Диоген - Игорь Евгеньевич Суриков

Аммон. А ведь сын бога и сам должен считаться богом! Царь как живое божество — эта идея была более чем привычной на Востоке, но греческому мировоззрению она до сих пор оставалась совершенно чуждой.

Неудивительно, что все это представлялось грекам и македонянам крайне унизительным, они чувствовали себя приравненными к побежденным и не понимали: ради чего же тогда, собственно, стоило воевать и совершать подвиги? В результате против Александра начали составляться заговоры; впрочем, все они были своевременно раскрыты, а заговорщики жестоко наказаны. При этом царь не останавливался даже перед расправой над своими ближайшими соратниками.

Так, вскоре после гибели Дария III стало известно о заговоре, к которому, как думали, был причастен Филота — один из лучших друзей Александра, начальник македонской конницы. Филоту схватили, подвергли мучительным пыткам, а затем предали казни. Вскоре после этого подослали убийц к Пармениону — отцу Филоты, одному из старейших и опытнейших полководцев войска Александра, который верно служил еще Филиппу II. Позже, когда македонский царь воевал в Средней Азии, он на пиру, находясь в состоянии сильного опьянения, поссорился с другим своим другом, Клитом. Клит упрекал Александра в пренебрежительном отношении к македонянам и чрезмерных симпатиях к персам, за что тот, схватив копье, нанес ему смертельный удар.

Около того же времени был разоблачен заговор «пажей» — знатных македонских юношей, служивших царскими телохранителями: они вынашивали план ночью заколоть Александра в его шатре. В причастности к этому заговору был обвинен Каллисфен, племянник Аристотеля, участвовавший в походе в качестве официального историографа и критически относившийся к насаждению восточных обычаев при македонском дворе. Историка арестовали, посадили в клетку, а впоследствии казнили. Репрессии повели к тому, что македонская и греческая знать вынуждена была примириться с новой политикой царя, признать в нем абсолютного монарха персидского типа.

В мире, который строил Александр Македонский, не должно было остаться ни малейшего следа полисной независимости. Это противоречило бы концепции полной и ничем не ограниченной власти одного человека. Филипп П, как мы помним, проводил довольно мягкую политику по отношению к греческим полисам, был не владыкой их, а гегемоном, обязался на Коринфском конгрессе 337 г. до н. э. не вмешиваться в их внутренние дела. Теперь его сын грубо нарушал решения конгресса, вел себя с греками как с обычными подданными, посылал им из Вавилона приказы по своему произволу.

Так, однажды по всем городам Эллады было распространено распоряжение царя: официально признать его божественный статус. Пришел этот указ и в Афины. Скрепя сердце афинянам пришлось подчиниться. Демад написал законопроект, народное собрание приняло его, и Александр был провозглашен богом.

Еще болезненнее для афинского полиса был другой царский приказ: предоставить независимость острову Самосу, которым Афины владели уже давно (с 365 г. до н. э.) и на котором находилась клерухия афинских граждан. Теперь клерухи должны были покинуть Самос и вернуться в Аттику; естественно, вставали проблемы, где их размещать, откуда взять для них земельные наделы и т. д. Вполне естественно, что на Александра смотрели со смесью самых различных чувств — восхищения, страха, даже ненависти.

В 323 г. до н. э. величайший полководец в мировой истории в расцвете сил, в самый разгар новых военных приготовлений внезапно заболел и умер в Вавилоне. Весть об этом, дойдя до Греции, немедленно всколыхнула новую волну антимакедонских настроений. Эллины решили, что вот тут-то настал самый подходящий момент избавиться наконец от гегемонии северного соседа.

В который уже раз огромную активность проявил неугомонный Демосфен. Разъезжая по греческим городам, он убеждал их вступать в военный союз, направленный против Македонии, и его увещевания имели успех. Союз, объединивший целый ряд государств, был создан, во главе его стали Афины, и афинский стратег Леосфен был назначен главнокомандующим союзными вооруженными силами.

Сам Демосфен — а он, напомним, был осужден в Афинах и находился «в бегах», — естественно, получил реабилитацию и торжественно возвратился в родной полис. «Когда он поднимался из Пирея в город, навстречу вышли не только все власти и все жрецы, но и остальные граждане, чуть ли не до последнего человека, и восторженно его приветствовали» (Плутарх. Демосфен. 27).

Сторонники Македонии, напротив, подверглись опале. Демад был лишен политических прав. Не обошли стороной даже жившего в Афинах философа Аристотеля, припомнив, что он когда-то был учителем Александра, да и потом оставался в дружбе с ним. Против него возбудили судебный процесс, воспользовавшись, как это часто бывало (вспомним суд над Сократом), придирками религиозного характера. Аристотель не стал дожидаться приговора (который вполне мог быть смертным) и покинул Афины. Вскоре мыслитель скончался.

Македонии была объявлена война, известная под названием Ламийской. Вначале военные действия развивались успешно для греков. Их силы выдвинулись на север и заняли Фермопилы. Навстречу им выступил из Пеллы наместник Македонии Антипатр, но в происшедшей битве потерпел поражение и был осажден в находившейся неподалеку крепости Ламия.

Однако успехи оказались эфемерными. На помощь Антипатру прибыли из Азии другие македонские полководцы со своими войсками. Тут-то и стало ясно, что историческая ситуация полностью изменилась и эпоха побед полисных ополчений отошла в прошлое. Греки потерпели ряд серьезных поражений как на суше, так и на море. Ламийская война оказалась недолгой, и уже в 322 году Афины вынуждены были капитулировать.

Антипатр продиктовал суровые условия мира, полностью ставившие афинский полис под контроль победившей стороны. В Пирее был размещен македонский гарнизон, что стало особенно болезненным ударом по самолюбию афинян: присутствие чужих солдат самим своим фактом показывало, что Афины больше не независимы ни в каком отношении. С морским могуществом «города Паллады» было тоже покончено — и на этот раз навсегда, без возможности возрождения.

Антипатр — и это особенно важно — сделал то, на что в свое время не пошли ни Филипп II, ни Александр Македонский. Он официально ликвидировал афинскую демократию и установил в побежденном городе олигархическое правление. Таким образом, именно эту дату — 322 г. до н. э. — следует назвать роковым рубежом в истории демократических Афин: политический строй, просуществовавший почти два века, строй, с которым были связаны все самые впечатляющие достижения афинского полиса классической эпохи и который стал образцом для сторонников народовластия в последующие века{131}, прекратил существование.

Те афинские политики, которые имели репутацию непримиримых врагов Македонии, сторонников демократии, и которых ее наместник считал главными виновниками развязывания войны, были приговорены к смерти. В первую очередь это касалось Демосфена и Гиперида (Ликурга к тому времени уже не было в живых). Гиперида схватили тут же и после пыток (ему вырвали язык) казнили.

Демосфен бежал из Афин и некоторое время скрывался от разыскивавших его повсюду македонян.