Записки из чемодана - Иван Серов

В Райкоме секретарь собрал всех членов бюро и поблагодарил за участие в обороне Кавказа и Грузии, а затем мы сели в машины и нас повезли на винный завод в аул Хванчкара, известный своим вином. После короткой экскурсии по заводу был ужин. Вот где я насмотрелся, как пьют грузины. За столом ни одной женщины. Когда я об этом спросил секретаря Р. К., он, улыбнувшись, ответил: «Это не женское дело».

Из Кутаиси мы на поезде вернулись в Тбилиси. Подвернулось два часа свободного времени, и я решил сделать некоторый итог действий войск Закавказского фронта по обороне Кавказских перевалов.

Несмотря на неорганизованность и полное отсутствие руководства войсками со стороны штабов фронта и 46-й армии, на которую была возложена оборона Кавказских перевалов, части и подразделения, находившиеся в обороне, действовали самоотверженно, храбро защищали советскую землю, все делали для того, чтобы остановить немцев, но у них не было достаточной численности, боеприпасов, продовольствии и опыта действий в горах.

Находясь в Тбилиси, штаб фронта не позаботился подготовить альпинистов, которые могли бы стойко держаться и помогать войскам. На Клухорский перевал прислали ко мне для смеха «группу альпинистов» во главе с моряком. Когда я с ним поговорил, то, оказывается, они и в горах-то не бывали, кроме моряка, который родился в ауле.

На мой вопрос, как же вы стали альпинистами, они сказали, что, когда была мобилизация, их в военкомате «зачислили» в альпинисты, и они сидели на своих местах. Тренировок не было, так как в Сухуми не было инструктора-альпиниста.

Командование фронта — Тюленев и 46-й армии Сергацков — проявили преступную безответственность, когда полагали, что перевалы недоступны для противника, и не подготовили их для обороны.

Один раз, когда меня вызвали в Сухуми для того, чтобы я организовал наступление, мне удалось задать вопрос Тюленеву, почему не организована оборона на перевалах, он на это ответил, что штаб фронта считал главной задачей войск оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы.

Я ему в глаза сказал, что это вранье и невыполнение приказа Ставки. Вместо того, чтобы честно сказать «проморгали», он начал выкручиваться. Ведь он как военный человек должен знать, что противник через горы пойдет горно-альпийскими частями, натренированными, которые преодолеют перевалы.

Дальше — в то время как ему было известно, что немцы уже подходят к перевалам, а он, командующий фронтом, сидит в Тбилиси почти за 1000 км от боевых действий, несмотря на серьезный приказ Ставки, где четко и ясно все расписано. Ссылка на то, что 46-я армия была развернута для отражения противника, наступающего вдоль Черноморского побережья, тоже не серьезна, так как противник почти беспрепятственно следовал вдоль побережья, заняв город Новороссийск, и подошел к Геленджику.

Ставка Верховного, видя беспомощность командующего фронтом Тюленева, будучи озабочена серьезным прорывом немцев в Закавказье и к бакинской нефти через Владикавказ-Грозный-Махачкалу, направила группу генералов (Добрынин, Сладкевич, Корсун, Серов и др.).

Туда по указанию Ставки прибыл член ГОКО Берия. Мне думается, посылать невоенного человека на фронт неразумно, но одно ясно, что до его приезда Тюленев из 20 тысяч войск НКВД, находившихся в Грузии, ни одного не тронул, и все стояли в тылу, видимо, боялся, хотя ввиду создавшейся обстановки для республики он был обязан войска НКВД использовать для обороны.

С приездом Берия они все были использованы для обороны, Тюленев мог бы и без Берия дать телеграмму в Ставку — и ему бы разрешили.

И нужно сказать, части НКВД, направленные на оборону перевалов, мужественно сражались, многие погибли смертью храбрых и многие награждены орденами. И вместе с этим кадры, подобранные командиром фронта, такие как Сергацков, Кантария, не оправдали возложенных на них обязанностей по защите Родины.

Осетия, Чечня

В Тбилиси мне позвонили из Москвы и дали команду немедленно выехать во Владикавказ[135] (так как немец уже подошел на 4 км к городу) и проверить организацию обороны Владикавказа, особенно на участке, который занимает дивизия НКВД, командир которой Киселев В. И., боевой генерал[136].

Проехал по Тбилиси, город жил, как будто никакой войны нет. Грузины ходят веселые, разодетые. Молодых людей призывного возраста — сотни. Я с удивлением спросил водителя-русского, он мне ответил, что тут за деньги можно откупиться от призыва, а на базаре купить любую справку о болезни.

Странно! По книгам грузины значатся воинственным народом, а практически не получается. Избаловали их всякими привилегиями.

Во Владикавказ приехали на автомашине по военно-грузинской дороге в двадцатых числах октября. На подступах расположены войска, хоть и не так густо. Контрольные посты. Проверяют документы. Нарыто много окопов. Народ ходит озабоченный.

Местами нас останавливали и предупреждали, что ехать нельзя, этот участок немцы просматривают и обстреливают. Ну, а нам-то ехать надо. На полном ходу удавалось проскакивать. В таких случаях я сам садился за руль, чтобы шофер не растерялся.

Только один раз с полного хода чуть не заскочили в воронку снаряда, разорвавшегося перед нами.

В горкоме партии никого не нашел. В НКВД вахтер сообщил, что все сидят в бомбоубежище, и указал, куда ехать. Там я нашел все начальство.

Рассказали об обстановке. Войск мало, немцев наступает много. Созвонился с командующим фронтом Тюленевым, командующим Северно-Кавказской группой войск генералом-полковником Масленниковым И. И.

Обрадовались, что я во Владикавказе. Они находились в Грозном. Условились встретиться в штабе дивизии около Владикавказа генерала НКВД Киселева В. И. (рыжего). Киселевых в НКВД было три генерал-майора[137].

Поехал в штаб дивизии. Там генерал-майор Киселев ознакомил с обстановкой на фронте. Картина безотрадная, протяженность большая, а войск мало. Через полтора часа приехали Тюленев и Масленников в блиндаж к В. И. Киселеву. Поговорили, почертыхались, что дела плохие. Потом Тюленев говорит: «Хорошо, что ты заехал, нам легче».

В конце разговора Тюленев, откашлявшись, говорит: «Мы с И. И. Масленниковым взвесили обстановку и пришли к выводу, что надо доложить в Ставку Верховного Главнокомандования выводы и предложения об обстановке».

Я поддержал, что надо это сделать. Тогда Тюленев вынимает из полевой сумки написанную шифровку на бланке, подает мне и говорит: «Вот тут мы сочинили донесение т. Сталину и сделали подписи „трех Иванов“ (Тюленев, Масленников, Серов)».