Подвижные игы для принцесс - Наталья Тимошенко

— А твоя сестра? Что стало с ней?

— Ержин приказал слуге убить ее.

— Младенца?!

— Он видел в ребенке лишь отродье ненавистного ему человека.

— И слуга выполнил этот приказ?

— Его так и не нашли. Когда хозяина арестовали, он исчез. И его жена тоже… Но это не дает повода сомневаться в его исполнительности. Если верить сказанному лордом Иммиаси под пытками, это был его самый верный и проверенный человек… Так что, моя сестра мертва. Хотя мама и не хочет верить в это.

— Порой слабая надежда лучше полной обреченности…

— А порой она подтачивает человека, как река берег… Знала бы ты, как часто мама сидит у окна теребя в руках покрывальце с колыбельки моей сестры и задумчиво смотрит в никуда. В эти моменты она так печальна, что, глядя на нее, я начинаю плакать… И тогда она же меня и утешает. Говорит, что вполне счастлива, ведь у нее есть я. А мне стыдно, ведь из-за несчастья вся любовь мамы досталась мне одной.

— Ну не пропадать же добру!

— Какая же ты меркантильная! — Лина пихнула меня локтем в бок.

— А то! Мне подавай всего и побольше.

— Жадина!

— Мы, маги, такие…

Какие именно, объяснить не успела. Ибо была оглушена рокочуще-раскатистым громом. От неожиданности, чуть с кровати не шмякнулась.

Недолгие поиски выявили причину звона в ушах. Ею оказался Огал. Наш певун так расчувствовался принцессиным рассказом, что теперь вдохновенно и оглушительно сморкался в простыню, заменяющую ему носовой платок. Поймав на себе наши недоуменно-испуганные взгляды, менестрель хлопнул пару раз глазами, заглянул в кувшин и растерянно пролепетал.

— Сейчас бы выпить…

И попытался выжать из сосуда еще хоть каплю. Но тот был сух, как Пыльный тракт. А ведь недавно плескался полнехонький! Куда делось вино, смысла спрашивать не было. Если кувшинчик в руках у менестреля, то его содержимое однозначно у него в животе, или же по дороге туда… Ну да, по одному бокалу нам все ж таки досталось — успели урвать еще вначале… Надеяться в такой ситуации на большее — это не просто глупость, это идиотизм!

Полюбовавшись на размазывающего пьяные сопли менестреля, Алеис поднялся, подхватил Огала под руки и потащил к выходу. На пороге обернулся.

— Мы пойдем прогуляемся. Может холодный ветер приведет нашего «чувствительного» друга в приличное состояние… — И довольно бесцеремонно выпихнул менестреля за дверь.

Ну разве так можно с людьми искусства обращаться? Ни тебе трепетности, ни восхищения… А еще лорд!

«А кто это тут недавно предлагал «человеку искусства» плошку на голову надеть?»

Так это же от восхищения…

«А-а-а-а…»

Когда дверь закрылась, Лина спрыгнула с кровати и сладко потянулась. Я от зависти чуть не позеленела. Тоже захотелось косточками похрустеть, да только ребрышки еще поскрипывали, ограничивая свободу движения плавными и неспешными жестами.

«Прям точь-в-точь благовоспитанная девица…»

Бр-р-р-р…

— Пора спать. А то рассказ меня совсем вымотал. — Лина зевнула. Зря… Ибо явление сие дюже заразное и уже через несколько мгновений мы обе состязались в распахивании рта на самую большую широту.

— Да уж, пора. Тем более, яблок не осталось…

Лина удивленно обернулась. Подняв тарелку, я продемонстрировала ей крошево из кожуры и мелко нарезанной мякоти, недавно бывшие пятеркой яблок.

— Какой кошмар! Это все моя дурацкая привычка. Только начинаю рассказывать, и руки принимаются жить отдельной от меня жизнью… Вот потому и не люблю сказительствовать.

Когда принцесса подошла забрать тарелку, я ее слегка придержала.

— Лина?

Ее глаза встретились с моими.

— Нам надо двигаться дальше…

— Успеется еще.

— Сидение на месте нас всех угнетает. Посмотри на парней… Сегодня, они чуть было не сцепились.

— Чуть-чуть подождать осталось. До конца праздников. Как говорил Алеис, на торг обоз с товаром отправиться. Вот с ним до подножия гор и доедем… Несколько дней ничего не изменит.

— Я надеюсь, Лина… Очень надеюсь.

