Ликвидация враждебного элемента: Националистический террор и советские репрессии в Восточной Европе - Александр Решидеович Дюков

1.6. Численность казненных

Теперь обратимся к числу приговоренных к высшей мере наказания — расстрелу. Как мы помним, согласно статистике деятельности органов НКВД, во всем Советском Союзе с июня 1940-го по июнь 1941 г. было расстреляно около 2–3 тысяч человек, а после оккупации Эстонии немецкими войсками сотрудники полиции и СД насчитали 623 казненных НКВД, включая расстрелянных во время войны[497]. Сопоставление этих данных позволяет предположить, что общее количество казненных за первый календарный год «советской оккупации» составляло несколько сотен человек.

В уже упоминавшейся коллективной работе «Обзор периода оккупации» помимо цифры в 1850 расстрелянных мы можем обнаружить гораздо более правдоподобные данные: «в 1940–1941 гг. особые трибуналы, действовавшие в Эстонии, приговорили к смерти по крайней мере 300 человек, примерно половину из которых — еще до начала войны»[498]. Далее авторы «Обзора» пишут, что смертные приговоры в Эстонии в 1940–1941 гг. выносились не гражданскими судами, а именно военными трибуналами — сначала трибуналом Ленинградского военного округа, а затем трибуналом войск НКВД Прибалтийского округа. При этом дела вместе с предложениями о наказании прокуратура направляла одновременно и трибуналам, и Особому совещанию НКВД СССР[499].

Таким образом, согласно авторам «Обзора», с июня 1940-го по июнь 1941 г. к высшей мере наказания в Эстонии были приговорены не 1950, а около 150 человек.

Неожиданное подтверждение этой цифре мы находим в книге Марта Лаара. «Если в 1940 г. известно лишь несколько случаев юридического убийства, — пишет Лаар, — то в 1941 г. количество людей, приговоренных к смерти, постепенно стало расти. В Эстонии самым известным местом приведения в действие смертных приговоров являлись дачи на участке бывшего банкира Клауса Шеэля, расположенном на Пирита-Косе, которые с апреля 1941 г. использовались как место расстрела и погребения. На участке Шеэля было найдено 78 трупов расстрелянных людей, большая часть жертв позднее была перезахоронена на кладбище Лийва. Возможно, что часть жертв была расстреляна еще в Патарейской тюрьме или во Внутренней тюрьме, и их трупы были позднее погребены на участке Шеэля»[500].

Как видим, здесь Лаар опровергает и самого себя, и остальных авторов официальных работ о советских репрессиях в Эстонии. Авторы «Белой книги», «Обзора» и «Рапортов» единодушно утверждают, что в 1940 г. было расстреляно от 250 до 330 человек, а Лаар пишет: «в 1940 г. известно лишь несколько случаев юридического убийства». Несколько, а не несколько сотен. И на территории основного захоронения расстрелянных за год «советской оккупации» было найдено 78, а не полторы тысячи тел.

Есть еще один любопытный момент: в 1996 г. все тот же Март Лаар вместе с еще одним эстонским историком Яаном Троссом издал в Стокгольме на эстонском языке книгу под названием «Красный террор», в которой были опубликованы списки эстонцев, казненных по приговору суда в 1940–1941 гг. В этих списках значится 179 человек[501].

Об адекватности этих цифр свидетельствует еще одно обстоятельство. Согласно документам НКГБ ЭССР, к 11 июня 1941 г. в республике проживало 367 членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН[502]. Сделав поправку на то, что часть членов семей осужденных к ВМН также арестовывалась, мы получаем все ту же цифру — около 150–200 расстрелянных.

Окончательно вопрос о численности осужденных к ВМН был закрыт в 2006 г., когда в приложениях к уже упоминавшейся статье эстонских историков М. Марипуу и А. Куусика был опубликован основанный на материалах Эстонского государственного архива детальный список граждан Эстонии, расстрелянных по приговору советских военных трибуналов в 1940–1941 гг[503].

В этом списке — 324 человека, 184 из которых были расстреляны до 22 июня 1941 г., а 140 — после. Из 184 человек, казненных до 22 июня 1941 г., двое был осуждены к ВМН в 1940 г. и 182 — в 1941-м. По национальному составу казненные распределяются следующим образом: 138 эстонцев (75 %) и 46 русских (25 %).

Конечно, казнь даже 184 невинных людей — преступление. Однако между 1950 и 324 расстрелянными все-таки существует весьма и весьма существенная разница — разница между политической ложью и исторической истиной. В конце концов, если бы разницы не существовало, авторам официальных работ о советских репрессиях в Эстонии не было бы нужды на порядок завышать численность расстрелянных. Кроме того, почему всех этих казненных следует считать невиновными?

Не будем углубляться в дискуссии, казнили ли в СССР 1930-х — 1940-х гг. невиновных (безусловно, казнили) и каково было среди казненных соотношение виновных и невиновных. Подобные дискуссии интересны, но малопродуктивны. Давайте просто посмотрим, за что советские военные трибуналы в Эстонии приговаривали к ВМН (см. табл. 8).

Таблица 8. Состав преступления осужденных к ВМН граждан Эстонии, 1940 — июнь 1941 г.[504]

Приведем несколько конкретных дел.

Александр Пилтер и Вело Весило приговорены к ВМН 11 декабря 1940 г. военным трибуналом ПрибОВО за дезертирство из 22-го Эстонского стрелкового корпуса РККА и попытку побега в Финляндию.

Владимир Лебедев, осужден 5 января 1941 г. Белогвардейский офицер, воевал в армии Деникина, с 1932 г. — осведомитель эстонской тайной полиции в Петсери.

Арвед Лаане, командир 42-го стрелкового полка 22-го Эстонского корпуса. Похитил казенные деньги (5000 крон), пытался с ними скрыться, но был арестован в ресторане.

Питер Таранадо, бывший офицер царской армии, после революции — командир 2-го Петроградского полка Красной Армии. Перешел на сторону белых, воевал в армии генерала Юденича, в Эстонии сотрудничал с местной политической полицией, а во время советско-финской войны 1939–1940 гг. собирался отправиться в Финляндию, чтобы воевать с большевиками.

Эвальд Мадиссон, секретный агент эстонской тайной полиции, а после присоединения Эстонии к Советскому Союзу — секретный сотрудник НКВД. О том, что служил в тайной полиции, он, естественно от руководства НКВД утаил; кроме того, передавал начальству дезинформацию.

Ханс Педак, эстонский военный, кавалер Креста Свободы. В 1919 г. командовал подразделением, занимавшимся расстрелами военнопленных красноармейцев[505].

Как видим, основная масса смертных приговоров выносилась за «старые грехи»: военные преступления во время гражданской войны и репрессии против коммунистов. Назвать «необоснованными» большинство из этих приговоров проблематично. Исключение составляют приговоры, вынесенные за разведывательную деятельность против СССР: очевидно,