Финляндия. Творимый ландшафт - Екатерина Юрьевна Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В главном здании из красного кирпича Аалто застеклил входную и боковую стены холла на первом этаже, чтобы, заходя внутрь, человек все еще видел сосны, нес память о роще, поднимаясь по лестнице, которая, в свою очередь, видна снаружи и являет собой символ не просто подъема, перехода с этажа на этаж, но самого процесса восхождения, стремления вверх. Если же мы подходим к зданию с тыла, нас встречают глухие торцовые стены, развернутые, как книга, или крепостная стена, а может, красно-золотой откос берега в ожидании ласточек. Здесь акцентировано единственное большое окно в верхнем левом углу, прорезанное у самого края и под самым карнизом. Современное выражение «вынос мозга», пожалуй, лучше всего передает впечатление от этой стены, на красном фоне которой, как и на белом в Паймио, непрестанно движутся отблески солнца и тени деревьев. Рядом с университетским бассейном Аалто построил таким же гипербореям, каким он был сам, маленький амфитеатр. Спускаясь вниз по склону от красного корпуса университета, мы приходим к двум белым зданиям – Музею Аалто и Музею Карелии, откуда на расстоянии еще одного пологого спуска раскинется набережная с бункером полицейского управления и высоким светлым театром, похожим на проплывающий айсберг. В двух шагах отсюда стоит рабочий клуб, ранняя постройка Аалто, и тут можно с особенной силой пережить этот бросок за горизонт архитектурного мастерства: от подражания венецианскому палаццо до гениальной акупунктуры городского планирования – ландшафта, творимого с божественным совершенством.
В 1960-е годы, когда Аалто строил свои университеты, Педагогический в Ювяскюля и Технологический в Отаниеми, библиотеку и зал Лапландии в Рованиеми, достраивал Сейняйоки, идеи проектировщиков максимально отдалились от его представлений в сторону возврата к техногенным моделям функционализма. Развивалось каркасное строительство и проектирование модульных шагающих городов. Студентам объясняли, что город – это не дерево (именно так называлась модная статья американца Кристофера Александера, опубликованная в 1966 году в финском журнале «Архитектор»), то есть сам он не растет и не развивается естественным образом, а должен принимать наиболее экономичные формы как мегаструктура, однородная в каждой своей точке. Главный удар статьи этой направлен был в заветную градостроительную теорию «Города в лесу», разработанную в конце 1940-х Отто Иивари Меурманом на основе в том числе и планов Аалто, которой финские населенные пункты, большие и маленькие, обязаны полосками живого леса, отделяющими один квартал домов от другого.
А благодаря Аалто, которого молодые архитекторы-неомарксисты критиковали за излишества, выросло в Рованиеми здание Лаппиахалли с завершением, похожим на дюны, где разместились театр, концертный зал и зал заседаний и появилась белая библиотека с огромными окнами, будто ледяными шапками снежной горы, освещающими естественным светом периметр большого читального зала. В темную зимнюю половину полярного года окна библиотеки светятся, как всполохи северного сияния. (Образом полярного сияния Аалто впервые символизировал Суоми в 1939 году в Нью-Йорке, сделав внутреннюю стену финского павильона на Всемирной выставке изгибающейся, как вертикальные пляшущие бирюзовые снопы лучей на северном небе. Конструктивно лучи воплотила обычная вагонка, на досках которой архитектор закрепил великолепные черно-белые фотографии финского ландшафта, людей и достижений народа за 20 лет независимости страны.) Библиотека в Рованиеми, как и в Сейняйоки, горизонтальной чертой соединяет горсовет и театр, только в Рованиеми она резко выделяется своим характером, и оба соединяемые ею здания тоже скорее противостоят друг другу, чем проявляют сходство. Но об этом чуть позже. В Рованиеми Аалто удалось сделать больше, чем где бы то ни было.
В конце 1950-х он спроектировал для этого почти полностью уничтоженного города, во-первых, бюджетный жилой квартал, во-вторых, общий план в форме оленьих рогов, куда входил и упомянутый уже городской культурный центр, и общественные постройки на берегу реки в другом микрорайоне, и небольшая на вид, но, судя по всему, поместительная и роскошная вилла семьи Ахо, принимавшей большое участие в судьбе города. Спрашиваю у девушки-администратора в гостинице, которая живет в доме Аалто 1957 года постройки, не хотелось ли бы ей переехать в дом поновее, которых теперь много в Рованиеми и выглядят они очень привлекательно. «Нет, – отвечает она, – хотя у меня дома все очень просто, но я знаю, что другого такого нет и не будет; посмотрите, какая у него своеобразная линия кровли; когда я ее вижу – радуюсь, что живу в уникальном доме». Интересно, что эти же соображения уже много десятков лет вдохновляют меня в Русском музее: таких дворцов, как Михайловский и Мраморный, и Михайловский замок, нигде больше нет, и я всякий раз удивляюсь и восхищаюсь, глядя на них. Оказывается, чтобы пережить это чувство, достаточно нескольких штрихов архитектурного совершенства. Аалто в жилой застройке, современной хрущевкам, хватило разнообразных линий крыш и пяти типов окон, что сразу сделало фасады неповторимыми.
Аалто любил возвращаться к найденному архитектурному образу и варьировать его, создавая разные, иногда совсем различные здания. Так, в горсоветах Рованиеми и Алаярви, а также во дворце «Финляндия» ему было интересно формировать облик постройки с помощью черно-белой гаммы, используя темно-серый и совсем черный гранит в сочетании с сияющим мрамором, или белой керамикой, или просто краской. При этом если «чернота» «Финляндии» едва заметна, как первые проталины, в Рованиеми цветовое столкновение наружной облицовки высокого зала собраний (темно-серого гранита и белых керамических плиток) создает образ муниципалитета как укрепленного форпоста, гранитного утеса, который, как это бывает в природе, вдруг заворачивается углом, приоткрывая защищенный горой пейзаж – светлый горизонтальный низкий корпус кабинетов муниципальных служб. Здесь, в Рованиеми, на голой вершине холма, окруженного морями леса, Аалто строит протяженный образ Севера: от холодного, ледяного утеса муниципалитета через сияющие окна на крыше библиотеки, через ее белую горизонталь, окантованную зеленой бронзой, вдаль к песочному мягкому фасаду зала «Лапландия» с его пятью набегающими на угол барханами, дюнами или ледяными горами, освещенными золотом солнца. Пространство у театра расцветает цветом, как пустоши вереска в июле: Аалто тут замостил площадь розовато-коричнево-серой гранитной крошкой, протянув через нее линии яркорозовых и серых плиток, над которыми мы видим снаружи песочные керамические стены «Лапландии», а ее вестибюль хорошо обозрим через окна и украшен золотистым мраморным полом и синими изразцами стен. Но вот в маленьком Алаярви, где муниципалитет, общинный дом и библиотека оформляют не пустое необозримое пространство, но луг-газон, ведущий к озеру, где на берегу стоит деревянная классическая церковь и при ней кладбище с могилами семьи Аалто и памятником погибшим в гражданской и
