Властелин колец - Джон Толкин

Господин Подсолнух побежал приглядеть за лошадками и распорядиться насчет «промочить горло» и «перекусить». Но не прошло и двух минут, как он возвратился, — судя по его лицу, в полном отчаянии. Пони исчезли! Ночью кто–то открыл все стойла, и теперь конюшни стояли пустые. Пропали не только пони Мерри Брендибэка; на дворе не осталось ни единой животины — свели всех лошадей, всех, какие были в стойлах!

Новость убила Фродо на месте. Это ли не курам на смех — пробираться в Ривенделл на своих двоих, надеясь уйти от конной погони! С таким же успехом можно было бы отправиться на Луну. Бродяга молчал; он вдумчиво глядел на хоббитов, словно прикидывал, хватит ли у них мужества и отваги для грядущих испытаний.

– Пони нас от Всадников не спасли бы, — произнес он наконец задумчиво, словно догадавшись, о чем печалится Фродо. — Но если мы пойдем тропами, о которых я говорил, получится не намного медленнее, чем верхом по Тракту. А сам я в любом случае собирался идти пешком. Единственное, что меня тревожит, — еда и вещи. Отсюда и до самого Ривенделла по пути ничего съестного не добудешь, так что полагаться приходится только на собственные припасы. А запастись едой мы должны как следует — нас могут заставить идти в обход, кружными путями. Сколько вы можете нести?

– Сколько потребуется, — упавшим голосом ответил Пиппин, храбрясь и чувствуя себя, как никогда, маленьким и слабым.

– Я могу нести за двоих, — хвастливо заявил Сэм.

– Неужели ничего нельзя сделать, господин Подсолнух? — взмолился Фродо. — Неужели в поселке не достать хотя бы парочки лошадок, ну, на худой конец, одной, вьючной? Вряд ли нам удастся взять тут пони внаем, но, может, кто–нибудь продаст?

Он отнюдь не был уверен, что у него хватит денег на такую покупку, и твердости своему голосу придать не смог.

– Сильно сомневаюсь, — сказал корчмарь, еще больше расстроившись. — Все верховые пони Бри стояли у меня в конюшне, но о них речи теперь нет. Что касается прочей скотинки — ну, лошадей там, вьючных пони, или не знаю, кого еще — в Бри ее не держат, а кто держит — не продаст. Но я сделаю все, что можно. Сейчас растолкаю Боба и пошлю по домам — пусть разведает.

– Да, пожалуй, послать стоит, — без особого воодушевления согласился Бродяга. — Пусть сходит. Хорошо бы раздобыть хоть одного пони, это верно… Но тогда прощай ранний выход! Ускользнуть потихоньку нам уже не удастся. С тем же успехом мы могли бы протрубить в рог и объявить на все Бри — уходим, дескать! Нет сомнений: это часть вражеского замысла.

– Зато есть и утешение, правда, маленькое, — весело сказал Мерри. — А может, и не очень маленькое. Сейчас мы сядем и, в ожидании новостей, спокойно позавтракаем! Подать–ка сюда Ноба!

Увы, задержаться пришлось больше чем на три часа. Боб доложил, что брийцы не отдадут чужакам своих лошадок ни за какие деньги. Исключение составил Билл Осина, предложивший своего пони.

– Это не пони, а мешок с костями, — сообщил Боб. — Но или я не знаю Билла Осину, или он, видя, как вас заклинило, запросит по меньшей мере втрое.

– Билл Осина? — усомнился Фродо. — А это не ловушка? Может, это животное через день сбежит к нему со всем нашим скарбом, или наведет на наш след Всадников, или еще что–нибудь выкинет?

– Все может быть, — сказал Бродяга. — Но с трудом верится, чтобы животное, избавившись от такого хозяина, ни с того ни с сего кинулось к нему обратно. Скорее, любезный господин Осина решил, на свой страх и риск, выжать из этого случая все до последней капли. Опасаться надо только одного — бедная кляча, неровен час, околеет! Но выбора, похоже, нет. Сколько он хочет за пони?

Билл Осина затребовал аж двенадцать серебряных монет — раза в три больше ходовой цены за среднего пони по тем временам. Пони оказался костлявой, заморенной и довольно понурой скотинкой, но, кажется, околевать пока не собирался. Господин Подсолнух заплатил за него самолично и вдобавок предложил Мерри восемнадцать монет за пропавших лошадок. Человек он был порядочный, и, по брийским меркам, денежки у него водились, но раскошелиться на тридцать монет было разорительно даже для него. А досаднее всего ему было, что в итоге не кто–нибудь, а именно Билл Осина обвел его вокруг пальца.

