Ого, индиго! - Наталья Кулагина

– Почему?

– Если я уеду, пропаду, выйду замуж, кто еще тебе скажет, что ты самая лучшая девочка на свете? Обещай мне писать свои истории, чего бы это тебе ни стоило!

– Я постараюсь! – Динка вытерла непрошеные слезы. В эту минуту она представляла себя бойцом невидимого информационно-энергетического фронта.

– Я верю в тебя! Идет третья Мировая информационная война! Блокада! Окружение! Засада! Ветрогоны оккупировали радио и телевидение, создали свои песни и моду! Их кредо – унижение. Мотивация – власть. Но они не имеют кода доступа к настоящим чувствам. Испытывают комплекс неполноценности перед теми, кто умеет летать. Пользуются фальшивкой и в редкие моменты просветления понимают, что не все так здорово в их королевстве. Они хотят, но не могут стереть нас с лица земли. Они могут заманить в ловушку, но не могут убить! Только ты решаешь, на чьей стороне ты играешь! Примеряешь чужие маски, чужие лица или ищешь свое Я. Проходишь ветрогонскую инициацию или остаешься самой собой. Ты только себя находишь. И не вздумай себя терять. Иначе я перестану относиться к тебе серьезно. Даже если у тебя начнется портиться характер, терпи. Обещаешь? – Динка уловила в голосе Ксюхи нотку осенней грусти, осеннего ветра, осеннего дыма. Ксюха была похожа на призрачную Мэри Поппинс, которая в обстановке полной секретности посвящала Динку во вселенские тайны.

Динка провалилась в погреб сна. Старичок уже был в кафе. Перед Динкой дымилась свежая, обжигающая чашка кофе. Керамические чашки были сделаны из особой черной глины, чуть шероховатой на ощупь. Динка пригляделась к лаконичному рисунку на чашке – лабиринт.

– Пей, деточка! Неженка! Красавица! Лапочка!

Динка содрогнулась от нежности старичка, от голоса, в котором спорили карамель и патока. Ее мучил один вопрос, как этот старичок мог пробраться к ней в сон? И почему он отсюда не вылезает?

– Картинка моя, ненаглядная! – ворковал дедушка и глядел на Динку холодным глазом рептилии.

Кофе спас положение. Динка взбодрилась.

– Я скоро найду тебя, – пообещал дедушка. – Игры в кошки-мышки закончатся. Начнется суровая реальность. – Чтобы ни говорил человек из сна, Динка пропускала мимо ушей. Духу сна хотелось поговорить.

– Я опустошил, купил и поместил в коллекцию лучших людей Вселенной. И тебя найду, – пообещал пустоте дедушка.

– Всех, кто посмел мне противостоять, я превращаю в беспомощные создания! В хлипкие осенние листы. Нахожу способ их оболгать, честность и порядочность превратить в пережиток прошлого. Дело доходит до того, что им вообще никто не верит. – Старичок заквакал-засмеялся. – Гламур – удобная, красивая формула общества. Предательство, низость, подлость возведены в культ. Никто никого не любит. – Дедушка улыбнулся, как Данила-мастер, разрывающийся от гордости, что он-таки создал каменный цветок.

– Я стою за всеми значимыми процессами в жизни. И поверь, мне нравится эта роль. Трудно быть богом. Но только не мне. – Дедушка кашлянул и стал похож на обычного дедушку, без примеси бесовщины на вполне себе обычном и неприметном лице. Такой вполне мог затеряться в толпе.

– Люди – марионетки. Они готовы повторить за мной любую чушь, лишь бы быть в обойме, в строю. Лишь бы быть успешными, популярными, богатыми, красивыми. Только я даю им смысл жизни. Они стремятся быть первыми на обложках моих журналов, они прославляют мои инстинкты и убьют любого, кто поставит меня под сомнение. Я приношу им стабильность и покой. – Дедуля прикрыл глаза. Сто тысяч веков без сна. – Ты – пешка в Большой Игре. Когда я тебя найду, я не буду тебя убивать. Я тебя куплю. Ты будешь лучшим голосом в моей коллекции.

Динка пропустила пророчество мимо ушей, а старичок затрясся от мелкого смеха.

– Ты будешь прославлять разврат! Алчность! Гнев! Чревоугодие! Твое лицо украсит обложки мира! Твой талант будет настолько великолепен, что никто не удержится на краю пропасти! Ты вывернешь душу, заменишь мозг, оборвешь надежду и убьешь веру. Это сделаешь ты!

Динка отмахнулась от назойливого предложения, словно захотела проснуться.

– Ты не проснешься, – улыбнулся старичок. – Или проснешься другой. Ты напишешь прекрасные строчки, прославляющие агрессию, вражду, смерть. Ты поведешь за собой тех, кто еще верит в любовь, чтобы бросить их посреди пустыни. Ты приведешь этих в людей ко мне. Они будут счастливы, что я есть. Будут целовать мои следы в складках песка.

