Надежда победителя - Дэвид Файнток

Ужин в ресторане прошел невесело. Меня донимали просьбами дать автограф, еда казалась безвкусной, застольная беседа не клеилась. Я заплатил за всех, подписав чек не глядя.

Главное – Анни нашлась. Главное – она в безопасности.

После ужина я заказал три билета на шаттл в Лондон и в изнеможении свалился в кровать. Анни положила голову мне на грудь, но ласкать ее не было сил.

– Может быть, со временем все наладится, Никки, – прошептала она.

Я уснул, как убитый.

Близ Кардиффа я отключил автопилот и вел вертолет сам над шоссе, извивающимся между холмов. Вот и кирпичный дом отца.

Приземляться во дворе дома было нельзя, отец расценил бы это как показуху и хвастовство, пришлось сесть на поляне за дорогой. Анни спрыгнула на траву первой, не дожидаясь, пока Эдди подаст ей руку.

– Никки, это твоя родная земля? – удивилась она.

– Мой родной дом за дорогой.

– Так я и думала, – хихикнула она. – Прикольное местечко. Улиц совсем нет. Чем-то похоже на окраину Сентралтауна.

– Немного лучше. – Я взял свою сумку, вытащенную Эдди Боссом из вертолета. – Когда зайдем в дом, вначале я поговорю с отцом наедине, чтобы… Он добрый человек, но ему надо кое-что объяснить.

Мы пошли по тропинке.

– Сколько мы здесь пробудем, Никки? – в очередной раз спросила Анни.

– Посмотрим. Если тебе понравится, я оставлю тебя здесь отдыхать, а сам вернусь в Академию.

– Я ему не понравлюсь.

– Напрасно ты так говоришь, Анни. Пойми, если отец кажется строгим, то это не означает, что он сердится. Просто у него такие манеры, он так привык. Даже со мной, со своим сыном, он всегда говорит строго.

Я молил Бога, чтобы отец оказался дома. Неудобно будет заходить в пустой дом с чужими людьми. Если отец заведет старую волынку о религии, надо будет тактично его прервать.

– Если твой отец будет меня обижать, Эдди меня защитит. Правда, Эдди? – Она прильнула к нему, взяла под руку.

Эдди мягко убрал ее руку, приостановился и пошел позади нас. Я мысленно благодарил его.

Дверь, как всегда, была не заперта. Отец считал, что в его доме нечего красть.

– Отец! – кликнул я.

Но его не было дома. Наверно, пошел в магазин. Я усадил гостей на кухне. В раковине лежали чашка с остатками чая и блюдце. Почему отец их не вымыл? Такого на моей памяти не бывало. Отец никогда не оставлял грязной посуды, выходя в город. Я заглянул в его спальню, кровать была аккуратно застелена. Что случилось? Я заглянул в ванную, туалет, в кладовку, чуя недоброе, вышел на задний двор в огород.

Отец лежал лицом вниз у поленницы. Я присел, хотел взять его за руку, но не смог себя заставить… Со дня смерти, очевидно, прошло уже несколько дней. Тело разлагалось, было изъедено собаками и червями. Едва сдерживая тошноту, я постарался припомнить уместную молитву. На ум почему-то пришли слова: «Ибо в смерти нет памятования о Тебе: во гробе кто будет славить Тебя?»

Какой чудовищный гротеск! Я устыдился, опустил голову. Мерещилось: из детства на меня с укоризной смотрит отец. Недостойный, неблагодарный сын!

На плечо мягко легла рука Анни. Наконец вспомнился подходящий псалом, я зашептал:

– Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании; Ибо Ты не оставишь души моей в аде. – Я поднял взгляд на Анни. – Эти слова ему понравились бы, если бы только он не усмотрел в них гордыни. – Я встал перед отцом на колени, не заботясь о том, что мои белые парадные, брюки выпачкаются в земле.

– Никки… – Анни присела рядом, обняла меня.

Я горячо сжимал ее руки, те самые руки, которыми она убила шестерых трущобников из племени юнов. Прочь поганые мысли! Анни Уэллс – моя жена!

В доме отца не было телефона, в полицию пришлось звонить от соседей. Отца увезли, мы с Анни скорбно сидели на кухне. Я никак не мог допить остывший чай.

– Не плачь, Никки, – утешала Анни.

– Я не плачу. – Я смахнул рукавом слезы. – Где Эдди?

– Во дворе. Подбирает чурки. Я вихрем выскочил из дома.

– Не трожь! – заорал я на ползающего по земле Эдди.

– Просто хотел помочь… – Он растерянно встал, прижимая к груди собранные дрова.

– Не трожь! – В ярости я вырвал дрова, остервенело швырнул их на землю, ударил Эдди в грудь. Он не шелохнулся.

– Зачем бьешь меня, капитан? Он от этого не оживет.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! Ты, трущобник! – Я прикусил язык, но поздно. Оскорбление уже вырвалось. – Иди в дом!

