Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не собиралась портить ему настроение.
Но что уж теперь…
— Прихватив с собой нечто, особо ценное, которое ты до сих пор ищешь? — уточняю.
Его ладони на руле сжимаются заметно крепче.
— Не поэтому. Скорее, потому, что свободу своего выбора она ценила куда больше, чем меня.
Вот оно…
То самое, что я хотела знать.
Любил ли он её?
Не спросила напрямую.
Не настолько широки пределы моей смелости.
Но да…
Вероятно. Когда-то. Но не теперь. Хотя бы потому, что такой, как он, как минимум должен испытывать крепкую привязанность к человеку, чтобы подпустить к себе настолько близко. И такое фактически предательство не прощают. Никогда. Не такие, как Адем Эмирхан.
А она…
Свободу своего выбора Джемре Эмирхан целиком и полностью направила на то, чтобы быть как раз зависимой. Не от кого-либо. От мнимой эйфории, сулящей смерть. Так и закончила. Не освободившись.
Мне ли её судить?
Вряд ли.
Я всегда так считала.
И сейчас — тоже.
Несмотря даже на то, что пропитывающее его сожаление вонзается в моё сердце тысячей раскалённых игл. И нет, я не собираюсь копаться в том, что существовало по сути совершенно отдельно от меня. Уж тем более не собираюсь принуждать сидящего напротив. Но уяснить для себя и поставить своеобразную точку — для меня действительно важно.
И да, то — уже прошлое. Прошло. Закончилось.
В настоящем:
— Действие, — напоминаю не только себе, но и ему.
То, что выбираю я.
Уж точно не «правду»!
— Хорошо, — напоказ лениво кивает мужчина.
Снова делает вид, словно призадумывается. На этот раз чуть дольше, чем в предыдущий. Затем и вовсе останавливает машину, прижав ту к обочине.
— Ты отвезёшь нас домой, — выдаёт по итогу.
Если честно, ожидала чего-нибудь более каверзного, за что мне обязательно было бы хотя бы на секундочку стыдно или неловко, с учётом, как ему нравится выводить меня из равновесия, вынуждая переступать рамки привычного. Я и сама это оценила. Пусть не сразу.
Хотя некоторый подвох в этом всё же есть!
Осознаю его, как только выбираюсь наружу, обхожу машину и встречаю перед собой пустое водительское сидение, ведь опекун тоже оказывается на улице, после чего передаёт мне ключ от автомобиля.
— То есть, вот прям отвезу? — протягиваю с сомнением. — Вот прям… я. Сама?
Сомневаюсь не только в своих способностях. В его теоретическом бесстрашии — особенно сильно. И пусть мой вопрос звучит не настолько логично и развёрнуто, чтобы передать всю суть своих умозаключений, точно знаю, он и так всё прекрасно понимает.
— Ну ты же уже получила два урока вождения, так почему нет? — вопросительно выгибает бровь мужчина.
С таким видом, будто я и правда стала экспертом, и стою тут такая — притворяюсь, что это не так.
И да, как есть опять издевается!
— Ага, — язвлю в досаде. — На первом уроке с тобой я усвоила, что переднее пассажирское в твоей машине довольно вместительное, а на втором, с инструктор — о том, что у нас правостороннее движение, но оно является таковым не во всех странах.
Безусловно, немного утрирую.
Автодром я сегодня сдала. С первого раза. И на следующем занятии мне как раз придётся выехать в город.
Но ведь он сам начал!
А раз так…
Шумно выдыхаю. Глубоко вдыхаю.
Решаюсь…
Нет. Не оспаривать.
Напомнить о том, что я, между прочим, девочка!
Слабонервная. Временами. Если отдельно от него. А в его присутствии — почти всегда.
«Девочку» и включаю, запихнув всё своё возмущение настолько глубоко, чтоб не распознал:
— А давай вместе? — цепляю умоляющую улыбочку.
Разумеется столь низменный приём в моём исполнении смотрится немного фальшиво. Я ведь не Дерья Шахин, в конце концов. Но и этого хватает, чтобы оппонент немного смягчился, снисходительно великодушно усмехнувшись в ответ:
— Если только это засчитается моим ответным действием.
Вот же…
Продуманный!
Но то про себя.
Вслух:
— Идёт.
Хотя очень-очень жаль!
Я ведь совсем не рассчитывала, что он так легко отделается. Собиралась узнать, что же именно всё-таки такое особо ценное моя мать у него прихватила.
Вдруг могла бы помочь с поиском?
Если б знала, что именно он ищет.
Почему он сам не желает добровольно сознаваться — тоже вопрос. В прошлый раз так и не сказал ведь, отделался расплывчатой формулировочкой.
Но да ладно!
Затеянное мной на этом не заканчивается, и у меня ещё будет возможность. Как только выполню первое своё действие. И второе:
— Раз уж дальше снова твоя очередь, как только приедем домой, сделаешь… хм… то, чего никогда в жизни не делала, — сообщает всё также великодушно и снисходительно мой очень уж продуманный опекун, едва мы возвращаемся в машину.
— Хм… — отзываюсь в тон ему.
Больше ничего не говорю. Прикладываю немало усилий, чтобы держать спину ровно и не думать ещё и о том, как максимально близко чувствует теперь исходящее от него тепло, да и сам мужчина — как грёбанная раскалённая скала. Сосредотачиваюсь на том, чтобы не перепутать педали, включить поворотник, прежде чем сдвинуться с места, а ещё порадоваться тому, что потока машин практически нет, ведь мы на объездной, сама дорога практически полностью свободна, да и до особняка остаётся не так уж и далеко. Единственное неудобство — начинает темнеть.
В общем, сам виноват!
Пусть теперь терпит скорость в тридцать, а то и двадцать.
Что касается того, чего я никогда в жизни не делала…
Да много чего!
С парашютом, например, не прыгала. Или за границей никогда не была. Первого поцелуя у меня тоже ещё пока не было, хотя, наверное, давно пора.
И…
Млин!
Ни одно из них абсолютно не подходит…
Но тогда что?
Особенно, если мысли о поцелуе предательски застревают в разуме,
