ПСС. Том 24. Произведения 1880-1884 гг. - Лев Толстой

2) Έμπροσθεν имеет здесь определенное последующим значение: для, только для людей.

3) Опять слово άμήν употреблено в том смысле, что ясно всякому, что они получили уже награду тем, что их хвалят; какая же им еще нужна награда?

4) То есть так делай, чтобы всей душой отдаваться делу, чтобы ты не успел разобрать, левой ли, или правой рукой ты сделал дело.

5) Κρυπτός — значит скрытый; εν τω кρυπτφ — значит в евангельском языке больше, чем в тайне, оно значит: в невидимом тайнике души (Посл. Римл. II, 16: В день, когда по благовествованию моему Бог будет судить тайные дела человека чрез Иисуса Христа.)

6) Έν τφ φανερφ не находится во многих списках и, очевидно, прибавлено, потому что непонято значение Έν τφ кρυπτφ. Слов этих нет у Тишендорфа.

7) Νηστεύω значит: лишить себя чего-нибудь, воздерживаться.

8) Я перевожу это место (ст. 16, 17 и 18) прежде речи о молитве, как менее важное.

Мф. VI, 5. И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаясь молиться, чтобы показаться пред людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

И когда молишься, не будь, как лжецы: они всегда 1 молятся в сборищах, остановившись на перекрестках улиц, чтобы видно было людям. Сам видишь, они получают награду.

6. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись отцу твоему, который втайне; и отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

А ты, если молишься, так войди в клеть твою, притвори двери, да и помолись отцу. И отец твои увидит в душе и воздаст тебе. 2

7. А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;

Молясь, не болтайте языком 3 как комедианты. 4 Они думают, что болтовня их услышится.

8. не уподобляйтесь им; ибо знает отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у него.

Не будьте, как они, потому что отец ваш знает, что вам нужно еще прежде, чем вы рот раскроете. 5

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Φιλουσιν здесь стоит в смысле: «всегда делают» и по-русски должно быть передано одним словом: всегда.

2) Έν τφ φανερφ опять нет в большинстве списков.

3) Не сказано όταν προσευχή, как прежде, но сказано προσευχμενοι δέ μή βαττολογήσητε — молясь, не болтайте языком, т. е. молитва не в болтании языком, не в говорении слов.

4) В Ватиканском списке стоит не εθνικοί (язычники), а υποкριταί (комедианты).

5) У Безы и в одном латинском списке V века (Ватиканском) стоит άνοίξαι το στόμα — прежде чем рот откроете.

Мф. VI, 9.(Лк. XI, 2.) Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя твое.1

Мф. VI, 10. Да приидет царствие твое; да будет воля твоя и на земле, как на небе.2

Так вот как молитесь: Отец! Чтобы было твое царство. Пусть будет твоя воля в тебе и во мне.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) В некоторых древних списках слова «да святится имя твое» пропускались и заменялись словами о пришествии царствия. Слова эти, несмотря на все попытки толкований, остаются в существующих толкованиях тою самою πολυλογία, которую запрещает Иисус. На том же основании я исключаю слова: «наш на небе», — слов этих тоже нет у Луки.

2) «Как на небе и на земле» я перевожу: «в тебе и во мне».

Мф. VI, 11. (Лк. XI, 3.) Хлеб наш насущный дай нам на сей день.

Денное пропитание дай нам с нужду. 1

12. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим.

И прости нам наши вины за то, что мы прощаем всякому, кто виноват перед нами.

Мф. VI, 13. (Лк. XI, 4.) И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.2

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Слово έπιουσιον неверно переведено: «насущный» — хлеб на этот день; слово это значит: необходимый.

2) У Матфея стоит: «не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого»; у Луки, в греческом тексте Тишендорфа, последние слова «избави нас от лукавого» не находятся. Последние слова суть очевидное прибавление к тексту Луки. Обе фразы эти не только не заключают в себе никакой мысли, вводя бесполезное многословие, но и нарушают связь с последующим и предшествующим. В предшествующем стихе 7–м Мф. сказано, что много говорить нечего: отец знает, что вам нужно прежде, чем вы рот откроете. И говорится то одно, чего можно желать и просить у Бога. Это одно состоит в том, чтобы признавать его отцом, желать его царства и воли и потому прощать всем. И вслед за этим говорится: если вы не простите, и отец не простит.

Мр. XI, 25. (Мф. VI, 14.) И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и отец ваш небесный простил вам согрешения ваши.

