Тарзан в Пеллюсидаре - Эдгар Райс Берроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя примерно десять футов, Джейсон случайно откопал большую раковину, и работа ускорилась. Теперь они могли копать вдвое быстрее, но каждому все равно казалось, что подкоп продолжается уже целую вечность, а конца ему все не видать. При этом одна мысль больше всего не давала им покоя: хорибы в любой момент могут появиться в пещере и увести одного из них или даже всех сразу для своего каннибальского пиршества.
Джейсон намеревался подальше углубиться в чащу, прежде чем начать пробиваться на поверхность. В их положении каждый лишний пройденный фут туннеля означал дополнительный шанс остаться незамеченными. Он с нетерпением ждал появления корней деревьев в толще земли.
Пока пятеро пленников медленно прокладывали себе путь к свободе, могучий цельнометаллический корабль бороздил воздушное пространство над северными склонами Гор Типдаров.
— Я думаю, здесь они не появлялись, — заявил капитан Заппнер, — здесь могут пройти только горные козы.
— Согласен с вами, сэр, — сказал Хайнс. — Не пора ли нам двинуться в каком-нибудь другом направлении?
— Боже! — воскликнул Заппнер. — Если бы только знать, в каком именно?
— Какая разница, если не знаешь? — пожал плеча-ми лейтенант.
— Ну что ж… — вздохнул капитан и повернул штурвал.
Дирижабль изменил курс и поплыл на восток параллельно горному массиву над зелеными просторами Долины Гиоров. Измени они курс еще на несколько градусов к югу, и путь экипажа «0-220» мог пересечься с маршрутом Тарзана и Джаны. Но капитан Заппнер итого не знал, и дирижабль полетел своей дорогой.
Двое пленников продолжали мчаться на спинах быстрых гороборов навстречу неведомой судьбе, а может и гибели.
Едва оказавшись в лесу, Тарзан мог освободиться в любой момент. Достаточно было ухватиться за первый же сук, а нижние ветви деревьев то и дело задевали лицо и голову человека-обезьяны, и он очутился бы в родной стихии, где его не нашел бы и не догнал ни один хориб. Вся загвоздка была в том, что он не мог бросить свою спутницу и не мог посвятить ее в свои планы, так как ни разу не оказывался достаточно близко к ней, чтобы поговорить без риска быть услышанным. Да и в любом случае было сомнительно, чтобы Джана сумела последовать за ним и достичь деревьев, прежде чем ее вновь схватят.
Ему бы только приблизиться к ней, схватить, а уж там, он был уверен, сможет скрыться в чаще даже с такой ношей. Тарзан ехал молча, но все его чувства были начеку в ожидании удобного момента. Они уже добрались до северо-западной оконечности озера и сейчас двигались вдоль западного берега. Из отдельных разговоров и замечаний хорибов человек-обезьяна догадался, что отряд приближается к месту своего назначения, а шансы на побег по-прежнему оставались столь же призрачными, как и в начале пути. Сгорая от нетерпения, он готов был решиться на отчаянный шаг: сбросить своего конвоира и в поднявшейся суматохе выиграть те несколько секунд, которые были необходимы, чтобы схватить Джану и вместе с ней скрыться под купоном леса.
Нервы и мышцы Тарзана всегда безоговорочно подчинялись его железной воле. Он никогда не позволял себе ни единым движением выдать свои истинные чувства и намерения, особенно в присутствии врагов, но когда его чуткий нос уловил вдруг знакомый запах, который он больше никогда не надеялся почуять, он так удивился, что чуть было не подпрыгнул.
Отряд хорибов двигался против ветра, значит источник запаха находился прямо по ходу. Теперь надо было соображать и действовать очень быстро, если он хотел извлечь пользу из неожиданных обстоятельств и претворить в жизнь мгновенно созревший в голове план. Главной заботой оставалась безопасность девушки, но следовало позаботиться и о себе, так как без него ей не на что было бы рассчитывать. Бежать вместе по-прежнему было невозможно, но теперь Тарзан мог себе позволить скрыться одному, так как знал, что наверняка сможет освободить девушку позже. За его спиной восседал на спине горобора здоровенный хориб. В одной руке он держал пику, вторая оставалась свободной. Человеку-обезьяне предстояло в последующие мгновения двигаться так быстро, чтобы хориб не успел схватить его свободной рукой раньше, чем он окажется вне досягаемости. Это требовало сверхчеловеческой быстроты, но мало кто мог соперничать в этом плане с Владыкой Джунглей. Совсем рядом мелькали нижние ветви лесных великанов. Тарзан ждал своего момента и скоро дождался. Это был толстый сук, очень удобно расположенный и дающий прекрасную возможность для маневра. Одним словом: маленькая зеленая дверь к свободе. Он чуть пригнулся к шее горобора и легко оперся на нее руками. Когда сук оказался над его головой, Тарзан одним движением подпрыгнул и взлетел на дерево. Это произошло так быстро, что его конвоир не успел ничего понять. А потом было уже поздно: гигант-пленник бесследно исчез в густой листве. Суматоха и поиски ни к чему не привели — зеленый шатер леса надежно укрыл Тарзана.
Джана, ехавшая чуть сзади, видела бегство человека-обезьяны, и сердце ее упало. Теперь она осталась одна среди ненавистных хорибов, которых жутко боялась, хотя никогда и никому не призналась бы в своем страхе. Присутствие всегда уверенного в себе Тарзана внушало ей чувство безопасности, а теперь она ощущала себя такой маленькой и одинокой! Нет, она вовсе но собиралась упрекать своего спутника за его побег, она даже была рада, что он теперь свободен, но перед ее глазами встал облик Джейсона Гридли, который, она была уверена, никогда бы не оставил ее одну.
А Тарзан в это время шел по следу, руководствуясь только своим чувством обоняния. Сначала он высоко забрался под самый купол леса, где его глазам открылся, залитый солнцем незнакомый мир, который населяли неизвестные птицы с пышным оперением, летающие рептилии и огромные пестрые бабочки. Многочисленные змеи обвивали деревья. Тарзан не знал, ядовиты они или нет, поэтому, на всякий случай, держался от них подальше. Это был одновременно восхитительный и опасный мир, самой привлекательной чертой которого была для Тарзана его молчаливость. По странному капризу природы, обитатели верхнего яруса леса были как-будто лишены голоса. Присутствие змей и густая листва не позволяли передвигаться здесь с привычной скоростью, и человек-обезьяна вскоре спустился ниже. Двигаться тут было легче, как и различать знакомый и с детства привычный запах. Ни разу не усомнился он в том, что чувства его не обманывают, хотя запах этот был настолько же чужд Пеллюсидару, как, скажем, запах парижских духов.
Тарзан буквально летел среди ветвей, так как хотел на возможно большее расстояние опередить хорибов. Он надеялся, что его побег несколько задержал их. Так оно и было на самом деле. Весь отряд остановился, и часть воинов полезла на деревья в надежде отыскать спрятавшегося в листве беглеца. На их бесстрастных лицах никак не выражалась овладевшая ими ярость, но сильно посиневшая кожа выдавала в какой-то степени гнев змеелюдей перед неслыханным и дерзким поступком жалкого гилока, самой природой предназначенного для насыщения их желудков. Только убедившись в полной бесполезности дальнейших поисков, возобновили злые и обескураженные хорибы свой путь в родное становище.