Русская Япония - Амир Хисамутдинов

Выйдя из вагона, сразу приметил большое панно с барельефами российских кораблей и изображениями Е. В. Путятина и И. А. Гошкевича. Мне показалось, что мои герои кивнули мне: «Не тужи, мы поможем, все будет отлично!»

Говорят, что название Хакодате идет с 1454 г., когда знатный род Коно Масамити построил здесь усадьбу, напоминавшую ящик: «хако» — ящик, «татэ» или «датэ» — усадьба. В информационном отделе (Hakodate City Tourist Information Center), непременной принадлежности любого японского вокзала, снабдили картой окрестностей и любезно объяснили, как куда добираться.

В Хакодате немало мест, связанных с русским присутствием. Поэтому и решил первым делом осмотреть их. По пути увидел красивый ресторан, на котором красовалась вывеска «Готокэн» (Goto: ken). Да это же первый русский ресторан, основанный японцем! По заверениям профессора Есикадзу Накамуры, шеф-поваром этого ресторана был Эикити из Гото, Нагасаки. Существует версия, что сразу после гражданской войны в Японии в 1868 г. он пришел работать на кухню Российского консульства и там научился русской кулинарии. Потом он открыл в Хакодате собственный ресторан, «Готокэн». Находился он, конечно же, совсем в другом месте, нежели современный.

Оглядев шикарный фасад этого фешенебельного заведения и предчувствуя, что цены ему соответствуют, не решился проверить качество русской кухни. В путеводителе отмечено, что здесь кормят иностранной едой с 1879 г. и предлагают отведать хорошие curries, crab croquettes, borsht (борщ?) и прочие блюда, намекая, что обойдутся они недешево.

Что же касается ресторанов с русскими владельцами, то один из первых в Японии тоже появился в Хакодате в гостинице «Росиа Хотэру» (Russia Hotel).

В центре города обнаружил памятник Кизу Кокичи (Kizu Kokichi), первому японскому фотографу. Он так и называется: памятник Хакодатской колыбели фотографии и установлен благодаря усилиям Хоккайдского союза японского фотоискусства в 1964 г. в честь столетия открытия в Хакодате фотомастерской Кизу Кокичи.

Историк Г. Ленсен выяснил, что с фотоискусством японцев познакомили русские. Кизу Кокити был родом из Этиго (Echigo) и в конце 1850-х гг. пришел в Хакодате, чтобы заняться изготовлением японских носков, и владел там портняжной мастерской. Однажды первый российский консул в Хакодате И. А. Гошкевич зашел к нему с заказом: сшить новую одежду по тем образцам, что он принес с собой. Портной никогда не видел таких вещей и попросил оставить их на некоторое время в мастерской. Кокити, видимо, был умельцем и с заказом успешно справился. Правда, сказать, что это была первые изделия, сшитые японским мастером для русских, нельзя. В свое время в Мацмае японцы изготовили несколько обновок пленному Головнину, который жаловался, что они выглядели неказисто.

После заказа Гошкевича портной Кизу Кокити стал специализироваться на шитье европейской одежды и вполне в этом преуспел. Встав на ноги и подкопив денег, он отправился навестить родные места. На судне у кого-то он увидел фотоаппарат и так заинтересовался им, что уговорил владельца обменять его на медвежью шкуру. Но, несмотря на все усилия японца, снимки у него не получались. Трудно сказать, как бы распорядился портной технической новинкой, если бы не Гошкевич, который зашел в мастерскую с новым заказом вскоре после возвращения Кокити в Хакодате. Русский консул и объяснил ему, как пользоваться новым устройством. Можно предположить, что учителем был и доктор Альбрехт, который увлекался фотоискусством.

Поскольку дела в портняжной мастерской к этому времени пошатнулись и она была близка к закрытию, Кизи Кокити решил заняться другим делом. Около 1864 г. в районе Shinchishinmachi (позднее Funamicho) в Хакодате появилось его фотоателье. Спустя много лет он уехал в Токио, где научился делать цветные снимки.

Одновременно с Кизу Кокити фотографии в русском консульстве обучился и Тамото Кензо (Tamoto Kenzo). Вот какое свидетельство сохранилось о нем. «Отец мой, — вспоминал Николай Матвеев, — в то время служил в консульстве фельдшером. Заболела у одного японца нога. В то время при консульстве был устроен большой госпиталь, чуть ли не единственный, впоследствии сгоревший, куда и положили больного, и где лечилось немало японцев. Стали японца лечить, но нога разболелась так, что вылечить уже не удалось и пришлось часть ноги отрезать. Не знаю, по какой причине, но нога у бедняги разболелась снова, и ее вскоре пришлось отпилить повыше. Оказавшись калекой, японец уже не мог работать того, что делал раньше. Долго думали, как помочь бедняге, и, наконец, придумали его научить фотографии. Первым аппаратом, если не ошибаюсь, его снабдил священник консульства отец Николай (ныне епископ Японии). Калека скоро привык к аппарату и стал снимать. Так как отец ему резал ногу, он решил его отблагодарить, и его портрет был одним из первых».

