распевал под гитару похабные песни на заднем дворе школы и имел пять приводов в милицию за драки. Она была бы счастлива, но Паша заявил, что их любовь в прошлом и со Снежаной его теперь могут связывать исключительно общие воспоминания.

– Ты у нас девочка мажорная, – объяснил бывший одноклассник, он же самая большая любовь ее жизни, – у тебя запросы высокие. А я – человек рабочий, на цырлах вокруг тебя ходить не собираюсь. Знаю я, чем наши отношения закончатся: тебе сначала одну бирюльку захочется, потом другую, потом на Мальдивы поехать… Что я, не вижу по тебе, что ли? А я, Снежка, в такие игры не играю.

Снежана приложила все усилия, чтобы донести до Паши, что она вовсе не та гламурная расчетливая девица, какой он себе ее представляет. Паша скептически качал головой в ответ на ее уверения в бескорыстности и в конце концов предложил Кочетовой доказать ее намерения не словом, а делом. Снежана обрадованно согласилась и все последнее время доказывала своему Паше, что ее интересует только его незаурядная личность, а вовсе не те материальные блага, которые он может ей предоставить.

„Скудные, – добавила про себя Катя, невольно восхищаясь неизвестным ей Пашей, сумевшим так хитро повернуть дело. – Значит, не он должен доказывать Снежане свою состоятельность, а она ему! Надо же, какой орел!“

– Вдруг он меня больше никогда не полюбит? – закончила Кочетова трагическую историю, утирая глаза бумажным платком и размазывая тушь еще больше. – Он ищет совсем другую женщину, не такую, как я! Паша говорит, как только я его упрекну за то, что он водитель, так тут же и конец нашим отношениям! А разве я могу его упрекнуть?! Как он не понимает! Ы-ы-ы!

Катя уже собиралась сказать Снежане, что ее Паша никогда не бросит такую красавицу, но тут Кочетова прибавила еще кое-что:

– Кстати, он работает водителем у директора „Фортуны“. Ну, той фирмы, которая выиграла у нас тендер. Я только недавно об этом узнала. Но это ведь неважно, правда?

Катя открыла рот, но тут же закрыла.

– Водителем директора „Фортуны?“ – недоверчиво переспросила она. – Снежана, ты что! Это очень важно! Ты понимаешь, что если об этом узнают, то тебя обвинят в том, что именно ты продала информацию?

Снежана снова всхлипнула и подняла на Катю заплаканные голубые глаза.

– Но я не продавала! И Пашенька ни о чем меня не спрашивал! Честное слово!

– Иди и расскажи обо всем Кошелеву, – решительно сказала Катя. – Я тебе сейчас принесу валерьянки, ты немного успокоишься и пойдешь к Игорю Сергеевичу. И нечего на меня так смотреть!

Она пошла к двери, и вслед ей безнадежный голос снова вопросил:

– А вдруг он меня не любит?

Циничный сплюнул, более деликатный Щенячий фыркнул.

– Любит, любит, – не оборачиваясь, заверила Катя. – Даже не сомневайся.

„Издеваешься над Кочетовой, да? – язвительно спросил Циничный, когда она вышла из туалета. – А кто не так давно страдал: ой, что же сделает Андрей: плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет? А? Вот то-то же“.

– Викулова, почему вас опять нет на рабочем месте? – резкий голос Шалимовой заставил Катю остановиться. „Неужели она следит за мной?“

Катя обернулась к Алле Прохоровне. Черная блузка с воротником-стойкой под горлышко, длинная черная юбка – Шалимова не выходила из образа.