Время красивых людей - Елизавета Мусатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марко сам коротко, сухо и без деталей рассказал, что случилось. Его должны были отвести за пределы лагеря, под стены крепости, где, судя по обрывкам разговоров часовых, ему не то нужно было вырыть яму, не то яма там уже была. Как в кино, предложили последнюю сигарету, кажется, старую и лежалую, но вкус табака все равно показался ему сладким. В сумерках его вывели на видовую площадку и собирались повести дальше в парк. Со стороны палатки генштаба кто-то закричал. Послышались выстрелы. Марко хватило нескольких секунд замешательства конвоиров, которые обернулись на звуки. Он в два шага рванул к краю площадки, перевалился через каменный бордюр, упал на бок, как его когда-то учили, и покатился вниз.
Стреляли. Не попали. Он плохо помнил, как добежал узкими улочками до Дорчольской набережной. От боли тошнило так, что человеческого разума оставался едва ли грамм, все вытеснил инстинкт. Пробежал к Бранкову мосту. Патруль был занят тем, что спорил насчет жарки орехов. Его каким-то чудом не заметили. Марко спрятался под мостом и потихоньку разобрал дыру в баррикаде, за которой лежал элитный квартал. Нашел место, чтобы пересидеть боль. Думал, что будет начеку, но тело решило иначе. Марко заклевал носом и проснулся от звука приближавшихся шагов. Пожилого Драгана Марко вырубил с двух ударов и забрал пистолет. Остальное группа и без того знала.
– Совсем близко, значит, разминулись, – хмыкнул Марко, когда Алиса пересказала их собственную историю, умолчав только о том, что у Мики были часы.
Больше ничего сказано не было. Ни вопросов, ни извинений. Неуютная тишина заполняла лодку до краев, масляно перекатывалась от борта к борту в такт покачиваниям. Единственное, что не давало ей затопить весь мир, был звук мотора. Когда и он заглох, тишина растеклась, плеснула за борт, смешалась с темной речной водой. Голоса звучали глухо, как будто все пассажиры заглохшей лодки разом решили говорить шепотом.
– Что случилось? – спросила Алиса.
Марко пожал плечами.
– Вроде не перегрев. Гарью не пахнет. Может, топливо кончилось?
– Думаешь, не рассчитали? – спросил Мика.
Марко снова пожал плечами.
– Кто-нибудь что-нибудь в этом понимает? – Ивана ткнула в его сторону пальцем с облезшим маникюром. – Ты! Ты машину без ключа заводил. Ты должен понимать.
– Да не кипиши, киса. То машина, а то лодка.
– Да какая разница-то!
Марко не удостоил это ответом, но, очевидно, и сам задумался. Выключил движок. Перебрался к мотору, повел носом в воздухе на всякий случай. Помотал головой. Пошарил руками по кожуху, нашел защелку.
– Телефон у кого-нибудь еще пашет? Фонарик бы.
Алиса достала свой, поставленный на самолетный режим. Батареи оставалось всего ничего, но на фонарик должно было хватить. Она подсвечивала, пока Марко проверял, как крепятся какие-то шланги внутри. Разбирать ничего не стал. Сказал:
– Что надо, все на месте. Не отошло, не перекручено. Дальше внутрь не полезу, не знаю там ни хера. Сломаю еще что-нибудь.
– Как это, не полезешь? – возмутилась Ивана. – И что нам теперь, сидеть здесь? Или, может, за борт перевеситься и грести?
Но грести было нечем. Ничего, что хоть как-то можно было бы приспособить под весло, чтобы добраться хотя бы до берега с середины реки. Марко еще раз осмотрел мотор, но в конце концов только развел руками.
– Можем вплавь, пока на берегу вроде тихо. Русская, сможешь?
– Не знаю. А госпожа Мария как?
– За плечи уцепится.
– Подожди. Смотри, сегодня река с характером. Нас уже вниз успело снести. Мы были вон у тех кустов, когда заглохли. Сможем как-то попытаться направить ее к берегу, чтобы течением по диагонали сносило?
Марко хмыкнул. Обвел глазами лодку, зацепился взглядом за скамейку.
– А ну-ка освободите.
Он пошатал пластмассовую панель и попросил передать вилку.
– Значит, так. Ты, танцор балета, сейчас к этому борту, и ты, киса, тоже. Вы двое сидите там, в противовес. Пробуйте раскачать так, чтобы корыто это рывками к берегу направлялось. Может, время сэкономим. А я сейчас с этой хреновиной что-нибудь сделаю.
Он сломал три зубца прежде, чем получилось вывинтить болты так, чтобы стало возможно расшатать их в пазах и вырвать панель сиденья. С импровизированным веслом дело пошло немного легче. Пересилить течение у них бы не вышло, но получалось хоть как-то направлять лодку к берегу. Ивана шепотом поторапливала всех разом. Марко пару раз огрызнулся в ответ. Течение подгоняло и неумолимо несло к густому кустарнику. Нос лодки под неловким углом вошел в прибрежную землю.
Марко свесился за борт, ухватился за крепкую ветку и подтянулся. Спрыгнул на берег и первым делом заломал ветви, чтобы освободить пространство для остальных.
– Давай, танцор балета. Ты первый, потом принимаем женщин.
Ивана сошла на землю и тихо выругалась, когда каблуки увязли в мокрой земле. Алиса шла следующей. Колени все еще болели, но боль была терпимой, почти привычной. Наконец, Марко и Мика в четыре руки помогли госпоже Марии выбраться через борт. Впятером они стояли на маленьком пятачке земли. В три стороны тянулся кустарник, четвертой была река.
– Где мы? – спросила Ивана.
– Да кто ж тебе скажет, киса. Где-то в Белграде.
– До Земуна, кажется, доплыли, – сказал Мика.
– А, – отозвался Марк. – Ну добро, если так. Сколько отсюда до аэродрома? Километров двадцать?
– Тридцать.
– Ну, тогда выберемся из этого леса гребаного – и вдоль берега. Сколько там пешком-то получится?
– Часа четыре, – сказала Алиса. – Но это в мирное время.
– Других планов все равно нет, – отрезал Марко.
Они посовещались шепотом несколько минут, что брать с собой. Тащить пакеты с едой в руках значило идти медленнее и устать быстрее. Решили рассовать, что получится, по карманам. Марко на всякий случай забрал вторую вилку. Патронов к пистолету не нашел и расстроился, но проверил обойму – оказалось, целая. От щелчка оружия Алиса как будто проснулась и поняла, что все это время на этом берегу что-то было странным.
– Тихо как, – сказала она. – Не стреляют нигде. А говорили, здесь еще хуже.
Как будто в ответ на ее слова раздался треск, но не автоматной очереди, а другой. Одновременно очень знакомый и совершенно неуместный. Он напоминал стрекотание кузнечика, только очень большого. Большого металлического кузнечика.
– Это же…
– Велосипед, – сказал Мика. – Это велосипед.
Глава 25
Самодельные железные «франкеншейны» ездили по Белграду везде и всегда, от фешенебельного Дорчола до
