Оковы призрачных вод (СИ) - Ллирска Бранвена

Имя в списке зачем-то пульсировало все тем же красно-фуксиевым. Незнакомое имя. Откуда оно взялось здесь? Киэнн потянул ячейку вправо, силясь прочесть. Буквы латиницы дружно замахали блошиными ножками в шелковых чулках. Сраный кордебалет! Имя казалось совершенно чужим, он никогда не слышал его прежде. Зачем он его вписал? Кто это вообще? Я не помню его. Или ее?

Белокожая брюнетка на пилоне щелкнула в воздухе исполинскими каблуками и, улыбнувшись, продемонстрировала ему средний палец:

— Конечно ты меня не помнишь. Тебя обманули. Гейс нельзя обойти. Очень скоро ты уже не вспомнишь никого из нас.

Он перевел глаза на табличку с именами. Кто все эти?.. Кто они?..

— И ее тоже не вспомнишь. Как ее имя? Ты помнишь ее настоящее имя?..

Алая фуксия с запахом ментола и никотина поползла в легкие, царапая горло, как сердитая кошка. Я помню, помню, я не могу не помнить!..

— Ш-ш-ш, не кричи так страшно! Я тут. — Тонкая, чуть прохладная ладонь Эйтлинн гладила ему лоб. — Кошмар?

Эйтлинн, Эйтлинн, Эйтлинн!

— Я кричал? Что именно?

— Звал меня по имени.

— Какому?

Она нахмурилась:

— Что тебе приснилось?

Сердце все еще падало куда-то в Бездну, затылок давили тиски холода.

— Что я тебя не помню.

Фоморка присела рядом с ним. Резко присела, как от головокружения или внезапной слабости в ногах. Это хорошо, что ей тоже страшно. Она не станет лгать мне, что это просто сон, сон, который ничего не значит. Я и без того знаю, что сон — совсем нечасто пророчество, даже почти никогда. У меня уж точно. Но такой сон — это рвущийся наружу истошный вопль подсознания, мысль, которую наяву стараешься не думать.

Киэнн несмело пробежал глазами по строчкам сохраненного документа. Сорок девять имен, ни одного незнакомого. Всех знает. И никакой… Как же ее?..

— Подожди… Это была не ты. И имя там было не твое.

Эйтлинн непонимающе покосилась:

— Ты о чем?

Каблуки! Чертовы каблуки! Нет, я неисправимый болван!

— Этт, ты не обратила внимания на ту танцовщицу? Вчера, в этом, ну... стрип-клубе с расширенными опциями.

— Ту, что сидела на тебе верхом? Сложно было не заметить!

Киэнн отчаянно отмахнулся, проигнорировав едкую шпильку в свой адрес:

— Да нет, ту я знаю, это Хло, она тут ни при чем! Девчушка на пилоне, худющая, бледная, темноволосая (уверен, что крашеная), на вид лет семнадцать, не больше. И на таких вот каблуках! Таких, что вообще непонятно, как она передвигается. Разве что ее несут до сцены и потом со сцены тоже несут.

Взгляд фоморки и вовсе ощетинился колючей проволокой:

— Ты уже на малолеток переключился?

— То-то и оно, что пока нет. — Киэнну было не до тонкостей. Шишкой больше прилетит, шишкой меньше, уже без разницы. — И, вероятно, это одна из главных причин, по которым я вообще не обратил на нее внимания. А стоило обратить. Это гребаная глейстиг, Этт! Разрази меня Мор, если вру! Ну, ясно, как она ходит! У нее же там не стопа совсем, а копыто!

Эйтлинн немного оживилась, хотя скептицизм в глазах все еще не растаял:

— Глейстиг? Она была в списке?

— Неа. — Киэнн скривил губы в подобие улыбки. — Самое интересное, что я ее вообще не знаю. Получается одно из двух: или с моей памятью и вправду беда, или ее зачем-то и каким-то способом все эти годы прятали от меня. А для такого, знаешь ли, должна быть серьезная причина. И в придачу к ней немалый магический ресурс. — Он поднял на фоморку просительный взгляд: — Этт, мне нужно вернуться и поговорить с ней. Пожалуйста!

И почувствовал, что стучит в заколоченную дверь, или, вероятно, опечатанную, крест-накрест заклеенную жёлтой лентой. Не входить, идёт полицейское расследование. Вали отсюда подобру-поздорову.

— Еще чего! Лучше уж я сама тогда съезжу в тот гадюшник и расспрошу твою «внезапную находку».

