Он бесит - Инна Стужева

хуже. Сразу хотелось обнять, прижать к себе, успокоить и не отпускать. Старался не смотреть на нее, но как тут удержаться.

— Сергей, нужно поговорить, — произнесла она, на лице решительно выражение.

— Говори, но только быстро, я тороплюсь, — в голос постарался вложить все спокойствие и безразличие, какое смог. Тороплюсь, черта с два куда я тороплюсь, сегодня выходной, но чем быстрее покончим с этим, тем лучше.

— Может, не будешь вести себя так по-дурацки?

Это я веду себя по-дурацки? Если решила во всем обвинить меня, этот номер не пройдет, детка.

Любит? Так, думать о Лизе. Та тоже говорила, что любит, а как все оказалось на самом деле мне прекрасно известно, такой урок долго не забудется.

Пара секунд и смог взять себя в руки, тяжелая артиллерия помогла.

Но дальше произошло то, чего никак не ожидал. Ольга вдруг обняла и тут же почувствовал на губах ее прохладные губы.

Замер, даже дышать перестал, а в голове одна мысль — только бы не сорваться. Хотел ее до безумия, но заставлял себя стоять и не двигаться, контролировать каждую мышцу.

Вот она отодвинулась в глазах разочарование, б. ть мое тело тоже разочаровано, но если пойти на поводу у нее, у себя, в кого я превращусь? В комнатную собачку, готовую бежать к хозяйке по первому зову? Думать о Лизе, черт, да хоть тысячу раз думать о той с*ке, не помогает. Еще секунда и сорвусь, сделаю шаг к ней на встречу, сожму в объятиях, до боли, отнесу в дом, а дальше будь что будет.

Перед глазами обманчиво ласковая улыбка отца, тихий, издевательский голос в его дурацкой манере растягивать слова. «Любит? И ты правда в это веришь? Что ж, видимо успел забыть последний урок».

Отвернулся от нее, запрыгнул на мотоцикл и вылетел за ворота. Дал газу и понесся по дороге, быстрее, пока не передумал. Две недели каникул, и это наваждение пройдет. Я забуду и о ней, и о своих чувствах.

Ни хрена не проходило, чего только не делал. Приезжал в клуб за час до работы и с остервенением избивал грушу, чтобы снять напряжение. Даже воспоминания о Лизе уже не помогали. Потому что как можно их вообще сравнивать? Моя Оля и эта Лиза, про которую нельзя сказать ни одного хорошего слова.

* * *

Лиза. Красивая, красивее любой из девок отца, поселилась в нашем доме, так же, как и остальные, я сначала не обратил внимания. Успели примелькаться и все казались на одно лицо, Маша, Даша, Лиза — длинноногие модели с обложек журналов. Просто смирился с их присутствием и все, так же, как смирился с тем, что многие из них нагло пялятся, стоит нам столкнуться в помещениях первого этажа. Такая девица обычно спускалась в кухню в полупрозрачном пеньюаре, в то время как отца не было дома и начинала нагло нарезать круги. Сначала было удивление, потом скука. Очень быстро выучил все их уловки, набор которых состоял из самых простых действий: подойти, соблазнительно покачивая бедрами, наклониться так, чтобы я заметил вылезающую из декольте грудь, томно закатывать глаза и тянуть в рот все что ни попадя, рассчитывая, что я без ума от их накачанных губ.

— Ну, как тебе моя девочка? — спрашивал отец и демонстративно похлопывал по заду очередную куклу. Ненавидел такие моменты, отворачивался и уходил в свою комнату. Как они осточертели, все вместе взятые и каждая по отдельности.

А потом появилась Лиза. Ее поведение с самого начала отличалось от поведения остальных. Без тонны макияжа, одета просто, в джинсы и футболку, но больше всего повелся на ее глаза и нежную улыбку. Отец в тот период подолгу пропадал на работе, разруливал какие-то проблемы, так что вечера мы проводили вместе. Каждый раз напоминал себе, что она девка отца, но стоило увидеть ее или услышать ее голос, все мысли улетучивались. Не мог понять, что она делает рядом с отцом.

Все произошло через три недели. Отец уехал в командировку на несколько суток, и мы остались одни в доме. Сидели у камина в гостиной, разговаривали, а потом что-то изменилось. Напряжение в воздухе, неосторожное движение даже непонятно с чьей стороны, и вот уже прижимаю ее к себе и впиваюсь в губы. Она не сопротивлялась, а позже шептала, что любит. Эти несколько дней до возвращения отца были самыми счастливыми. Не понимал, как жил без нее, злился, что была раньше с отцом, представлял наш разговор по его возвращении. Теперь о том, что тот хоть пальцем притронется к ней, не может быть и речи. Что угодно, только не это.

Отец вернулся неожиданно, когда мы сидели у камина, а я играл ее распущенными волосами. Запускал руку в волосы, а потом медленно протягивал их сквозь пальцы, нравилось смотреть, как они рассыпаются блестящими волнами.

Я вскочил и хмуро посмотрел на него. Если он и видел, так даже лучше, проще будет объясняться.

— Вадим, привет, — пискнула Лиза, и я поморщился от ее виноватой интонации, лучше бы молчала.

— Всем привет, — бодро ответил он и улыбнулся, — как вы тут?

Отец окинул взглядом сначала меня, потом Лизу, глаза из-под очков смотрели рассеянно, я счел это хорошим знаком, но не собирался расслабляться раньше времени.

Сейчас отец в образе добродушного бизнесмена, значит вел деловые переговоры, которые скорее всего прошли успешно. В таком виде он внушает доверие настолько, что хочется расслабиться, и лишь немногие знают, что делать этого нельзя.

— Надо поговорить, — произнес я.

— Нет проблем, — беззаботно ответил отец.

— Прямо сейчас.

— Настолько срочно? — он выгнул бровь, черта, из-за которой нас опять считают похожими и поэтому она бесит. — Что ж, могу я хотя бы принять душ с дороги? Приходи ко мне через час, тогда и поговорим.

Через час я стоял в его кабинете.

— Ну, говори. — Отец развалился в кресле и закурил сигару.

Очки он снял, и теперь принять его за доброго парня можно разве что в припадке глупости.

— По поводу Лизы.

— Ну? Очень интересно.

При упоминании ее имени и бровью не повел.

— Я ее