Ого, индиго! - Наталья Кулагина

– Ксюша!

– Но тебе повезло – я тебе расскажу! Сердце Кая навсегда осталось ледяным! Дикие лебеди так и остались дикими лебедями! Гадкого утенка заклевали!

– Не может быть! – расплакалась Динка. Она всегда была чувствительной к такого рода информации.

– Последние исследования жизни Андерсена подтверждают эту страшную догадку. Андерсен – мистика, трэш, ужасы. А его подают как самого грустного сказочника на свете!

– И как же ты живешь с этим знанием?

– Честно сказать, невыносимо! Так что ты не радуйся, что начала писать сказки. Каждую сказку нужно пережить, слиться с ней, наполнить ее своей энергией, выгрызть из жизни вещество прозы, и только тогда она оживет. А иначе никак нельзя. Тебе просто никто не поверит!

Дина сидит над рекой. Бросает камушки в воду.

Дина рисует классики на асфальте.

Дина запускает самолетик.

Дина пускает кораблики.

Дина ждет.

И телефон взорвался неожиданным звонком.

– Алло! Можно Дину-инопланетянку?

– Да! ЭТО Я!

– Мы ждем вас в издательстве, завтра в двенадцать. До встречи!

– До встречи!

Дина рухнула в подушки, крича «Freedom!» Вот, собственно, и все, чем люди на Земле привыкли выражать радость. От Динкиных кошачьих криков-песен проснулся весь дом. В комнате появилась встревоженная мама. Что делать с Диной?

– Мы их всех сделаем, мама! Мы лучшие! Они будут курить в коридоре! Мы им вставим, мама! Они будут писать в углу!

– А писать обязательно?

– Да, мама. Без этого ничего не получится! Писать – обязательно!

– Что это, дочка?

– Это слова-мантры для тех, кто хочет быть лучше.

– А какая связь?

– Не знаю. Но точно установлено, что она есть. Повторяй за мной! Мы всех сделаем, мама!

И Динка скакала на подушках, не в силах осознать единственную мысль: «СПАСЕНА!»

В издательстве Динку встретил подтянутый старичок с пронзительно голубыми глазами, будто в них оттаивал вечный ледник. Дина разглядывала завалы книг на подоконнике и долго не могла понять, что обращаются именно к ней.

– Нет, нет. Не обольщайтесь! Ваша сказка – не то. Совсем не то. Я решил посмотреть на смелого и отчаянного человека, который на полном серьезе решил, что его сказка будет интересна современному человеку. Зачем вы пишете?

– Я... Это... Мы...

– Не пишите! В противном случае вы пополните ряды графоманов, эротоманов, психопатов, которые в свободное от галлюцинаций время имеют желание записывать собственные монологи, диагнозы, жалобы. Единственный читатель всех этих путеводителей по человеческой душе – Господь Бог. Обычно графоманы доводят до его сведения, что мир несправедлив. Эти люди одержимы и очень опасны. А у вас прозрачные глаза цвета морской волны, нежный возраст. Зачем вам нужна невнятная репутация вялого, озлобленного русского автора? Мигрень, ранние морщины и отвратительный характер? Зачем? – Старичок просвечивал Динку взглядом-рентгеном.

– Но???

– Если бы вы были другой, я бы подумал, что хотите попасть в вечность. Но вам вряд ли бы пришла в голову эта мысль. За желанием стать великим поэтом лежит мысль о великом господстве. Но легко понять, что вы не такая.

– Я хочу писать сказки. Чтоб наши дети верили в любовь... и не могли предать, убить, искалечить.

– Они все это сделают, когда придет время. Они будут верить в то, что принесет им большее количество денег, лучший секс и прочие знаки отличия себе подобных. Они будут верить в то, что вселит в них уверенность, что они самые продвинутые из сотен продвинутых. Они будут создавать виртуальные символы веры. – В глазах профессионального Кая осколки льда сложились в слово «Вечность».

Динка испытала приступ страха. Но что внушает тревогу, понять не могла.

– Самый выгодный бизнес – собственная религия. Книга – первый шаг на пути к ней. За простым желанием написать детскую сказку лежит желание стать частью мозга ни в чем не повинных мальчиков и девочек. Это плохо, Дина!

– А что же делать?

– Не писать! Не желать! Не верить! Не играть! Тебе еще повезло. И сильно повезло!

– Почему?

