Вечная ночь - Полина Дашкова

— Борис Александрович, не надо оправдываться. — Голос гостя опять стал мягким, вкрадчивым. — Я вам верю. Вам, а не ей. Если бы я хотя бы на секунду усомнился в вашей порядочности, никогда не пришёл бы сюда. Женя билась в истерике. Я пытался её успокоить, но тщетно. Она говорила, что не хочет жить, что все мужчины похотливые скоты. И рассказала о вас, Борис Александрович. Будто вы тоже… как бы приличней выразиться? Проявляли к ней определённый интерес, отнюдь не учительский. Извините. Я счёл своим долгом предупредить.

— Предупредить о чём? — спросил Борис Александрович, отцепил пальцы от подлокотников, взял кружку, глотнул чаю, поперхнулся, закашлялся.

— О том, что девочка ни перед чем не остановится. Она ожесточилась, стала агрессивной. Ей хочется отомстить всему миру. Она может обвинить вас публично, распространить слух по школе. Не исключено, что она уже нашептала кому-нибудь из подружек по секрету.

— Что? Что она могла нашептать?

— Что угодно. Вы ведь занимались с ней дополнительно у себя дома?

— Не только с ней.

— Ну вот видите! Значит, и другие дети подтвердят. Девочки-подростки любят фантазировать, что все мужчины на свете проявляют к ним активный сексуальный интерес. Вам ли, педагогу с огромным опытом, не знать этого?

— Да вы с ума сошли! — Борис Александрович резко поднялся с кресла. — Я работаю в школе тридцать семь лет, я заслуженный учитель России!

— Тихо, тихо, тихо! — Гость шагнул к нему, посмотрел в глаза сквозь свои дымчатые очки. — Что вы так нервничаете? Зачем всё время оправдываетесь? Я же с самого начала сказал: я вас ни в чём таком не подозреваю. И никто не заподозрит! Даже враги, даже те, кто мечтает отправить вас на пенсию, кто завидует вам, даже они не посмеют бросить в вас этот грязный камень. С вашим педагогическим стажем, с вашим авторитетом опасаться совершенно нечего. Тем более доказательств никаких. На порносайт вы наткнулись случайно. Ваш компьютер завис. Разве можно представить, что вы специально искали эту мерзость, что вид голой девочки, вашей ученицы, вызвал у вас какие-то иные чувства, кроме ужаса и возмущения? Не переживайте. Нет доказательств. Нет ничего конкретного. Только слухи, шёпот за спиной. На каждый роток не накинешь платок.

— Послушайте, я не понимаю, зачем вы все это мне говорите? Какие слухи? Какой роток?

Гость медленно отступал в прихожую, продолжая говорить и улыбаться. Поставил на пол портфель. Снял с вешалки свой плащ, надел перчатки, взял портфель, открыл дверь. Старый учитель стоял посреди комнаты, смотрел на него. Бормотание гостя доносилось издалека, сквозь шум в ушах и быстрый стук сердца.

— Я просто считал своим долгом предупредить, из уважения к вам. Всего доброго, берегите себя.

Дверь хлопнула. Борис Александрович продолжал стоять ещё несколько мгновений, пока приступ астмы не заставил его броситься в ванную за баллончиком.

Глава девятнадцатая

— Ольга Юрьевна, в средствах массовой информации постоянно пишут о том, что в двадцать первом веке количество серийных убийц будет расти. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Миша, давайте сначала определимся с терминологией. Серийный убийца — слишком широкое понятие. Любые многоэпизодные убийства, совершаемые одним лицом или группой лиц, в условиях неочевидности, можно назвать серией. Заказные убийства, ограбления — это тоже серии.

— Значит киллер — это серийник?

— Серийник. Но не маньяк. Хотя тут нет чётких границ. Наёмный убийца может получать острое удовольствие от своей работы, вполне сравнимое с сексуальным экстазом. Точно так же и грабитель. Кстати, сексуальное насилие иногда сочетается с ограблением. Которая из мотиваций для преступника главная, определить трудно. Отнять имущество. Отнять жизнь. Унизить. Изуродовать. За этим стоит прежде всего зависть, ненависть к другому человеку, который обладает чем-то, чего нет у тебя.

— То есть все маньяки — завистники?

— Да. Как и все убийцы, начиная с Каина. Убийство — крайняя, последняя степень зависти. А зависть из всех мотиваций — самая древняя.

— Нет, погодите, но ведь известно множество случаев, когда жертвами становятся проститутки, пьяницы, наркоманы, отбросы общества, а убийца оказывается вполне благополучным человеком, стоящим значительно выше жертвы на социальной лестнице. Чему же тут завидовать?

