Император Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До обеда я бродил по дворцу грозным признаком венценосного безумия. Поев, уселся записывать первые выводы. Тут-то он и пришел.
Кочи.
Сам.
Глава рода Волосатого Человека был по традиции хмур, полные губы сложены в брезгливую гримаску. Это он не выделывается, просто за долгие годы недовольства мышцы лица сложились в такое естественное выражение. Я пригласил вождя в комнату, предложил сесть напротив себя.
— Получается, владыка, я должен тебя поблагодарить, — не то спросил, не то заявил Кочи. Слова давались ему нелегко.
— Не хочется? — я глянул на мужика чуть искоса.
— Да кому ж хочется? — не стал лукавить вождь.
— А по-моему ничего в этом плохого нет. Если есть, за что благодарить — так это даже приятно.
Кочи сложил руки на груди, закрывшись от меня. Даже нахохлился слегка, насупив лохматые брови сильнее обычного. Весь его вид говорил: ну, ты у нас дурачок известный, как-нибудь без твоего идиотского мнения обойдемся.
— Мои люди отмерили участок для храма, — буркнул он, наконец. — На пять очагов — всё без обмана. Как раз недалеко от храма, к востоку. Межу разметили — жрецы твои без труда найдут.
Я благодарно кивнул. Вождь напряженно молчал.
— И что, — не утерпел он. — Когда мы можем заняться клином земли в горах?
— Когда вам захочется, — покорно ответил я. — Земля принадлежит роду Волосатого Человека.
Кочи завозился на циновке, пытаясь примостить поудобнее свой широкий зад. Циновка везде одинаковая — вождю было неудобно не из-за этого.
— Да скажи ты уже, чего от меня хочешь? — наконец, рявкнул он, не выдержав.
Я пожал плечами.
— Поиграешь со мной, мудрый вождь?
— Чего?
— Совсем простая игра! Я держу в руке перо, твоя рука наготове — чуть ниже. Я отпускаю, ты ловишь, — и призывно помахал перышком перед гостем.
Взгляд Кочи был более чем красноречивым. Ему оставалось только пальцем у виска повертеть. Он бы и повертел, да не знал такого жеста. Наконец, горестно вздохнув, вождь Волосатого, подсел чуть поближе и вытянул руку. Его жилистые пальцы напряженно зависли под острием пера… Я выровнял дыхание, расслабил ненужные мышцы, а потом плавно и незаметно выпустил перо.
Клац! — пальцы четланина резко сомкнулись. Но, конечно, недостаточно резко. Перышко легко ускользнуло вниз и тихо стукнулось глиняным утяжелителем о такой же пол. На миг лицо вождя исказилось густой палитрой эмоций — никто не мог сдержать себя в этот момент. Я жадно изучал искреннего Кочи. Кочи без какой-либо маски. В этот самый момент вождь поднял на меня глаза. Поймал взгляд. Удивился поначалу, а потом в глазах его вспыхнула искра понимания.
Он понял меня! Догадался, что я не просто играю в детские игры, а изучаю его! Исследую, лезу в душу, вызнаю его тайны!
В одно мгновение лицо вождя исказила гримаса ярости, он побагровел, насколько это способен сделать кирпичелицый индеец. И тут же вскочил бы на ноги, если б мог это сделать быстро. Вместо этого Кочи, кряхтя, утвердился на ногах, что слегка смазано драматичность сцены, но только сильнее разозлило его.
— Не смей лезть в мою голову! — заорал он на своего «императора». — Не лезь в мою жизнь! Она моя!
Я испуганно отшатнулся, пытаясь найти объяснение этому всплеску агрессии… Да всем всплескам агрессии Кочи! Которые видел, о которых слышал. В Крыле с этим сталкивались часто, особенно от Кочи доставалось женам…
— Погоди! — вдруг закричал я, озаренный идеей, и кинулся вслед за убегающим вождем…
…Общение с Кочи не дается легко — я вымотался напрочь. Хотелось просто отдохнуть, может быть, подубаситься с Глыбой. Но меня ждал другой поединок — с дядюшкой Куакали. Жрецы запретили женитьбы, так что надо было как-то этот вопрос решать. Я скромно пришел в жилище — Хозяин жил на другом конце дворца, рядом с женской частью, где хозяйничала моя мать.
— Куакали! — начал я разговор, опустив глаза в пол. — Что делать нам теперь? После того, как жрецы запретили женитьбы?
Хозяин бросил на меня подозрительный взгляд.
— Нам? Ты не передумал жениться?
— Владыка дал слово, — уклончиво ответил я.
— Хорошо, — кивнул Куакали. — Отправим в Излучное сородича. Пусть объяснит Иттануаке о гневе небес, о том, что еще через луну мы ждем его в Крыле… Что свадьба будет.
И посмотрел на меня так выразительно. Тяжелый взгляд у Хозяина — от такого следует жидко какать. Да я и обделывался порой! Но не сегодня. Почему-то сегодня мне было совсем не страшно. Может быть, потому, что сейчас Куакали стал объектом моей игры. Я манипулирую им. Я, а не он!..
Но испугаться все-таки надо. Для вида, хоть. Чтобы усыпить бдительность, утешить эго дядюшки.
— Завтра же отправим! Надо из казны подарков для Иттануаки отобрать. Хороших! Чтобы не сердился.
Мои брови невольно поползли вверх. Из моей казны? Мы что, имачате Излучного уже дань платим? А что будет после женитьбы? Просто ключи от казны Носачу передадим?
Но это я внутри своей головы так возмущался. Топал ногами, бил посуду. А снаружи глупый болванчик Недоносок лишь кивал покорно. Беседа наша быстро завершилась, я брел в покои и мучился вопросом: как бы отвертеться от лишних трат? Кому пожаловаться? Не Червяку же…И тут меня озарило: никто поймет жадину лучше, чем другой жадина. Сразу захотелось бежать к Толстяку, но я себя сдержал. Дворец не так уж и велик, чтобы никому на глаза не попасться. А вот языки тут у всех без костей. Узнает Куакали, что я сразу к другому дядюшке рванул — заподозрит меня в нехорошем. Поэтому я сначала выволок на свет божий Ннаку и послал его к Мохечекате. Чтобы уговорил казначея пройти на кухню — правдами и неправдами. А там его уже я встречу.
Совершенно случайно… Даже мурашки забегали от приятного ощущения: какой же я стал интриган!
Мой горец живет по принципу: вижу цель, не вижу препятствий. Поэтому довольно скоро на кухне появился хмурый Глиняный Толстяк, увидел меня, жующего какую-то сочную курагу, и небрежно поклонился. Я же «удивился», «обрадовался» и практически кинулся дядюшке на сальную грудь с жалобами. Тот закатил глаза, но соизволил выслушать.
Мы прошли на кухонный двор, чтобы в тишине поговорить. Я обрисовал ему ситуацию с посольством. Мохечеката выслушал без особой радости, но остался равнодушен.
— Пошлет человека из рода Желтой Рыбы, — я старательно дул губы. — Ровно это какое-то мелкое семейное дело, а не вопрос владычного Дома.
— Да-да, — рассеянно соглашался со мной