– Ты не успела облучиться великой наглостью, беспочвенной уверенностью в собственной гениальности. Не барахтаешься между комплексом неполноценности и манией величия, не мучаешься вопросом, какой след оставишь после себя. Поверь, здесь и без тебя достаточно наследили. Я хотел встретиться с тобой, потому что мне понравилась твоя сказка. Но в жизни ты еще лучше. Но я очень тебя прошу, не пиши больше. Не надо! Ты пополнишь ряды городских сумасшедших, у тебя испортится характер, каждую минуту в жизни ты будешь обличать несправедливость окружающего мира. И когда больше обличать будет некого, ты примешься за себя. Уходи. Тебя здесь никто не ждал. Было ошибкой думать, что придешь ты, напишешь сказку и все измениться. Я тоже был молод и тоже когда-то мечтал изменить этот мир. Но из этого кресла вижу, что мир изменить невозможно. Это очередная иллюзия, с которой литература должна бороться в первую очередь. Мир лишь разрешает с ним немножко поиграть. Предлагаю сделку. Мне срочно нужна книга – любовные мемуары Настасьи Филипповны.

– А кто такая?

– ЭТО Я.

– И что, у нее интересные мемуары?

– Не хуже, чем у других. Чем неправдоподобней, ярче, вычурней первое «люблю», тем быстрее ему поверят.

– Я подумаю.

– Роскошное предложение. Обманывать, обольщать, вкладывать в уста исторических личностей те слова, которые мы сами не рискуем сказать. Нас бы засмеяли, а их прощают. Им дозволено говорить прописные истины, нам – никогда. Я бы мог предложить еще одну работу. Сочинение эпитафий. Но вы еще не столь циничны и, простите, у вас нет опыта. Это авторский труд. Личный подход. Зато хорошие деньги. Напишите тест и посмотрим, что делать с вашим человеколюбием. Вы любите людей от недостатка цинизма. В нашем бизнесе это недопустимая роскошь! Верьте мне. Все будет хорошо.

– Всего доброго.

– До встречи.

Дину захлестнул приступ робости, страха, тревоги. Вышла из кабинета, так и не успев осознать, что ее личный конец света уже наступил.

Детская карусель не работала лет десять. Запущенные облезшие лошадки, лебеди, машинки преданно ждали ветра перемен, облезали под дождями и служили отличным прикрытием влюбленным парочкам. Самые одаренные из них умудрялись зачать в прошлогодних листьях следующее поколение ветрогонов или Индиго. Лифт между мирами работал исправно. Динка и Ксюха устроились в кабинке «Белый лебедь». Она скрипела на ветру, будто пластмассовый лебедь с выдранным мотором, пел свою вещую песню. Динка (джинсы, черная майка, две косички) делилась с Ксюхой (синее платье в горох) своими бедами. Издатель отказал в унизительной форме.

– Ты знаешь, я его даже испугалась! Он мне напомнил Мефистофеля!

– Ты уверена, что Мефистофель добровольно сядет в кресло редактора?

– Я не знаю. А где бы он еще адекватно смотрелся?

– Мефистофелю в наше время разрешили бы подрабатывать в конторе «Чистый свет» – подметать полы или делать бутерброды для осликов. Мефистофель – хрупкий цветок, экспериментатор. Хороший словарный запас ему бы навредил. Его бы неграмотные конкуренты убрали первым. Сто процентов из ста. Издатель – не Мефистофель.

– Но ведь именно он встретился мне на пути. Из сотен тысяч редакторов именно он прочитал рукопись и решил со мною встретиться.

– Это агент ветрогонов. Его послали темные силы, чтоб убить тебя. Для того чтобы сломать хорошего человека, нужна особая тренированная воля, твердое желание, наметанный взгляд, интуиция, четкое видение реальности. Он искушал, примерял к тебе ослиные уши. Но они тебе пока не идут. Очень жаль. Ты даже мимикрировать не умеешь. Тебя вычислит ребенок. Не агент, а черт знает что! Сплошное недоразумение! Ты – меченая, Динка! С тобой что-то не так! Десять отказов из десяти! Сколько он обещал за помощь в работе? Во сколько ветрогоны оценили твою душу?

– Мне было как-то неловко... Но достаточно...

– Глупая! Глупая, Дина!

– Мы говорили о высоких отношениях! О месте человека и творца в литературе! Он со мной говорил уважительно!

– Глупая Дина! Ты потратила собственное время, чтобы выслушать очередного неврастеника и неудачника? Он сам признался, что хотел, но не смог написать ни одной сказки! Хотел, но не смог изменить мир! Хотел, но не смог... Хотел, но не смог... Посмотри, в кого превращаются те, кто хочет, но не может... У него не хватило сил, ума, таланта остаться самим собой! Он пытался убить в тебе веру только за то, что твоя сказка хорошая. Он пытался морально уничтожить тебя только за то, что ты еще живая. Он знает эти правила ИГРЫ! И добровольно работает мечом судьбы! Я так боюсь за тебя, Динка!

– Почему?

– Если я уеду, пропаду, выйду замуж, кто еще тебе скажет, что ты самая лучшая девочка на свете? Обещай мне писать свои истории, чего бы это тебе ни стоило!