— Ты шутишь? — взвыл Киэнн. — Как ты собираешься это сделать? Опять гейсами разбрасываться будешь? Потому что иначе она или пошлет тебя в очень конкретном направлении или просто наврет и сбежит! А творить новый гейс после того, что ты подарила мне… Ты же не думаешь, что эту струну можно натягивать до бесконечности? Потому что она точно лопнет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эйтлинн побледнела:

— А у тебя там ничего не лопнет? Даже не рассчитывай, что я позволю тебе по такому поводу снова забрать Глейп-ниэр и добровольно отпущу в какой-то там нелегальный бордель, чтобы ты мог всласть «пообщаться» с малолетней проституткой.

Киэнн фыркнул:

— Проклятье, Этт, вот только не надо этой стигматизации! Как будто проститутка — это некое исчадие ада, и вообще, считай, прокаженная. Или тебе так приспичило вставить в позу заурядной самки и корчить из себя благочестивую матрону? Тебе не идёт. Слушай, я буду дома ровно к тому времени, которое ты назначить. Или, если хочешь, поедем вместе. Но внутрь я пойду один, ты подождёшь в машине — после твоего вчерашнего эффектного появления тебе точно запомнили, ты там только никому не нужный переполох подымешь. Без проблем, скажешь — пойду без Глейп-ниэр, выкручусь как-нибудь. Ну? Если вдруг это важно, то я не собираюсь трахать семнадцатилетнюю девку. И тем более глейстиг. И еще жить хочу! Так пойдет? Где подписать? Кровью или можно просто чернилами?

Лёд дрогнул. Фоморка покачала головой и ушла куда-то в спальню, после чего вернулась с настоящими стодолларовыми купюрами:

— У тебя шесть с половиной часов, на все про все: дорогу до Феникса и обратно и само «общение› с зелёной леди. Если она всё-таки сожрёт тебя — потом мне не жалуйся. Нож возьми, или что-то железное. У глейстиг, насколько я помню, к железу особенно сильная чувствительность, я права?

— Права-то права… — Киэнн сокрушенно покачал головой. — Только с ножом меня туда не пустят…

— Ножницы, — не сдавалась Эйтлинн. — Пилочку для ногтей. Вилку, штопор…

Она вдруг что-то вспомнила и вихрем умчалась прочь. Киэнн глазам своим поверить не мог: неужели и правда выторговал? Или сейчас как ввернет что-нибудь, что жизни не обрадуешься…

— Надевай! — Эйтлинн протянула ему небольшое железное распятие на цепочке. — Точно никто не придерется.

Киэнн растерянно повертел в руках украшение.

— С тобой все в порядке? Глейстиг, конечно, вампир, но совсем не того порядка…

— Глупые шуточки оставь при себе. Это сталь, и она легальна. Взять с собой Плеть я тебе не разрешу, а обнаружить на утро твой обескровленный труп в ближайшем морге мне как-то не хочется.

Ну что ж, уже приятно. Киэнн покорно надел крестик на шею.

— Откуда он у тебя?

— Откуда и кинжал. Какой-то магазин оккультной атрибутики. — Она засунула сложенные пополам банкноты ему в карман. — Это на твою шлюшку. Если вдруг другого способа не будет. Не вздумай пропить! На резанную бумагу глейстиг не купится, сам понимаешь. Телефон включи, и изволь отвечать на звонки, Джеймс Бонд. И будь добр, забери-ка назад про «заурядную самку».

Киэнн с готовностью кивнул, не скрывая восхищения:

— Уже забрал.

Глава 23. Платные танцы

Уже перед входом в бордель, маскировавшийся под вывеской стрип-клуба, Киэнн все же спрятал крест под рубашку — во избежание. Вспугнуть глейстиг даже такой невинной штукой ему не хотелось. Конечно, теперь железо раздражало кожу куда сильнее, чем через одежду, но все же можно потерпеть. Главное — не чесаться при этом без конца, что твой шелудивый пес.

Эйтлинн, разумеется, настояла на том, чтобы он хоть немного поспал перед вылазкой. Все-таки иногда это чудо что за женщина! Спалось, понятное дело, так себе, если не сказать и вовсе отвратно, но тащиться сюда в семь утра все равно не имело смысла. Еще и сейчас тут было не особо людно: прожектора медленно блуждали по сумрачному залу, изредка выхватывая одного-двух посетителей или кого-то из девчонок в сетчатых чулках с подвязками и кружевных лифчиках с блесточками. Музыка, по счастью, тоже еще молчала, единственный пилон в центре зала пустовал — в конце концов большинство клиентов приходило сюда не ради танцев и стриптиз служил только прикрытием, вовсе не составляя основную статью доходов заведеньица. Похоже, тут и танцевать-то умели немногие…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})