Пляж острых ощущений - Ольга Степнова

— У вас все очень вкусно! — попыталась я объяснить ему свое поведение и выбежала из зала.

На улице ночь победила. Она бархатной лапой взяла за горло угасающий день и набросила на него густую вуаль южной, нестрашной, фиолетовой темноты. На небе, словно мелкие лампочки, вспыхнули все звезды вселенной и завис тонкий, робкий, едва нарождающийся месяц. Фонари деликатно помогали небесным светилам, давая желтый, уютный свет.

Я увидела, что по дорожке, ведущей к пирсу, мчится тот парень, а за ним несется Бизон. Даже издалека было видно, что по росту, силе, напору и мощи они равны. Я рванула за ними, проклиная себя за то, что затеяла эту игру в самосуд. Туфли слетели с меня на бегу, но это только позволило прибавить мне скорость. Дорожки тут были просто отменные — или зеркально ровный асфальт, или чистый, мягкий, мелкий песок.

Амбал бежал к морю, и я не понимала, зачем — топиться, уходить вплавь?!

— Стой! — заорала я.

— Стой! — в унисон со мной заорал Бизон.

Но Амбал не остановился у берега, он рванул по узким деревянным мосткам, уходящим в море метров на сто. Бизя не отставал, он почти на пятки ему наступал. Было полное впечатление, что они бегают по воде, среди яхт. Добежав до мостков, я тоже рванула по ним. Я догнала Бизона, почти догнала, хотя бежать по доскам было не очень удобно, да и плотный ужин давал себя знать — дыхалка сбилась и ноги подкашивались, несмотря на то, что дистанция была ерундовая. Я не понимала, куда мы бежим и зачем, одно радовало — Амбал не начал стрелять, значит оружия у него не было.

Неожиданно Амбал сделал резкий рывок влево. Насколько я поняла, он заскочил по трапу на одну из яхт. Бизя успел сделать то же самое — оказался на палубе прежде, чем Амбал развернулся и попытался спихнуть его вниз. Я не отстала, и через секунду тоже была на палубе, где уже сцепились Бизон и Носков. Они боролись, как два быка: никаких хлестких ударов, бросков и махов ногами — только силовое усилие ногами, плечами и головой. Кажется, задачей этой борьбы было спихнуть противника за борт.

Я поискала глазами, чем бы ударить Амбала по голове, но рубка блестела никелем, белой кожей диванчиков и деревянной отделкой декоративных деталей — ни тебе завалявшейся гири, ни сковородки из чугуна. И тут я заметила на поясе у Носкова дубинку. Я выхватила ее и, размахнувшись, изо всех оставшихся сил ударила молоточника по голове.

Амбал остался стоять на ногах.

На палубу с грохотом свалился Бизон.

В темноте я их перепутала. А может, я и при свете бы их перепутала, ведь все-таки, они были очень похожи.

От ужаса у меня потемнело в глазах. Колени, став ватными, подогнулись, и я ощутила, что падаю, лечу в преисподнюю, в ад, где меня будут жарить на сковородке, как лобстера, за убийство любимого мужа.

Я раскроила череп Бизону. Носков сейчас прикончит меня. А уж что делать с телами, он знает…

— Гад, — прошептала я, увидев, как плывет у меня перед глазами его лицо. Не так уж он и похож на Бизю — глаза глубоко посажены, нос гораздо длиннее, а щеки и лоб испещрены мелкими шрамами…

— Гад, — прошептала я и стала валиться на палубу. Амбал вдруг подхватил меня под мышки и отволок на диван.

Голова кружилась, суси и сасими сильно просились наружу. А может, это взбунтовалась салфетка с написанным на ней неприличным словом? Я вздохнула поглубже и приказала себе не лишаться сознания. Кажется, не все еще было потерянно. Кажется, Амбал не спешил меня убивать. Кажется, у Бизона оказалась самая крепкая в мире башка, потому что он зашевелился, сел, и стал ощупывать свой затылок. А еще мне кажется, нужна была срочная помощь с Красногвардейской, потому что узкая дверь трюма открылась и с нижней палубы поднялась Бэлка с бутылкой шампанского в руках.

— Ты разве не в Куала-Лумпур?.. — спросила я Бэлку, надеясь, что она исчезнет, как исчезают видения.

— Элка?! — прошептала Бэлка. Она не исчезла, она приложила бутылку ко лбу, пытаясь, очевидно, прохладой стекла освежить свой мозг. — Откуда ты знаешь про Куала-Лумпур?!! — Бэлка уставилась на сидящего на полу Бизона. — Как вы здесь оказались?! Как? Это закрытый клуб! Я никому не сказала…

Амбал уселся на диванчик напротив меня, горестно обхватив свою голову руками. Он и правда не торопился никого убивать. Я увидела, что на мизинце его правой руки не хватает фаланги. Бэлка стояла передо мной в шортах и лифчике. У нее была новая прическа — очень короткая стрижка со снятыми висками и вздыбленным затылком. Так начала стричься я, примерно с шестнадцати лет. Бэлка держала в руках шампанское, я — дубинку. Мысль, что мы с ней стали врагами, не укладывалась в моей голове, в моем сердце, в моем желудке… а может, это от съеденной салфетки мне стало так плохо?!

