Среда обитания - Михаил Ахманов

– Ни сном, ни духом, – произнес он и, заметив, что губы магистра дрогнули в недоумении, пояснил: – Не велись даже исследования в этой области. Мы вообще отстали от вас – в медицине, генетике, строительстве, компьютерных технологиях и, очевидно, во многом другом.

– Вас это удивляет?

– Ни в коем случае. Я понимаю, что прогресс науки дал новые плоды, но мне ясно и другое – сей прогресс не вечен. Классики марксизма утверждали, что электрон так же неисчерпаем, как и атом, но человеческое любопытство имеет предел. Грустная, но, кажется, объективная истина… У вас ведь нет теперь ученых? То есть людей, открывающих принципиально новые закономерности и факты?

– Нет, – подтвердил магистр. – К счастью или к несчастью, наша цивилизация стабильна. Считается, что все необходимое для сохранения стабильности уже открыто и придумано, и в новом знании нет нужды, а потому ученых тоже нет. Есть, разумеется, специалисты в различных службах и компаниях, которые делают мелкие усовершенствования… Но без серьезного толчка извне мелкое останется мелким.

Сначала он подумал, что магистр лишь повторяет сказанное Мадейрой, затем вдруг ощутил, как стукнуло сердце и увлажнились виски. Все же иной поворот беседы, чем в разговоре с блюбразером! И собеседник явно интереснее… Этот тип в серых шелках мог спрятать под маской свое лицо, однако не интеллект и властные манеры. Не ученый, раз таковых не имеется, но весьма информированная персона и рассуждает здраво… Специалист, который делает мелкие усовершенствования?.. Нет, скорее из среды причастных к власти… Свидетельство тому – уверенный тон, резкие жесты, осанка и привычка повелевать… Но говорит намеками! К счастью или к несчастью – понимай, как хочешь… И эта фраза про толчок извне…

«Попробуем сыграть в открытую», – подумал он и произнес:

– Вы хотите, чтоб этот толчок состоялся?

Губы магистра были очень выразительны. Сейчас на них заиграла улыбка, уклончивая и смутная, как мираж в пустыне.

– Смотря к чему он приведет, дем Дакар. В куполах спокойно и тихо, тогда как новизна шокирует и вызывает нежелательные взрывы. А всякий взрыв для нас губителен. Это чудовищное бедствие.

– Почему? – спросил он, уже предвидя ответ.

– Мы – заложники стабильности, своей демографии и, разумеется, образа жизни. Наше население огромно… да что там население! – одних Свободных десять миллиардов! Половина – так называемые капсули… для производства – бесполезный груз, но ценный генофонд для общества… только в Мобурге их восемь миллионов. Если эта масса придет в движение, потянет за собой других, мы сделаем шаг к катастрофе – к одной из тех минувших катастроф, которые вы описывали Мадейре, но многократно более страшной. Возможно, будут разрушены купола… наверняка погибнут миллиарды людей… компании лишатся подданных и потребителей… рухнет вся экологическая система, ибо мы не справимся с переработкой мертвых тел. А если доберутся до воздуховодов…

Магистр вздрогнул и сделал странный жест, как бы отталкивая нечто неприятное обеими ладонями. Рукава серой мантии вспорхнули, словно птичьи крылья.

Он попытался поймать взгляд собеседника.

– Вы сказали: в куполах спокойно и тихо… Но разве это так? Вы не защищаете людей от негодяев и преступников, и человек для вас – пыль отвальная! А эти побоища, которые вы называете локальными конфликтами… Разве это не варварство? Разве они не уносят тысячи жизней? Разве…

Магистр прервал его властным движением руки.

– Тысячи, дем Дакар, тысячи, не миллионы и миллиарды! Наше общество зиждется на двух устоях: первый – стабильность среды, ее охрана и восстановление, второй – признание того факта, что человек по природе агрессивен, и эта агрессивность нуждается в разумном выходе. Не очень разрушительном, не слишком масштабном, не причиняющем вред среде. Что же касается защиты… Поверьте, защитить людей от них самих – задача практически неразрешимая, и мы не пытаемся это сделать. Каждый волен остаться свободным и защищаться сам или примкнуть к одной из групп, которые гарантируют защиту. Выбор огромен – от шаек капсулей в подлеске до крупных корпораций, ОБР и ВТЭК. Можно не работать вообще, можно трудиться и жить в безопасности, можно воевать. Кому что нравится.

– Все-таки воевать… – пробормотал он. – Нет мира под оливами!