Глава 10

Еще несколько дней жизнь текла спокойно и размеренно. Мы нагло пользовались праздником и отъедались за счет местного населения. Правда, парни отрабатывали наше пропитание и постой в меру своих сил. А силы были, особенно у Огала. Благодаря усилиям ребят, значительная часть здешних развалюх приняла более-менее «отстроенный» вид, а парочка из них, даже обзавелась каменной насыпью вместо забора. Прохудившаяся утварь, затупившиеся ножи и мотыги — главными специалистами по этим напастям опять же назначили лорда и менестреля. Хотя, сдается мне, и без их участия все эти вопросы раньше как-то разрешались. А что нынче их такая прорва… Так нечего Огалу ходить раздевшись до пояса и мускулами поигрывать. Думать же надо! А еже ли не дано, так просто вокруг оглядеться. Ну что тут за мужики? Низкорослые, квадратненькие, и бугристенькие из-за мускул. А самый большой бугор — живот, который хозяин лохматой пятерней почесывает. А тут, рядом, наш менестрель в одних портках… Да местные дамы в собственной слюне тонуть начинают, стоит этому срамнику рубашку скинуть. Сама видела как одна из тутошних «див» целый час камнем по тяпке молотила, дабы затупить ее поосновательней. А другая, у всех соседок тупые ножи клянчила. Да те сами не дуры и подобным «богатством» делиться не спешат…

Время от времени, какая-нибудь из Огаловых вдовушек предпринимает очередную попытку «приманить» менестреля в свои объятья. Врешь! Нашего певуна так просто не возьмешь… Он, конечно, теряет волю при виде обильной еды и хорошей выпивки. Ну дык, а мы на что? В смысле — друзья? …Правильно. Чтобы не дать нашему товарищу пропасть: разделить с ним тяготы сытного обеда (а то объесться еще бедняга), принять на себя часть выпивки (нельзя позволить другу спиться в одиночестве!). Только «друг» наш, к сожалению, стеснительный шибко. Все норовит избавить нас от тяжкого бремени заботы и опеки о нем — уверяет, что и сам со всем справиться. Ну да, нам виднее…

А вчера мы совет устроили. Обсуждали предстоящее в скором времени повторение попытки добраться до неуловимой Андарры. Староста великодушно предложил нам донизу с их «обозом» дойти. Ребятам идея понравилась, а вот мне предчувствия покоя не дают.

«Лечить нервишки надо.»

Надо… Но когда? Куда-то идем, от кого-то убегаем… Даже о главном подумать времени не остается?

«О главном? О завещании что ли?»

Да что мне кроме потертых штанов и линялой рубахи завещать-то? Я о смысле жизни говорю! О своем месте в этом мире…

«Нд-а-а… Жестоко нас жисть потоптала, еже ли ты, Ринка, о будущем задумываться начала… Ну, и какие гениальные мысли забрели в сию пустую голову и сгинули там безвозвратно?»

В смысле?

«Куда топать дальше?»

Так выбора особо и нет. Слезть с горы и как-нибудь пробираться в Андарру?

«Как-нибудь? …О! Какой продуманный план действий!»

А чего думать, если даже карты нет? Может, у кого по пути схемкой здешних мест разживемся, глядишь, что и проясниться. А от местных в этом вопросе толку, что от решета в тушении пожара. Путь то нам порассказали, со всеми ориентирами, но вот куда мы по нему доберемся — это вопрос! Следуя инструкциям местного населения, нам надлежит идти по дороге (так они здешнюю козью тропу гордо именуют) до развилки с каким-то старым валуном. От этого булыжника еще два дня в сторону «призрачного пика», пока «седую скалу» не заприметим. А уж там свернуть и мимо «хвоста ящерицы» еще день по «пути ветра»… Можно подумать на всех этих «объектах» таблички с названиями прибиты. Да еще на языке Внутренних королевств. В общем — с обозом оно проще будет. К тому же кормежка…

Празднества в поселке шли полным ходом. Как выяснилось, чествовали здешнего бога гор. Он вроде как в этот период пробуждался (или спускался из своих божественных чертогов — поди, пойми что-либо с таким переводчиком) и жаждал получить любовь, внимание и, ясное дело, подношения от своих подопечных. А еже ли нет — так лавины и обвалы весьма недурственный способ повысит почтительность. Работы в шахтах не велись. Дескать, богу не нравиться, что в его нутре копошатся, когда он «в народ вышел». Вот как опять на покой отправиться — милости просим.

Менестрель наш стал здешним любимцем. Причем не только женской части поселка. Стоит ему взять в руки лютню и спеть грустную балладу, как суровые жители гор пускают слезу и начинают сморкаться в бороду. И не важно, что слов они не понимают — нежной мелодии и проникновенного пения вполне достаточно. Послушав его, даже суровое сердце стража андарровского престола начало смягчаться, и Алеис теперь все реже смотрит на Огала со своей любимой смесью подозрительности и неодобрения во взоре. И даже перестал ругаться с ним из-за пьянок, кои, ввиду популярности певуна, сменялись одна другой, ибо каждый «горец» чтил своим долгом выпить с бардом за божественное расположение на грядущий год. А менестрель не шибко то и сопротивлялся.