— Шарова, это не ты! — Я помахала у себя перед глазами рукой, пытаясь прогнать этот отвратительный глюк.

— Я, — сказала Шарова и села напротив меня на диванчик, рядом с Амбалом.

— Она, — подтвердил Бизя. Он с трудом встал, доковылял до дивана и устроился рядом со мной.

— Это я, Элка и ты должна простить меня. Нас. — Она взяла в свои руки искалеченную руку Носкова.

— Простить?!! — прошептала я. — Ты все это время была… с ним заодно?!!

Я с размаху ударила дубинкой по дивану, но промахнулась и попала по Бизиной коленке. Он взвыл и схватился за ногу.

— Элка! Ты решила меня добить?! — заорал Бизя и выкрутил из моих рук дубинку. — Черт, кто бы знал, что придется так сильно страдать на полный желудок, — пробормотал он.

Я заревела громко, как ревела последний раз в детском саду.

Я заревела от своей глупости, тупости, беспомощности и неуклюжести.

Вслед за мной в голос взвыла Шарова. Мы рыдали с ней в голос, слаженно и в одной тональности.

— Кошмар какой-то, — сказал Бизон и зачем-то открыл бутылку шампанского. Он сделал это по-новогоднему — с громким хлопком. Пена хлынула из горла и он жадно припал к этому горлу и к этой пене губами. Выпив почти половину, Бизя отставил бутылку на стол.

— Нам придется поговорить, — сказал он Носкову.

— Придется, — кивнул Носков.

— Дамы, отставить слезы! — приказал Бизя, достал из кармана большой носовой платок и вытер им мое лицо. Потом снял с моего носа очки и протер их.

Мы с Бэлкой заткнулись, словно у нас одновременно кончились слезы.

Я попыталась подумать, но у меня не было никаких версий, как Бэлка могла оказаться здесь, на одной яхте с человеком, по вине которого погибли три человека и чуть не погиб Бизон.

— Я не ви-но-ва-таа! — провыла Бэлка.

— Она не виновата, — подтвердил Носков. Голос у него был очень хриплый, то ли от природы, то ли от волнения. — Я познакомился с ней десять дней назад.

— Десять дней, — прошептала я, — десять дней назад мы с тобой при помощи газетной утки попытались спровоцировать молоточника на преступление…

— Да, тогда я первый раз увидела его, Элка! Это было какое-то наваждение. Я посмотрела в его глаза и поняла, что никакой он не злодей! И… еще я поняла, что нашла, наконец, «своего» человека. Ну кто, как не ты должна это понять?!!

— Шарова, ты чокнулась. — Я взяла со стола шампанское и отхлебнула пару глотков.

— Не перебивай, — пихнул меня в бок Бизя.

— Может и чокнулась, — сказала Бэлка. — Только я тогда первый раз в жизни поняла, что это такое, когда внутри словно лампочка вспыхивает и озаряет всю твою прошлую жизнь, и настоящую, и будущую, и будто голос какой-то говорит: вот оно — твое, только твое, бери, не бойся, оно предназначено только для тебя, хоть и выглядит все это внешне неправильно, непристойно и…

— Типа любовь с первого взгляда, — перебил Бизя ее невнятные излияния.

— Считайте, что так, — пожала Бэлка плечами. — Только это что-то немножко большее. Вера, если хотите. Я заглянула тогда в темном парке в его глаза и поняла… что верю ему. Верю, что он не убийца, он — палач, а палачи не убивают, они выполняют чью-то высшую волю. Они казнят, восстанавливая справедливость.

— Ну-ну, — не выдержал и усмехнулся Бизя.

— Не перебивай, — пихнула я его локтем в бок.

— Я тогда, в парке, не сказала тебе, Элка, что заметила на нем куртку охранника, а на рукаве — ярко-желтую нашивку. Еще я не сказала тебе, что видела у него в руках дубинку. Мое восприятие в тот момент было настолько обостренное, что я заметила все! Даже то, что у него нет фаланги на мизинце! Изображение этого парня осталось в моем мозгу с фотографической точностью, со всеми деталями! Это потому, что лампочка у меня внутри вспыхнула. Такое было у меня первый раз в жизни, и я… поверила себе, своим ощущениям, своему сердцу! Я не последний человек в городе, и по своим каналам разузнала, что ярко-желтые нашивки на форменных куртках используют в городе только а одном месте — закрытом яхт-клубе «Морские дьяволы». — Бэлка замолчала. Носков взял ее руку в свою и сжал так, что кончики Бэлкиных пальцев побелели. — Мне не составило труда разузнать, как зовут охранника, у которого покалечен мизинец. Элка, я продала свой дом и купила эту яхту. Я нашла двух поручителей и стала членом этого клуба. В первый же день, когда я смогла придти сюда, я направилась в будку на автостоянке и познакомилась с парнем по имени Ювеналий. Элка, ты знаешь, что значит — Ювеналий?! Это праздник! Праздник юности!! Даже имя у него такое, что смогло меня зацепить! В душной, тесной, отвратительной будке мы проговорили с ним до утра. Он мне все рассказал! Он рассказал мне, почему это делал!