Школа Джедаев-1: В поисках силы - Кевин Андерсон

Фурган взял свой пустой бокал и приставив его к бедру, наполнил в этот раз из левой фляжки. Лея решила, что правую он уже опустошил.

Воздев стакан, он шагнул в направлении Мон Мотмы, ухмыляясь. Лея не верила своим глазам. Неужели этот грубиян собирался произнести тост?

Фурган обвел взглядом пространство Купола, убеждаясь, что он находится в центре внимания. Даже легкий дождик на крыше замер.

— Я хочу, чтоб меня услышали все собравшиеся. Как посланник Кариды, я имею полномочия говорить от имени всех наших Вооруженных Сил — моей планеты, а также всей системы. Поэтому я должен довести свое сообщение до сведения всех.

Он поднял голос и стакан:

— Мон Мотма, называющая себя лидером Новой Республики…— и со злодейской ухмылкой выплеснул свой напиток в лицо президенту. Золотисто-зеленая жидкость расплескалась по ее лицу, волосам и груди. Мотма попятилась, потрясенная до глубины души. Ян Додонна поймал ее за плечи, — рот его открылся в немом удивлении.

Стражи Новой Республики у дверей тут же с готовностью подняли свои винтовки, но, видно, что-то мешало им немедленно открыть огонь на поражение.

— … Мы объявляем вас презренными бунтовщиками и убийцами. Вы пытались удивить меня количеством впавших в слабоумие импотентных систем, которые вступили в ваш грязный Альянс, но никакая свора ублюдков не заслонит ваших преступлений против Империи.

Он разбил пустой стакан об пол и растер осколки подошвой.

— Карида никогда не сдастся вашей так называемой «Новой Республике».Фурган лихо начал и точно так же резко кончил свое выступление. У дверей гвардейцы уже триумфально поднимали белые шлемы на головы, скрывая за ними лица и направляясь следом за посланником. Стражи Новой Республики пялились им вслед, с винтовками наготове и полным отсутствием понимания в глазах.

После минутного шока толпа взорвалась пузырями негодующих реплик. Лея подбежала к президенту. Додонна уже заботливо вытирал белые одеяния Мотмы.

Липкая жидкость сползала по ее лицу. Мон Мотма заставила себя улыбнуться Лее. В возрастающем с каждой секундой шуме негодования она произнесла:

— Что ж, по крайней мере, мы попытались, не так ли?

В растерянности Лея не могла вымолвить ни слова в ответ.

Тонкий голосок Трипио прорвался сквозь шум:

— Простите, госпожа Лея?

Лея лихорадочно закрутилась по сторонам, выискивая глазами близняшек, до смерти напуганная предположением, что Фургану удалось похитить их, организовав для этого отвлекающий маневр, однако вздохнула облегченно, увидев, что Джесин с Джайной стоят прижавшись лицами к панорамному стеклу, созерцая горизонт над Имперской Столицей.

Наконец где-то в стороне она приметила золоченую руку, тревожно махавшую ей. Непостижимым образом Трипио угораздило запутаться в усико-кактусовой экспозиции — даже издалека Лея могла разглядеть множество царапин на его корпусе. Часть закусок выстелила пол перед кактусом причудливой мозаикой.

— Не поможет ли мне кто-нибудь освободиться от этого растения? — взвыл Трипио. — Пожалуйста"

Полковник Фурган сидел в кресле кают-компании с довольной улыбкой, держа высокий бокал в руке. Миссия была выполнена с успехом, и корабль посланника спешил навстречу родной планете, чтобы сообщить радостную новость. Карида могла торжествовать. Только людям столь непрозорливым и недальновидным, как члены Совета, с их неповоротливым гражданским аппаратом, могло взбрести в голову, что он собирался пойти на компромисс — он, числивший себя среди преданнейших друзей Императора. Какой же самонадеянностью должна была обладать эта выскочка из бунтовщиков, чтобы вознамериться сладить с ним, с Фурганом, верным слугой престала! Ничего, лично ее еще ожидает сюрприз. И вряд ли Мон Мотме в нынешнем состоянии доведется принять участие в грядущей войне.

— Прозит! Пара беллум! — торжественно возгласил посланник и поднял бокал, выполненный в форме шприца, улыбаясь двум приближенным телохранителям в креслах напротив.

Сверкающий серебром дройд-терминатор подкатился к ним на балансирующем колесике и, высунув из корпуса длинную металлическую трубку, накачал охлажденную смесь в три бокала. Затем он отъехал в сторону, чтобы возобновить свое кружение по комнате, непрестанно сканируя углы каюты и иллюминаторы, в которые просвечивал космос.

Один из адъютантов-телохранителей, не успев выпить, вынужден был привычным профессиональным жестом сорвать трубку коммутатора, прикрепленную к плечу на манер эполета.

