Искусство наступать на швабру - Елизавета Абаринова-Кожухова

— А, нет, ничего, — пришел в себя Столбовой. — Спасибо, что разбудили.

— А у меня к вам дело. — Господин Романов извлек из-под бороды небольшой пакетик, адресованный Карабасу Барабасу. — Это мне только что передал охранник, будто бы кто-то принес и оставил у входа. Я решил сам не открывать, а только вместе с вами.

— Правильно решили, — одобрил Столбовой. — Вскрывайте.

Карабас Барабас снял обертку и открыл скрывавшуюся под ней картонную коробочку. Через миг ампирные стены коридора огласились не совсем нормативной лексикой — так адресат откликнулся на действие мышеловки, спрятанной в коробочке. Столбовой, подтянув пьеровские рукава, помогал Романову освободить палец из капкана.

— Что за глупые шутки! — прорычал Карабас, потирая бородой пострадавший палец.

— Это нам предстоит выяснить, — невозмутимо ответил инспектор.

Ровно без четверти шесть утра господин Грымзин открыл дверь гостиной и впустил туда актеров. Первым, что они увидели, был Буратино, сладко спавший на сдвинутых стульях. От голосов Дубов проснулся:

— А? Что? Да, я тут малость заснул. А что делать — всю ночь на ногах…

— Господа, приступаем к репетированию последней и заключительной мизансцены, — возвестил Святославский. — Не забудьте, что она несет на себе главный груз экзистенциально-концептуальной невостребованности…

Пока режиссер развивал свои гениальные идеи, Столбовой уединился с Дубовым и сообщил о последнем сюрпризе — мышеловке для Карабаса.

— Еще одна загадка? — задумался детектив. — А может, наоборот — все потихоньку начинает становиться на свои места?

— А как ваши успехи, Василий Николаич? — поинтересовался Столбовой.

— О, мои успехи! Мои успехи, Егор Трофимыч… — Но рассказать о своих успехах Дубов не успел, так как режиссер попросил Буратино и Пьеро приготовиться к выходу на сцену.

А на сцене перед картиной горящего очага понурясь сидели Папа Карло и Джузеппе — Сизый нос. Папа Карло чинил шарманку и привычно бормотал:

— Хочешь — не хочешь, а жить надо… И еще руководить антиалкогольным обществом, и вести борьбу с гомосексуальными меньшинствами, засевшими в высших эшелонах власти… Говорят, есть одна страна на свете, где ветераны творческих профессий живут в покое и довольстве на одну пенсию, и им не приходится таскаться по дворам с шарманкой…

— Но эта страна — явно не Кислоярская Республика, — ехидно вставил Сизый нос.

— А где она, эта страна? — горестно вздохнул Папа Карло.

Но Джузеппе не успел ответить, так как дверь в залу медленно раскрылась, а следом за ней широко раскрылись рты и глаза всех присутствующих, ибо на пороге, шатаясь, как тростник на ветру, возникла первая лиса Алиса — не совсем невредимая, но все-таки живая. Она была все в том же лисьем костюме, в котором ее застигла смерть, но с накинутым поверх него грязным белым халатом.

— Наденька, это вы! — Детектив Дубов подбежал к Алисе и бережно усадил ее в кресло.

— Это ужасно, — прошептала Надя. — Последнее, что я помню — как получила чем-то тяжелым по голове. А потом… — Алиса задрожала и откинулась на спинку кресла. — А потом, уже там… там…

— В морге? — подсказал Буратино.

— Так это был морг!.. О, боже мой…

— Ну, и что же в морге? — живо заинтересовался Ибикусов-Базилио, доставая из-под хвоста репортерский блокнот.

— И в морге какой-то тип, от которого несло, как от винной бочки, пытался меня зарезать вот таким ножом!

— А, так это же доктор Cерапионыч! — облегченно воскликнул Дубов. — Наденька, не держите на него зла — он выполнял свои медицинские обязанности, то есть совершал ваше вскрытие.

— Надо же — а я и не знала, — опечалилась Надя. — Ударила его, схватила этот халат… И побежала сюда…

— Главное, что вы живы, — ласково сказал Дубов. — Наденька, вы лучше прилягте, отдохните, здесь с вами ничего не случится… Ах, какое счастье, какое счастье…

— Я принесу теплое одеяло и что-нибудь согревающее натуру, — сказал Грымзин.

— Да, что-нибудь… Пожалуйста… — прошептала Алиса и в изнеможении закрыла глаза.

— А мы можем продолжать?! — радостным голосом обратился Дубов к Cвятославскому.

— О, естественным способом! — откликнулся режиссер. — Если все пойдет, как я задумал одной голодной ночью, то наш спектакль будет иметь не только резонанс, но и фурор.

Папа Карло вновь склонился над шарманкой:

— Ах, Буратино, Буратино! Увижу ли я тебя когда-нибудь?

Сразу после этих слов в коморку Папы Карло вбежали: Буратино-Дубов с золотым ключиком в руке, Пьеро-Столбовой и Мальвина-Святославский. По дороге Буратино шепнул:

— Егор Трофимович, будьте в боевой готовности. Сейчас могут начаться настоящие сюрпризы.

Пьеро кивнул и нащупал в кармане револьвер.

Увидев дорогих гостей, Папа Карло умиротворенно прошептал:

— Мальчик мой, наконец-то я увидел тебя воочию — и спокойно могу умереть!

— И не думай, Папа Карло! — закричал Буратино. — Только сейчас начинается самая настоящая жизнь. Лучше сообрази нам чего-нибудь покушать.

— Нету ничего! — горестно вздохнул Папа Карло.

— Потерпите до завтра, — предложил Сизый нос. — Завтра после спектакля дадут благотворительный обед, и мы сможем порыться в пищевых отходах…

— Не надо, — вмешался Пьеро. — Лучше я выйду на улицу, почитаю свои гениальные стихи и соберу денег на обед. — Егор Трофимович извлек из кармана поэму Софьи Кассировой «Нильскaя рапсодия» и, раскрыв наугад, продекламировал:

О, жрец Омона! Ты меня не любишьИ, чтоб развеять горе и кручину,Я брошусь в Нил к священным крокодилам —Такая смерть достойней, чем другая!

— И ты полагаешь, дорогой Пьеро, что тебе за такие стишки что-то заплатят? — искренне удивился Папа Карло.

— Конечно, заплатят! — уверенно ответил за Пьеро Сизый нос. — И еще добавят, чтобы только никогда их больше не слышать.

При этих словах поэтесса Софья Кассирова грозно двинулась в сторону Мешковского, и Дуремару с Базилио стоило больших трудов удержать разгневанную Алису Вторую.

— Ну, если стихи не годятся, то я могу выйти на улицу и станцевать танец маленьких зомби, который видела в джунглях Кот д'Ивуара, — предложила Мальвина, но ее перебил Буратино:

— Господа, не разменивайтесь на мелочи. Лучше помогите мне отодрать этот холст, — Буратино указал на картину. — И побыстрее, пока нас не застукал Карабас Барабас.

Действительно, по проходу между рядами в сторону сцены уже двигался Карабас Барабас в сопровождении отряда псов-полицейских, роль которых, если верить афише, исполняли сотрудники славной Кислоярской милиции.