Наступило молчание. Он думал о том, что наконец-то встретил компетентного человека, с которым можно обсудить любую тему. Личность, конечно, таинственная, однако не более, чем президенты и политики его эпохи. Их он видел каждый день, но, в сущности, они являлись масками на телевизионном экране, вещавшими о принятых решениях, людьми, не слушавшими ни его доводов, ни возражений, ни вопросов. А с этой серебристой маской он мог поговорить… Немаловажное преимущество!

Звучный голос раздался опять:

– Вы пришелец, дем Дакар, чужак, и в этом качестве вы обладаете недостижимой для нас ясностью взгляда. Вы видите то, что нам привычно, с других позиций, и хоть суждения ваши иногда наивны, в них все-таки сокрыта истина. Или частица ее – та часть, которую мы уже не замечаем. Или не желаем замечать… – Губы магистра сжались в прямую линию. – Скажите, что более всего вас поразило? В чем мы отличаемся от вас? И где причина этой разницы?

«Странно, – мелькнула мысль, – я думал, что буду спрашивать, а спрашивают меня». Он обежал взглядом комнату – тумбы голопроекторов, диваны, стеллажи с тремя десятками книг, среди которых выделялся массивный темный том. Библия… Как там в ней сказано? Земля была пустынна, и дух божий носился над водами… Земля по-прежнему пустынна, а дух исчез, не захотел переселяться в подземелья…

– Хотите знать, что меня поразило? Вначале многое… столь многое, что я, пожалуй, затрудняюсь вам ответить. – Откинувшись на мягкую спинку дивана, он помолчал, потом заговорил негромко и размеренно, будто размышляя вслух: – Ваши огромные купола и трейн-тоннели, которые тянутся по всей Земле, точнее, под ее поверхностью… ваши дома-колонны километровой высоты… ваша социальная структура, исчезновение семьи и государств, границ, народов и религий… ваши промышленные союзы – альтернатива прежним нациям и странам… ваши Хранилища с неисчерпаемыми ресурсами, ваша странная пища и безвредные наркотики… Все это удивительно и непривычно, но чудом я бы это не назвал. Одно предвидели в мои времена, о другом мечтали, а третье даже моделировали… В какой-то момент мне показалось, что чудо – ваши успехи в генетике и медицине, отсутствие болезней, ваше долголетие и более гибкая физиология, возможность клонировать и изменять человека и прочих тварей божьих. Эти женщины… – он судорожно вздохнул, – женщины, которых делает ГенКом… еще джайнты, биоты и другие существа… Очень впечатляет, очень! Как и генетические мутации, породившие манки, огромных крыс и пауков и дьявол знает что еще… Тоже удивительные вещи, но нашлось другое, куда более потрясающее. Ваша многочисленность! Семьдесят семь миллиардов! Невероятно! Я до сих пор не представляю, как вам удается разместить и прокормить такую массу населения! Хотя, конечно, каждый купол – это дом… гигантский дом, где не нужны ни одежда, ни крыша над головой…

– Что-то еще? – спросил магистр, когда он замолчал.

– Да, разумеется. Я был удивлен, что забыта история человеческой расы, забыты гении и их творения, что от прошлого не сохранилось картин и книг, кроме немногих раритетов, – он бросил взгляд на стеллажи, – что мир, в котором я родился, для вас загадка. Тайна! Словно кто-то вычеркнул его из памяти людей, оставив лишь неясные намеки, тени – ваши имена, архитектура Центра, некоторые термины… дем – от слова «демос», инвертор – на английском «выдумщик», диззи, я полагаю, от «дизайнера»… Но это тоже объяснимо! – Он повернулся к Мадейре, и блюбразер кивнул.

– Я помню, Дакар. Вы говорили о катастрофе, случившейся перед Эпохой Взлета, о глобальном бедствии и гибели цивилизации. Ваши книги, картины, клипы, пьютерные записи – все, что составляло вашу культуру, – могли исчезнуть, сгореть и превратиться в прах. Хотя… – Блюбразер посмотрел на магистра.

– Хотя мы не сохранили воспоминаний об этом катаклизме, – продолжил тот и усмехнулся. – Вы перечислили много вещей, Дакар, но не ответили на мой вопрос. Что поразило вас больше всего? И почему?

– То, что вы потеряли связь с Поверхностью, – ответил он. – Если когда-то и случилась катастрофа, то с тех пор прошли столетия. Тут, под землей, построили гигантские убежища, наладили экологический цикл и запустили производства; все это полностью контролируется, а значит, дает ощущение безопасности. Но это сделано давно, в далеком прошлом! С тех пор вы здесь живете и ходите вниз, чтобы развлечься в жутких тоннелях и пещерах… А почему не наверх? За восемь веков не подняться к небу, солнцу и звездам – это в самом деле удивительно! Я бы сказал, противоестественно! Вы будто обрезали пуповину, что связывает человека с внешним миром, с природой и Вселенной!