На памятнике отмечено, что помимо Кизу Кокичи и Тамото Кензо большую роль в мире хакодатской фотографии играл также Ёкояма Мацусабуро. Вслед за Хакодате открылись фотостудии «Хикома» (Ueno Hikoma) в Нагасаки и «Симоока Рензё» (Shimooka Renjo) в Йокогаме. Русские, которых с каждым годом становилось в Японии все больше и больше, стремились сфотографироваться на память. Кстати, в старом Владивостоке японские мастера считались лучшими среди фотографов.

От памятника дорога привела в городской парк. Как все японские парки, он выглядит прекрасно: ухоженные растения, изящные скамейки, красивые тропинки, выложенные камнем… Когда-то в этом месте располагалась батарея русских пушек с фрегата «Диана». Этот корабль побывал здесь в октябре 1855 г., потом было плавание вдоль японских берегов и кораблекрушение в Хеда, где русских моряков вытащили на берег. В знак добрососедства русские подарили Японии грозные орудия с «Дианы». Их перевезли на Хоккайдо и установили в специально построенном форте в Хакодате. Пушки показали, на что они способны, во время гражданской войны в Японии. Потом «почетная отставка» и роль достопримечательности в парке. Во время Тихоокеанской войны 1945 г. русские пушки отправили на переплавку, чтобы превратить их в японское оружие. Конечно, точного места, где они когда-то стояли, уже не найти.

Пройти мимо огромного памятника Такадаи Кахэя (Takadaya Kahei) невозможно. Он стоит, повернувшись лицом к морю, в японской парадной одежде хакама с мечом. Статуя изображает Кахэя в момент освобождения Головнина и возвращения его на «Диану» в 1813 г. В правой руке он держит свиток с актом администрации Мацмая, а в левой — одежду, которую он сменил, вернувшись с «Дианы». Монумент отлили на пожертвования горожан в 1958 г., когда отмечали столетие открытия Хакодатского порта, и установили на семиметровом каменном постаменте. Его изготовил уроженец Хакодате скульптор Янагава Гоити (Yanagawa Goichi).

Каждый год в конце июля около памятника проводится красочная церемония «Праздник Такадаи Кахэя». В ней принимают участие не только жители города, но и гости со всего Хоккайдо и острова Авадзи (Awajishima), откуда был родом Кахэй. К сожалению, не довелось увидеть это красочное шествие: буддийских и синтоистских священников, музыкантов, играющих на старинных флейтах, танцоров, исполняющих национальные танцы, детей, бьющих в барабаны и барабанчики. В выступлениях участвуют и бывшие жители Северных территорий — ведь Кахэй часто бывал на острове Итуруп, плавал между островами, из-за которых сейчас ведутся споры.

Чуть дальше по аллее установлена стела русско-японской дружбы.

Среди густых деревьев увидел здание бывшей Хакодатской муниципальной библиотеки. То, как много воды утекло с того времени, подчеркивают разросшиеся деревья, почти полностью закрывшие собой строение. Неподалеку располагается городской музей Хакодате. Официально его открыли в 1879 г. Вначале это была музейная выставка Хакодатского отделения Управления развития Хоккайдо. Здание музея является одним из старейших в Японии, и в 1963 г. оно было объявлено национальным культурным достоянием Хакодате. Через три года музей перевели в новое здание, сохранив в экспозиции много прежних экспонатов, а в старом строении устроили еще одну выставку, очень хорошо оформленную, посвященную природе и айнам. На витрине с геологическими коллекциями, собранными на Хоккайдо каким-то французским исследователем, заметил каталог, отпечатанный в конце XIX века в Петербурге. Надпись сообщала, что туда ученый передал дубликаты своей коллекции.

Где же мои русские? Я спросил об этом научного сотрудника, продававшего билеты в музей.

— Русские… — покачал он головой. — Подождите…

Вскоре ко мне выскочил господин средних лет и уже на ходу представился:

— Казухиро Хасебе, директор и куратор этого музея.

Узнав, что я из Владивостока, он всплеснул руками:

— Я в прошлом году был у вас в городе и посетил музей имени В. К. Арсеньева.