Динка зажмурилась и затрясла головой: «НЕТ».

– Поверь мне, все говорят «НЕТ». Но, обдумав все хорошенько, все засыпают и произносят «Да!» Это война, моя малютка! Мир делится не на умных и глупых, не на мужчин и женщин, не на богатых и бедных. – Старичок самодовольно вздохнул и прикрыл глаза цвета льда. – Мир делится на тех, кто со мной дружит, и тех, кто стремится дружить со мной! Я не умею прощать и очень долго помню обиды. Лучше слушаться меня. – Дедушка с синими слезящимися глазами совсем не походил на маньяка, завалившего мир рекламными проспектами ЗЛА.

Динка ела изюм и раздумывала, что за тип привязался к ней во сне.

– Кушай, девочка моя. И меня слушайся! Я плохого не посоветую. – Дедуля вновь самодовольно крякнул. – Мы с тобой отлично поладим.

И Динка проснулась с привкусом страха. Кто-то пугал ее во сне, а она отчаянно боялась.

У фей часто не устроена личная жизнь. Они слегка мучают себя и других. Но их солнце встает, и они идут на звук флейты и скрипки. Чтоб разбудить дремлющих и посмеяться над снобами. Они — фантазеры в юбках. Играют, чтоб кто-то стал лучше. Раз и навсегда. Потому что очень приятно смотреть на мужчину сразу после сна.

Джип затормозил настолько неожиданно, что Динка едва удержалась на ногах и чудом не свалилась под колеса черной машины. За рулем сидел дедушка с синими пронзительными глазами.

– Какая девочка! Какая лапонька! – заворковал старичок. – Глазки серенькие! Прямо заинька, а не девочка.

Динка замерла от звука вкрадчивого голоса. Где-то его уже слышала?

– Нежная девочка! Как хорошо, что я поехал именно по этой дороге! Как хорошо! Это чудо, что ты все-таки есть! – Старичок растянул губы в улыбке.

– Я спешу... – нелепо бормотала Динка.

– От судьбы не убежишь, – поучительно заметил дедушка. – Всему свое время. Я приглашаю тебя к себе домой. У меня чудесный кофе, коллекция шахмат, бабочек и всего на свете. Ты мне понравились с первого взгляда. Вряд ли бы я тратил время на пустышку. Поверь, твои глаза – редкость. Настоящая редкость. Я думал, подобные девушки остались в прошлом веке.

Старичок элегантно выпрыгнул из машины. На вид ему было около шестидесяти. Подтянутый, стройный. Лицо – с желтоватым восковым отливом, губы тонкие, на руке – огромные часы для пилотов и моряков. Завороженная видением бодрого дедушки, Динка не могла тронуться с места, словно попала под гипнотическое воздействие синих глаз и до боли знакомого голоса. Только она никак не могла вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах они встречались раньше.

Дедушка суетился рядом. Наступал на ноги, практически насильно заставил угоститься конфеткой. От конфетки Динка и вовсе впала в дрему, вдруг стала мягкой, податливой. Будто в ее жизнь наконец вошел человек, который может решить все проблемы. Динка сама не заметила, как села в джип.

Квартира старичка располагалась в особнячке в тихом районе Москвы.

– Вот и мой маленький домик! – Старичок расплылся в улыбке. – Выходи, моя красавица. Нежная девочка! Откуда же ты взялась? Откуда свалилась на мою голову?

Динка, чуть покачиваясь, вышла из машины. Ее тело свела легкая судорога. К горлу подступала тошнота.

– А в домике мы будем пить кофе!

Динку немного удивило, что «домик» располагался в любимом месте Динкиных прогулок в переулке в центре города. Цвет у особняка был нежно-салатовым. (Именно таким цветом Майка нарисовала дом и подарила его Динке, и картина заняла почетное место над Динкиной кроватью.)

– Живу один! По-холостяцки. Все по-простому. Без церемоний.

На лестнице Динку слегка пошатывало, но она набрала воздуха и сделала несколько шагов к ДВЕРЯМ. В дверном проеме у нее немного закружилась голова. Динка хватала ртом воздух и мысленно призывала всезнающую Ксюху.

– А вот и моя комнатка! – отчитался дедуля. Его синие глаза сильно походили на искусственные. – Заходи, не стесняйся. Только после ремонтика.

На стене висел огромный телевизор. На экране кого-то резали и этот кто-то громко орал. Динка спиной почувствовала опасность и сонливость пропала так же неожиданно, как и навалилась.

– Заходи, солнышко! Какое личико! Какие смышленые глазки! А теперь обещанный кофе! Я пошел варить! Не стесняйся! Чувствуй себя, как дома!

И дедуля потерялся в огромном доме. Динка осмотрела комнату. На стене висела пришпиленная бабочка. Где-то хлопнула ДВЕРЬ, и вскоре Динка почувствовала приступ тревоги от запаха крепкого и душистого кофе.