Мама для сирот - Павлова Павлова

Печать Династии, — спокойно сказал Глеб, наконец-то посмотрев на меня.

Я лишь непонимающе моргнула.

— Что это такое?

— Ты не помнишь?

— Нет, — я едко улыбнулась. — Мне еще раз это повторить? Вы глухой?

«Так. Успокойся, Надежда. Он просто не верит», — мысленно пыталась я себя успокоиться, но это было сложно.

Если Надя что-то украла, то это что-то должно было быть в деревне. Так? Нет. Если ее убили из-за этой печати, то могли давно продать или унести в другое место. Я вздохнула. И что же ты наделала, глупая?

— Не разговаривай так со своим мужем. Иначе получишь десять плетей на конюшне, — мужчина одарил меня раздраженным взглядом.

Он избивал Надю плетью? Боже мой. Надо было бежать от этого урода до свадьбы. Тогда бы он не имел права похищать меня.

— Печать Династии — это артефакт, наделенный силой, позволяющей запечатывать демонов или нечистых. Эта печать предавалась в нашем роду уже более двухсот лет.

И для чего эту печать надо было красть? Почему ты не написала этого в письме, Надя? Я бы хоть была в курсе, что к чему. А теперь, если я не смогу сбежать, мне придется отвечать за кражу и объясняться со всеми, что понятия не имею где эта печать.

Стало грустно.

Прошло еще пару часов в молчании. Мне захотелось есть. Еды с собой не было. Да и у Глеба, похоже, тоже. А мне голодать было ни в коем случае нельзя. К тому же снова захотелось в туалет. Я посмотрела на мужчину. Тот, прикрыв глаза, сидел напротив. Он не спал, я точно это знала, поэтому мне ничего не помешало нарушить тишину в карете:

— А мы будем обедать?

— Нет. Тебе полезно будет поголодать, — Глеб усмехнулся, не открывая глаз.

— Но я не хочу голодать. Это вредно. К тому же мне снова хочется по нужде. Давайте остановимся и...

— Я сказал нет, — Глеб открыл глаза и посмотрел на меня с презрением. — Ты не можешь подождать до вечера?

— Не могу. Мне очень надо.

— Можешь сходить по нужде. Но есть мы будем через два часа на постоялом дворе.

— Хорошо.

На большее рассчитывать сейчас было бы глупо. Карета остановилась. И, слава все Богам, если они действительно существуют, остановилась карета около леса. Но, стоило мне выйти наружу, как за мной вышел и Глеб.

— Что? — я обернулась. — Тоже потянуло по нужде?

Мужчина мне не ответил. Лишь смерил напряженным взглядом и, схватив за локоть, поволок к деревьям.

— Что вы...

— Я слежу, чтобы ты не сбежала, — мужчина усмехнулся.

— Будете следить за тем, как я...

— Да.

Я нахмурилась. Не то, чтобы я сильно смущалась. Это естественный процесс. Когда я работала санитаркой в больнице, часто меняла и подгузники за взрослыми. Меня лишь пугало то, что он мог увидеть мой живот. Поэтому я посмотрела на Глеба деланно смущенным взглядом и попросила отвернуться.

Мужчина усмехнулся очень противно, но поступил так, как я его просила. Вызвать Лешего в таких условиях я попросту не могла. Зато смогла облегчиться, что уже было не плохо.

Поправив платье, я огляделась. Бежать снова бы не получилось — впереди лес и Глеб. Позади стражники и карета. По бокам... а что толку от беременной, которая будет бежать по буреломам? И лешего не позвать. Да и чтобы он сделал? Короткой тропой мне идти нельзя, а обычной — нагонят. Леший пусть и владел волшбой, но только не стал бы рисковать собой ради человека. Вот и выходило, что нет никакого выхода.

Уже в карете я внезапно нащупала в кармане малину и диких яблок. Я удивлено вытащила слегка помятые ягодки. Неужели...

Я улыбнулась. Пусть и не стал рисковать, но накормил. Спасибо, Евсей. Мне сложно было назвать его другом, но он определенно был не таким плохим, как некоторые люди.

— Откуда у тебя это? — спросил Глеб, заметив, что я активно работаю челюстями.

— Было в кармане, — я слегка пожала плечами. — Видимо забыла, когда вы меня похитили. Скажите, а если я окажусь не вашей женой, вы меня обратно вернете?

— С чего бы? — Глеб усмехнулся.

— С того, что вы меня насильно затолкли в карету и увозите без моего согласия, — я откусила большой кусок от красного, кислого яблока. — Это и называется похищением.

— Просто заткнись.

Я пожала плечами. Если сбежать не удастся, то единственный способ уйти законно — доказать, что я не его жена. Буду отрицать до последнего. Скажу, что вообще вижу этого человека впервые. Если подключат отца, сообщу, что он пытался похитить меня, приняв за свою дочь. В общем, выход найду в любом случае. Не надо отчаиваться.

Как Глеб и обещал, через два часа мы въехали в небольшое поселение. Оно было больше Верхних Голубков, но меньше Черноозерья. Хотя дома были похожи, улочки были такими же узкими, как раз для одной телеги с лошадьми. Из окошка доносились громкий смех детей, кричал петух, и лаяли собаки. Я разглядывала детвору и думала о том, как же там мои ребята?

Испугались, небось. Сидят, наверное, сейчас на кухне и думают, как им быть дальше. Я уверена, что они справятся. Уверена. Но я должна вернуться. Даже не ради них, а ради себя. Я хочу видеть, как мои дети растут. Как они становятся взрослыми, красивыми и достигают того, чего так хотели. Я многому их не научила. Я даже не показала Еве, как шить одежду. Я не показала ребятам, что из восковых свечей можно сделать красивые фигуры. И я так и не спросила у Сони и Сашки, как они попали в приют...

Карета остановилась около двухэтажного здания. Я успела разглядеть только вывеску с изображением поросенка, когда Глеб оттолкнул меня и вышел наружу. Мысленно чертыхнувшись, я последовала за ним.

— Капитан, мы прибыли в таверну «Пьяный кабан», — отрапортовал один из стражников, приложив руку к противоположному плечу.

Я с интересом посмотрела на этот жест. Он чем-то напоминал жест, которым отдавали честь.

Глеб кивнул, обернулся, увидел меня и, схватив за локоть, поволок к входу в таверну. Я не сопротивлялась — бессмысленно и опасно. Только на всякий случай прикрыла живот одной рукой, чтобы кто-то случайно не ударил меня.

Сама таверна была деревянной. Из нее доносились голоса громкие и веселые. Пахло вкусной едой. Но