С улыбкой хищника - Игорь Середенко

После получасовой упорной работы мозга, к нему все же вернулись некоторые, правда, обрывочные воспоминания. Свет, который он видел поначалу, разросся в придорожное кафе, вероятно, он там остановился. Возможно, что-то купил на ужин или для раннего завтрака. Лиц он не помнил, ни продавца, ни официанта, он не мог вспомнить даже число посетителей. Он часто там останавливался и знал всех продавцов и официантов, но сейчас он не мог увидеть их лица. Они могли ему помочь, зацепиться за обрывки памяти, но, увы — лишь свет фонарей и … «Да, да, — мысленно повторил он, заранее радуясь всплывшему эпизоду, — это был автомобиль».

Перед его глазами, словно на маленьком экране, обрамленном белой дымкой, возник автомобиль. Он не мог вспомнить ни номера машины, ни марки автомобиля, лишь темное приближающееся пятно, из которого били два прожектора. Из автомобиля кто-то вышел. Это был мужчина, он видел лишь силуэт из окна придорожного кафе, где сидел за столом. Отношение неизвестного к мужскому полу он смог определить по его походке: уверенная, прямая, твердая, целенаправленная, в ней не было мягкости, как это можно было увидеть у женщин. Мужчина шел в кафе.

Теперь перед ним стояла задача вспомнить, кто же вошел в дверь, кто ее открыл. Людей там было, в этот час, мало, так бывало всегда, значит, этот незнакомец должен был появиться в дверях один. Его надо было вспомнить. Сивцов даже представил, как открываются двери, но, увы, в проеме никого не было. Он начал ходить вновь, пытаясь вспомнить, пробудить уснувшую память. У него уже не было сомнений, что дальше кафе он не ушел. Вероятно, ему что-то там подсыпали, опьянили, затемнили память. Это какой-то наркотик или сильнодействующий препарат. Но зачем? Кому понадобилось, чтобы … И тут Сивцов, неожиданно для себя, дал разгадку происшедшему.

Ведь сержант утверждал, что видел его выходящим из дома президента, значит, преступники одурманили, а может и подчинили его каким-то гипнозом, чтобы он проник в дом президента. Возможно, они хотели, его руками, выкрасть что-то из дома, какой-нибудь документ. «Это были шпионы, — подумал Сивцов». Он пытался вспомнить, как приехал в резиденцию, Горки-9. То, что он не был этой ночью дома, было для него очевидно, иначе бы он вспомнил жену и сынишку, но он их не видел в своей памяти. Огромная дверь в придорожное кафе застыла перед ним, словно картина. Он отчетливо помнил последние события, как он едет по дороге к резиденции, как выходит, как встречает беспокойного охранника, потом женщины, врачи, как он звонит Громову, сообщая ему о нападении на сержанта, и видит разбитое лицо потерпевшего.

Измучив себя тяжелыми и безрезультатными воспоминаниями, Сивцов решил закрыть глаза и успокоить раскаленные нервы. Память сама рано или поздно должна к нему вернуться. Утонув в сладостной дреме, его тело обрело долгожданный покой, а душа окунулась в пленяющий сон. Сознание, хоть и отдыхало, частично искало ответ.

Перед ним вновь возникло видение — двери кафе, напряженное желанием докопаться до истины. Дверь была открыта в темноту, из которой, словно по неумолимому зловещему биению часов, приближалась чья-то тень. Вот появилась голова тени, затем возникло черное тело, кривые ноги. Его сознание пыталось найти разгадку в этом появившемся образе. Постепенно тень приобрела форму, объем, оттенки. И, наконец, перед ним возник образ мужчины с черной, как сажа, кожей. Страх пробудил спящее сознание Сивцова и он проснулся. Перед его глазами, как утренний туман, еще не развеявшийся, отчетливо стоял образ мужчины с черной кожей, будто окрашенный тьмой, из которого он появился.

Сивцов не решился рассказывать о своем неизвестном мужчине Громову, так как этот образ был выявлен во сне тревожным сознанием, переживавшим последние события. Но образ из сна он запомнил, подобно шпиону, привыкшему запечатлевать в памяти малейшие детали.

Глава 11. Размышления Салеха

Салех снимал отдельную однокомнатную квартиру, расположенную на окраине города, но поближе к резиденции президента. Он уже встречался со связным по имение Мади, и тот его проконсультировал: дал план действий, расписание работы некоторых служащих лиц, приближенных к президенту России. Салех знал всё, вплоть до расписания смены караула. Разумеется, ни в какой институт на обучение он не ходил, и занимался исключительно заданием, которое он получил еще в Саудовской Аравии от Абрафо и Курбана.

Сейчас больше всего на свете он хотел знать, как поживает его единственная дочь. На свои просьбы о дочери от Мади он получил короткий ответ:

— После завершения задания вы поговорите с ней по телефону.

Мади был неразговорчивым, с суровыми чертами лица. Не добившись от связного возможности связаться с дочерью, Салех оставил это и с рвением и небывалой работоспособностью принялся выполнять задание, пользуясь инструкцией. Он решил зарекомендовать себя как исправный и способный шпион, перед начальством, и достойный жрец, который легко справляется с любым заданием не хуже Абрафо. Почувствовав некоторую власть и всемогущество, силу над природой и богатство, одурманившее его еще в Саудовской Аравии, он решил проявить себя. Выполняя одно задание за другим, Салех проникся силой магии вуду, он почувствовал некую легкость в мастерстве, способную совершать чудеса, ведь он не только готовил на своем рабочем столе всевозможные приготовления для ритуалов, но и проверял их действие. Мади тоже рассказывал Салеху о поразительном действии его магии, и даже восхищался ею. Салех, выслушивая одобрения в свой адрес, предложил Мади сообщить об его успехах в центр, на что Мади сказал: «Еще рано, не достигнута цель».

На столе перед Салехом, в различных баночках, разложенные и пронумерованные, лежали всевозможные ингредиенты, используемые им в колдовстве. Несколько яиц, еще целых, с надписями на них на кириллице, перья, расческа с несколькими волосами, находились ближе к рукам Салеха. Волосы он аккуратно вынимал из расчески и прикреплял их, вдавливая в восковой шарик, из которого собирался лепить фигурку человека.

Позади него кудахтала черная курица, сидевшая на кладке яиц, рядом с ней лежали рассыпанные зерна, курица одним глазом тревожно посматривала на Салеха, читающего нараспев какую-то молитву. Неожиданно пение прекратилось, и Салех положил бесформенный кусок воска на стол, тяжело опустившись на стул.

Салех думал. Вот уже несколько дней, после удачного, слишком удачного выполнения ритуала, его мучила мысль, не давая ему покоя. Он понимал, что это ему мешает, он должен отбросить все лишние мысли и целиком погрузиться в работу, иначе может быть провал в работе. Он и раньше замечал, как тяжело дается ему ритуальная магия — не все получалось так гладко. Но теперь, вдали от родины и дочери, отцовская любовь, к которая, несомненно, помогала, вдохновляла его на творчество в магии, он, казалось бы, должен запутаться, сломаться, не выполнить, но по неопределенному закону, он со всем справлялся. Делал это легко и главное, у него все получалось с первого раза. Он не мог объяснить для себя такой успех в своих посредственных умениях. Да, у него и раньше встречались случаи удачных ритуалов, но не с первого раза и не подряд.