Меч, палач и Дракон - Александр Рау

— Пейте вино, шахи! — он собственноручно обслуживал Гийома и Луиса, щедро плеща благородный напиток в глубокие пиалы.

Шахи молча пили. Беседовать с улыбчивым беем им не хотелось. Пусть даже он и в совершенстве знает камоэнский — обучился у корсаров-ренегатов. Хамди быстро наполнял опустевшие чащи, провозглашая тост за тостом, словно хотел споить гостей-пленников.

— Наши жрецы хотели запретить виноградную слезу, потому что она туманит голову, но брат мой отстоял сей напиток. Выпьем же за моего царственного брата! — поднял он чащу.

Гийом и Луис не притронулись к своим. Хамди звучно рассмеялся.

— Какие гордые шахи, — и выпил один.

Луис опьянел быстро, стал грозить Хамди и всем султанцам. По знаку бейлер-бея двое корсаров — один алькасар, другой северянин — осторожно, но крепко взяли его под руки и увели.

— Ай, ай, ай. Как нехорошо отзывался обо мне ваш друг, Гийом, — Хамди сбросил веселую маску, стал серьезным, — А еще и поэт. Не смотри на меня так удивленно, колдун, Алькасар — просвещенная страна, мы любим книги, я читал его сонеты.

Маг задумчиво потер небритый подбородок четырехпалой ладонью. Грубость бея оставила его равнодушным, не изменила привычный тон. Дерзость в ответ — обрадует хозяина каюты, вежливость же — разозлит.

— Я устал, правоверный Хамди. У меня нет желания играть с вами в загадки, перебрасываться намеками и двусмысленностями. Бастард прежнего султана — Сайлан — ваш сводный брат, верно служил мне, попав в плен. Уверен, что при своей преданности мне, он все же писал домой, находил способ, — одно другому не мешает. Вы знаете, что я люблю прямоту.

Хамди насупился, окинул мага взглядом с ног до головы. Длинноносый алькасар в ярком богатом халате и тюрбане, вдруг напомнил Гийому разряженную крысу. Те же маленькие черные глаза, та же опасность в них. Сможет — укусит.

— Моя воля — ты бы отправился на корм рыбам, Гийом, — бейлер-бей корсаров откинул прочь вежливость, — Но огонь, метаемый тобой, видели все. Смерть не скрыть. Брат же мой — султан — не терпит пренебрежения его волей.

— И чем я вызвал столь жгучую ненависть? — Гийом наклонился вперед и налил себе вина, — Тем, что дрался против вас на стороне Хорхе и весьма успешно?

— Нет, это вызывает лишь уважение, — покачал головой бей, — Причина — мой царственный брат, — Хамди понизил голос до шепота, — Ибрагим метает о покорении мира. Ему мало земель Алькасара. Он ждет Дракона — Мессию, что сокрушить державы севера.

— А вам — бейлер-бею пиратского города — это не нравится? Смешно. Волк прикидывается овцой.

Хамди сжал кулаки.

— Жаль, что ты Ибрагиму нужен невредимым. Я бы отрезал тебе еще пару пальцев за наглость. Дракон — опасная сказка. Султанату не нужна сейчас большая война, кочевники на востоке опять напирают, подвластные народы восстают. Я бы сжег города Камоэнса, забрал богатства и обесчестил жен, но позже и сам, — султанец замолчал, не договорив, но Гийом понял его мысли.

— Вы не страну беспокоитесь. Хамди, а завидуете брату. Настолько, что вам противны все его планы. Однако не бойтесь, Дракона султану вовек не сыскать, — ехидно закончил маг.

— Ибрагим считает, что дракон это ты, колдун.

Гийом не думал, что еще есть вещи способные его удивить, но ошибался.

— Я? — он искренне рассмеялся.

— Да. Ты владеешь огнем и другими стихиями. Ночные Матери, воззвав к духу Сайлана, сказали Ибрагиму: Дракон — это северный колдун.

— Султан будет разочарован, я не собираюсь покорять для него мир.

У мага зачесалась спина, он потер зудящее место. Разочарованно вздохнул — нет, это не крылья ангельские прорезались, а потная рубашка прилипла к телу.

— Думай, как скажешь это Ибрагиму, — расхохотался Хамди, — Брат мой не терпит возражений. Он потратил полказны, разыскивая «драконов», но не один из проходимцев, польстившихся на его золото, не прожил долго. Тебя — самозванца — сварят живьем в кипятке!

— Я не самозванец, — спокойно поправил его Гийом, — Спасибо за прояснение ситуации, — маг встал, — Пусть меня отведут к Луису.

Хамди, которого эта невозмутимость бесила, крикнул стражу, беседа ему надоела. Гийом вышел не прощаясь. Белей-бей Сеяты шумно выдохнул, выпуская раздражение, поднес к губам пиалу. Что-то попало в вино. Шерсть? Нет.

Хамди заскрежетал зубами. В пиале плавали его усы. Гордость бея оказалась срезанной, колдун сумел отомстить ему.

Он подавил гнев, желание тут же схватить колдуна и содрать с него кожу. Хамди убедил себя, что его брат Ибрагим, да сгорит он без остатка, накажет Гийома-северянина лучше его.

Ненавистный брат султан, занимавший его, Хамди, законное место, был знаменит не столько победами, сколько хитрым нравом. Не счесть, сколько бейлер-беев и санджаков, не говоря уже о простых сипахиях, пало от руки его. Он творит неправый суд, нарушая все обычаи, отнимая у достойных земли их отцов и дедов.

Если первый султан — легендарный Карим, был прозван грозой Неверных. Ибрагим же гроза Верных!

— Пусть умрет он от заворота кишок! Пусть огонь съест его нутро! Пусть Ибрагим утонет в собственной моче! — молча взывал Хамди к Вечному Пламени.

Молча, потому что хоть Ибрагим и пощадил родного брата, но глаз с него не спускал, наводнив окружение корсарского бея своими шпионами.

Окончив молитву, Хамди стал любоваться своим ятаганом. Мысленно представляя, как снесет им голову брата. Корсарский флот возвращался в Сеяту, откуда по хорошим дорогам меняя лошадей на султанских дворах, можно было добраться за две недели.

Глава 14

— Мой отец был великим воином! — хвалился Джайхар, которому Хамди поручил охрану гостей-пленников, — Приняв истинную веру, он потопил десять, нет двадцать судов неверных! Перебил тысячу врагов!

Жеребец санджак-бея Джайхара был настоящим красавцем: высокий в холке, длинноногий, пышногривый, иссиня-черной масти. Кожаную сбрую украшали серебряные монеты и цепочки, попона была пышной, алой под цвет сапог всадника.

Джайхар собрался как на войну, словно ехал не в свою столицу, а на штурм чужой. Слева у седлу был один прикреплен саадак со стрелами, справа другой с коротким луком; за спиной овальный щит; на поясе ятаган; к седлу же крепилась длинная пика.

Доспех его был легок и слаб по сравнению с камоэнским: кольчуга без рукавов, да шлем-тюрбан. Так же были снаряжены все всадники свиты, их оружие отличалось лишь качеством и богатством отделки.

Гийом и Луис не обманывались видимой слабость алькасаров, первый видел наяву, второй слышал рассказы Бласа Феррейра, о том, как страшна алькасарская конница. Сила ее в многочисленности воинов и их презрении к смерти.