Правда, в конце концов корчмарь внакладе не остался. Позже выяснилось, что свели на самом деле только одну лошадь. Остальных просто выгнали из стойл в чисто поле, а может быть, они сами, обезумев от ужаса, порвали привязь и бежали прочь. Позднее лошадки отыскались — они бродили на воле в пределах Брийской Округи. Ну, а пони Мериадока ускакали дальше всех и в итоге (здравого смысла им было не занимать!) подались в Курганы — искать Блинчика. Том Бомбадил принял их как родных, и они прекрасно у него прижились. Ну, а когда Том прознал о переполохе в Бри, он послал лошадок к господину Подсолнуху, и тот в итоге заполучил пять отличных пони, причем за вполне разумную цену. В Бри им, конечно, пришлось работать до седьмого пота, но Боб их ласкал, холил и старался не обижать, так что, пожалуй, в целом им повезло — они избежали тяжелого и полного опасностей путешествия. Но зато и в Ривенделле не побывали!..

Ну, а пока господин Подсолнух видел одно: плакали его денежки. Увы — на этом его заботы не кончились. Мало–помалу в корчме началось настоящее светопреставление: проснулись остальные гости, и вскоре о ночном нападении знали уже все.

Южане, у которых пропало несколько лошадей, костили корчмаря на чем свет стоит, пока не выплыло на поверхность, что они и сами кое–кого недосчитываются — причем не кого–нибудь, а того самого косоглазого приятеля Билла Осины. Подозрение тут же пало на него.

– Подбирают, понимаете, на большой дороге всяких конокрадов, приводят их ко мне в корчму, а потом шумят как скаженные, — возмущался Подсолнух. — Да с вас самих надо деньги содрать за весь этот погром, а они, видите ли, еще кричат на меня! Шли бы лучше спросили Билла Осину, где хоронится этот ваш распрекрасный приятель!

Но никто его за приятеля так и не признал. Более того, южане не смогли даже припомнить, когда он присоединился к их компании.

После завтрака хоббитам пришлось укладывать вещи заново и закупать съестное на предстоящую долгую дорогу — добраться быстро они уже не чаяли. Когда компания наконец двинулась в путь, было уже около десяти. К этому часу Бри гудел, как растревоженный улей. Выходка Фродо и его исчезновение, нашествие черных конников, ограбление конюшни — и последняя, но не менее потрясающая новость: к загадочным хоббитам присоединился Бродяга–Шире–Шаг, Следопыт! Тут было о чем поговорить, и с избытком. Пересудов должно было хватить на много последующих, небогатых событиями лет. Сбежались целые толпы, в основном из Бри и Бута, но арчетцы и жители Комба тоже не пожелали пропустить редкое зрелище. Из окон корчмы гроздьями свисали зеваки. Многие сбежали вниз и теснились у дверей.

Бродяга передумал пробираться огородами и решил выйти из Бри по главному Тракту. Иначе толпа непременно увязалась бы за ними: посмотреть, что они еще затеяли и не утянут ли по дороге чего чужого?

Хоббиты попрощались с Нобом и Бобом и рассыпались в благодарностях перед господином Подсолнухом.

– Надеюсь, когда настанут времена повеселее, мы еще встретимся,– сказал напоследок Фродо. — Как бы я хотел погостить у вас недельку–другую в мире и покое!

И они побрели по дороге с тревогой и унынием в душе, провожаемые неотвязной толпой. Далеко не все глядели на них приветливо; далеко не все крики, летевшие вдогонку, были пожеланиями доброго пути. Но к Бродяге брийцы, похоже, относились с некоторым уважением, и те, на кого он смотрел в упор, тут же бочком–бочком, прикусив язык, ныряли в толпу. Шел он впереди, рядом с Фродо. Следом шагали Мерри с Пиппином, а замыкал шествие Сэм, который вел под уздцы пони, нагруженного, сколько хватило совести у новых хозяев. Однако животное казалось повеселевшим,– похоже, пони одобрял перемены, которые произошли в его судьбе. Сэм задумчиво жевал яблоко. Их у него был полный карман — прощальный дар Ноба и Боба.

– Гулять — так с яблочком, сидеть — так с трубочкой, — приговаривал он, шагая. — Только, боюсь, и с яблочком, и с трубочкой скоро придется распроститься!

Хоббиты не обращали внимания на любопытных, выглядывавших из каждой двери и висевших на заборах. Но у дальних ворот взгляд Фродо привлек темный, с виду заброшенный дом за густо разросшейся изгородью. Этот дом стоял на самом краю деревни. В одном из окон Фродо приметил желтое лицо с хитрыми, косящими глазами; но лицо тут же пропало.

«Так вот где скрывается тот южанин! — подумал Фродо. — Да это просто гоблин какой–то. Ну и рожа…»

Из–за изгороди на хоббитов нагло пялился человек с короткой черной трубкой в зубах. Когда шествие приблизилось, человек вынул трубку изо рта и сплюнул.