— Штурман сообщает, что мы входим в гиперпространство, — доложил адъютант через несколько секунд. — И еще, полковник. Капитан Пфейфель просит аудиенции.

Фурган благосклонно махнул рукой, и бронированная перегородка отсека с шипением отъехала в сторону.

На тощей фигуре штаб-лекаря кариданской гвардии уныло повис мундир войск химзащиты, на котором рыжело несколько пятен. В главах капитана отражалось смятение.

— Ну что, капитан, как я и обещал, — будете представлены к награде.

— Полковник, умоляю! — Пфейфель рухнул к ногам начальника.

Телохранители напряглись в креслах, а терминатор, катавшийся до того на своем колесике, точно клоун по манежу, угрожающе запульсировал красным светом из стволов излучателей.

— Похоже, мы перепутали реактивы. Та жидкость, что предназначалась…

— Что-о! — Фурган выскочил из кресла — шприц-бокал выпал ив его руки, покатившись по толстому ковру, и рядом с ним в истерике забился лейб-медик. — Вы с ума сошли, капитан!

— Перепутал! Перепутал! — рыдал Пфейфель. — И все она — она виновата!

— Кто виноват? Вы о чем? Немедленно вставьте и доложите! — рассыпался тремя четкими приказами взявший себя в руки Фурган.

Пфейфель тут же вскочил с пола, вытирая сухие глаза и протягивая посланнику голографическую карточку.

— Вот она, виновница.

Фурган брезгливо покосился на карточку, руки не протягивая.

— Это моя бывшая жена — Вима Да Бода. Она…— тут капитан запнулся, припомнив, какое отвращения питает Фурган к Джедаям, — она из этих… парапсихологов. Сейчас я все объясню. Тот состав, согласно вашему приказу, я должен был поместить во вторую флягу, зелкного цвета, и… непостижимым образом она оказалась в синей. Я только сейчас узнал об этом, проводя остаточный анализ.

Фурган уставился на Пфейфеля, яростно выпучив глаза, словно собирался выдавить их из черепа:

— Ах мерзавец! Ах провокатор! Диверсант! Военно-полевой… — и со стоном схватился за голову, бросаясь в уборную.

— Честное слово! Для меня это тоже явилось полной неожиданностью, — печально вскрикнул Пфейфель и забился в руках двух адъютантов, которым трех слов начальника было достаточно.

— Когда это начнется? — прорычал Фурган из уборной. — Погодите, ослы! Не уводите! Он еще должен отчитаться!

Адъютанты развернули дрожащего Пфейфеля лицом к командирскому туалету.

— Я же старался, как мог, — захныкал медик. — Это была наводка Джедаев.

— Когда начнется, спрашиваю? — В голосе Фургана, доносившемся из-за двери, чувствовалась слабость, хотя звучал он от этого не менее грозно.

— Согласно нашим подсчетам, это должно было наступить после отлета, и я задал реактиву время "Ч". За этот промежуток времени, после того как наш корабль будет готов стартовать в гиперпространство, на кожных покровах реципиента должен появиться растительный покров. Но, учитывая перемену условий — при внутреннем употреблении раствора симбионта, — это может случиться… боюсь сказать… с минуты на минуту. — Оттараторив, точно на докладе, Пфейфель истерично икнул и обвис на руках дюжих телохранителей.

— Последствия? — прохрипело из туалета.

— Самые непредсказуемые, — ответил через некоторое время один из адъютантов, после того как потряс и выслушал бормотание впавшего в прострацию медика.

— Чума побери… вашу науку, — донеслось из туалета, — воды…

Дройд-терминатор, все это время колесивший вокруг каюты, внезапно замер. На его голове-турели вспыхнули опознавательные детекторы, в сочетании которых адъютанты распознали сигнал «неопознанная растительная форма».

Один из адъютантов-телохранителей двинулся к двери уборной, за которой исчез Фурган, осторожно постучал, подергал ручку двери и, наконец, рывком распахнул ее.

Зрелище, представшее их глазам, могло восхитить любого ботаника: уцепившись мясистыми корнями за гладкую поверхность, из унитаза торчало кустистое растение. Листья его, толстые и продолговатые, напоминавшие человеческие пальцы, тряслись и изгибались. Лепестки огромного бутона орхидеи размером с капустный кочан или человеческую голову зашевелились, и в воздухе раздалось еле слышное:

— Поливайте меня почаще…

ГЛАВА 21

Хэну Соло казалось, что он, как муха, тонет в вязком сиропе кошмаров. Он не мог избежать этого навязчивого болезненно-наркотического транса, когда застывал под изящным фарфоровым личиком адмирала Даалы, задававшей все новые вопросы.