— У них другая логика. Не наша. Они завидуют самой жизни, таинственной энергии, которой им постоянно не хватает. Понимаете, психопат не чувствует себя достаточно живым, когда не убивает. А выбор жертв из низших слоёв общества в большинстве случаев объясняется вполне банально. Лёгкость, доступность, безопасность. Проститутки — едва ли не самая беззащитная категория граждан. Их проще убивать. Остаться наедине с незнакомым человеком и позволить ему делать с собой что угодно — это особенность их профессии. Часто они живут в чужих городах, вдали от родственников. Если проститутка исчезает, её не ищут, идентифицировать тело трудней. Кстати, в американской криминологии существует теория, что любой мужчина, регулярно покупающий проституток, скрытый психопат, или, как они это называют, социопат. Он склонен к насилию, к доминированию. С нормальными женщинами он чувствует себя неуверенно, боится проявить слабость, не переносит критики.

— Круто. Впрочем, в этом что-то есть. Ну ладно, а как же маньяки-миссионеры? Те, которые считают, что очищают общество от грязи?

— Идея миссионерства является так называемой заместительной мотивацией. Кстати, также как ограбление. На первом месте всегда само убийство, экстаз. А корысть или миссия очищения общества — это вроде уважительной причины. Психопаты, как правило, мегаломаны, то есть страдают манией величия и хотят выглядеть красиво в собственных глазах. Ограбление как заместительная мотивация встречается у преступников, выросших в уголовной примитивной среде. В блатной иерархии насильник всегда стоит значительно ниже вора, грабителя. Насильников опускают. Грабителей уважают. Корысть и прагматизм считаются признаком ума. А вот миссионер почти всегда происходит из интеллигентной среды, имеет высшее образование. Ему хочется казаться бескорыстным, возвышенным существом. Но и тот, и другой убивают ради убийства. Возможно, только это их и объединяет.

— То есть как — только это? Всё-таки существуют какие-то типологии, во всяком случае, на Западе.

— Существуют постоянные попытки создать типологии, но каждый раз реальность опровергает очередную теорию. Как только криминологи и психиатры делают вывод, что маньяк обязательно молодой человек, что склонность к жестокости проявляется ещё в детстве, тут же появляется убийца лет пятидесяти, а то и шестидесяти. У нас в России известен случай, когда человек начал убивать и расчленять трупы в шестьдесят пять лет. До этого был здоров и социально адаптирован, все, кто его знал, говорили, что он добрый, мягкий, застенчивый человек. Версии трудного детства, психических травм, травм черепа тоже оказываются блефом. Попадаются маньяки, у которых в детстве всё было хорошо, и никаких травм. А с другой стороны, миллионы людей с травмами, с тяжёлым детством живут себе и никого не трогают, не становятся маньяками. Да вообще, о какой типологии, о какой теории мы говорим? Совсем недавно в Вологде психопат изнасиловал и убил восьмилетнюю девочку. Его нашли и взяли уже через несколько часов. Знаете, почему? Он только что вышел из заключения. Сидел за изнасилование трёхмесячного ребёнка и был выпущен досрочно, за примерное поведение.

— Замечательно! Слушайте, а те, кто его выпустил, они, по-вашему, нормальные люди, не маньяки? Я бы их судил и изолировал от общества.

— Думаю, в этом случае виноваты не конкретные люди, а система. Впрочем, система состоит из людей. Кто-то принял решение, поставил подпись.

— А в итоге погибла восьмилетняя девочка. Ужас, вообще, да? Ну ладно, теперь давайте посмотрим сюжет, который подготовил наш корреспондент.

Миша расслаблено откинулся на спинку кресла. Свет перестал бить в глаза, засветился большой экран. Клип Качалова «Котёнок, не грусти!» показали почти целиком. Затем появились увеличенные фотографии обнажённого трупа девочки. В ней трудно было узнать маленькую героиню клипа. Голос корреспондента за кадром рассказал, как и в каком виде её нашли, на экране мелькнула девушка-свидетельница, несколько уже знакомых кадров из утренних криминальных новостей. Бледное лицо Димы Соловьёва, взмах руки перед камерой, тихое сиплое: «Без комментариев! Пожалуйста, не мешайте работать».

Потом замелькал монтаж из любительского видео. Жене Качаловой шесть лет, семь, десять. Мама, высокая худая блондинка модельного типа. День рождения. Большой плюшевый медведь. Торт со свечками. Певец-отец в широких трусах и кепке, кривоногий, маленький, с выпуклой птичьей грудью и тонкими, как ветки, предплечьями. Какая-то шикарная дача, мангал, шашлыки, бассейн. Ещё одна блондинка с грудным младенцем на руках, уже не мама Жени, следующая жена певца, но похожа на предыдущую, как родная сестра.