Если станете молиться, прощайте, если что имеете на кого, затем, чтобы и отец ваш на небе простил вам погрешности ваши.

Мр. XI, 26. (Мф. VI, 15.) Если же не прощаете, то и отец ваш небесный не простит вам согрешений ваших.

Если вы не простите, и отец ваш на небе не простит погрешности ваши.

«Вот то, что должно заменить вам молитву». Другого смысла не имеют эти стихи. Но как во многом и многом случалось с учением Иисуса, так и здесь те самые слова, которые он употребил для того, чтобы отрицать всякую молитву внешнюю, те самые слова, с небольшими туманными прибавлениями, поняты, как образец молитвы просительной. Как еще яснее сказать, что не нужно молиться?

Храм жертвы уничтожен; сказано: не жертва, а любовь ваша между собою нужна. Сказано: Бог — дух, и ему надо работать делом и в духе. Мало этого, как бы предвидя упорство людей удержать молитву, Иисус прямо говорит: не молитесь словами. Вся молитва должна состоять в желании царства Божия и в исполнении его правил, а все правила в том, чтобы не считать никого виновным, а всех любить и прощать. И что же? Эти самые слова, которыми он отрицает молитву, приняты за слова молитвы.

Вот что говорит церковь (Толк. Еванг., стр. 102.):

Молитесь же так: Господь предлагает лишь образец христианской молитвы, и потому это не значит, что христианин сими только словами молитвы господней и должен всегда молиться, не употребляя других молитвословий. В ней содержится сущность христианской молитвы, дальнейшие же подробности, очевидно, могут составлять предметы для множества молитвословий, которые и действительно составлены в церкви Христовой и употребляются в таком или другом объеме всеми христианскими народами и вероисповеданиями.

———

Рейс ближе к истине, но он тоже не хочет видеть простого, ясного смысла слов, потому что сначала ложно понял всю проповедь; он тоже видит в словах этих молитву. Вот слова Рейса (стр. 216–221):

1. Молитва не должна состоять из выражений, лишенных смысла или столь многочисленных, что они могли бы скорее развлекать произносящего их, чем сосредоточивать его мысли на том, что возвышает душу к Богу. Богу не нужно длинной молитвы, ибо, говоря по правде, ему вовсе не нужно никакой молитвы: он знает всё, что нужно нам, чего мы можем желать, что ему угодно даровать нам. Ведь это для нас самих мы молимся, чтобы приблизить себя к Богу, чтобы проникнуться и направляться его духом, чтобы привести нашу волю к доверчивому подчинению его воле, молитва достигает своей цели, если она приводит нас к тому, что мы в состоянии бываем от доброго сердца повторять то, что сказал Иисус в Гефсиманском саду. Вполне достаточно молитвы краткой, простой, но богатой и глубокой по содержанию, лишь бы только она исходила из сердца и не была просто делом памяти.

2. Иисус, по-видимому, имел однажды случай дать своим ученикам, и может быть даже по их просьбе, образчик такой молитвы. Она была дана им, конечно, не с той целью, чтобы они повторяли ее по заведенному порядку при разных случаях, а для того чтобы, определить известными словами природу того, что должно входить в молитву. Церковь не была виновата в том, что сделала из этой молитвы свою повседневную пищу: опыт веков свидетельствует нам, как неистощимы заключающиеся в ней богатства. Но, сравнивая текст, сохранившийся в составе Евангелия от Луки, можно усмотреть, что первые христиане еще не имели определенной и неизменной формулы, которая обрисовалась в ту эпоху, когда переписчики сочли необходимым согласовать менее полный текст с тем, который благодаря самой протяженности своей вошел в общее употребление.

Нам не потребуется много слов для того, чтобы направить в надлежащую сторону изучение этих немногих строк, составляющих предмет постоянного размышления всех христиан. Можно сказать наперед, что тем более собьемся мы с верного пути при истолковании молитвы господней, чем более станем искать в ней предметов, чуждых нуждам и желаниям простого и бесхитростного благочестия и доступных только вышколенному уму. В этом смысле едва ли что может быть более неуместным, как спор о числе отдельных прошений, заключающихся в этой молитве, или как воображаемые открытия касательно их симметричного расположения, вступления к молитве и ее заключения и ее связи с догматом троичности, который рассказывают в ней с тем большей жадностью, чем меньше оказывается его в тексте. Предполагать в ней какие-либо задние мысли в отношении догматов или какие-либо особые предназначения в форме, значило бы странным образом оставлять без внимания дух господа и ту цель, которую он имел в виду, выражая эту молитву.