Не помня себя от горя и ярости, я возился с дровами, пока не осознал, что раскладываю их по земле так, как они лежали в ту страшную минуту, когда я увидел мертвого отца.

Я прислонился к поленнице и долго стоял, покачиваясь. Наконец сквозь рассеивающийся туман в голове пробилось чириканье птиц, порхающих в огороде. Я пошел в дом.

– Мистер Босс, я очень виноват перед вами. Простите меня.

– За то, что назвали меня трущобником? Так я и есть трушобник, – спокойно ответил Эдди.

– Это нехорошее слово.

– Для нас нормальное. Мы привыкли к нему.

– Жители трущоб имеют право называть себя как угодно, а у меня такого права нет.

– Разве? – тускло улыбнулся он. – Вы ж подружились с сабами.

Анни хихикнула, погладила его по руке.

– Видите ли, в чем дело… История с Педро Чангом научила меня… – Я задумался, нахлынули воспоминания. – Понимаешь, Эдди, у меня не осталось друзей. Дерек Кэрр далеко, за много световых лет, на другой планете. Я даже не знаю, жив ли он. Алекс Тамаров тоже не близко. Хочешь служить рядом со мной?

– У капитана должны быть другие друзья, не трущобники.

Вначале я, грешным делом, подумал, что он издевается, но вовремя понял, что никакого сарказма в его словах не было. Эдди говорил от чистого сердца.

– Пожалуйста, – попросил я.

Два дня спустя мы хоронили отца на невзрачном кладбище на холме. Было холодно, ветрено, сеял мелкий дождик. В последний путь отца провожала горстка его знакомых: мясник, торговец фруктами, соседи. Священник читал над могилой молитвы, Анни прижималась к Эдди, я дрожал от холода в белом парадном мундире.

Домой мы вернулись промокшие, продрогшие до костей. Я сразу развел в камине огонь. Анни устроилась у меня на коленях.

– Жаль, не могу здесь остаться надолго, – пробормотал я, блуждая взглядом в языках пламени.

– Куда вам надо спешить, капитан? – спросил Эдди.

– На церемонию принятия корабля «Веллингтон».

– Возьмете Анни с собой?

– Нет, конечно. Вы с ней останетесь в Академии.

– Не поеду туда! – вскрикнула Анни.

– Почему? Там хорошая квартира, там…

– Там все чужие!

Чтобы не раздражать ее, я не подал виду, как огорчен ее отказом. В конце концов, она права. Офицеры и кадеты будут безукоризненно вежливы с супругой начальника Академии, но поговорить по душам ей будет не с кем. С другой стороны, где же еще должна жить жена, если не с мужем?

– Тогда оставайся здесь, – предложил я. – Теперь этот дом мой.

– Одна я здесь не останусь! – Она схватила Эдди за руку. – Я тут сойду с ума!

– Не одна, Анни. С Эдди.

– Вы опять хотите оставить меня с ней наедине? – всполошился он. – Как тогда?!

– Но Анни не может остаться одна, ей нужен…

– Нет! – вскочил Эдди. – Без вас я с ней не останусь.

– Поговорим с глазу на глаз. Мы вышли с ним на веранду.

– Капитан, не надо оставлять меня с Анни! – сразу затараторил Эдди.

– Кто-то же должен ее защищать, – возразил я. По правде говоря, тут защищать ее было не от кого, разве что от нее самой.

– Тогда возьмите ее в Академию! Я молчал.

– Ладно, – согласился Эдди, зардевшись. – Клянусь, я к ней даже не прикоснусь! Клянусь, капитан! Честно!

Я закрыл глаза. Ревнивая память тут же подсунула режущую мне душу картинку: Анни страстно прижимается к Эдди…

– Позаботьтесь о ней, как следует, мистер Босс. А если ей понадобится… Если понадобится, – я сделал над собой усилие и произнес ужасные слова:

– тогда касайтесь ее. Лишь бы моей жене было хорошо.

Я отвернулся и поспешил в дом.

Часть 3

Ноябрь, 2201 год от Рождества Христова

16

– Не расстраивайся, главное, она нашлась, – с мрачным видом утешал меня Толливер. – Со временем выздоровеет.

Конечно, я рассказал Толливеру не все. У меня язык не поворачивался описывать грязь, из которой я вырвал Анни, весь ужас зловонных трущоб. Тем более у меня не хватало духу признаться, насколько она привязана к Эдди.

– А тут что происходило? – перевел я разговор на другую тему.

– Ничего особенного. Выпороли двух кадетов, опять задерживается поставка нового тренажера. Мне, наконец, удалось разобраться со скафандрами.

– Ты о той истории с номерами?

– Да. Из отдела снабжения сообщили, что номера отправленных нам скафандров не совпадают с теми, что значатся в нашем компьютере. Оказалось, новые скафандры до Академии не дошли, вот почему номера имеющихся у нас скафандров не совпадают с номерами в списке компьютера. Это просто-напросто старые скафандры.