Школа Джедаев-1: В поисках силы - Кевин Андерсон

— Вижу, у вас не нашлось времени для ознакомления со структурой нашего правительства, уважаемый Посланец. Хотя Мон Мотма официально считается главой государства, фактически руководящим органом является Кабинет, в котором я — госминистр, и подчиненный мне дипломатический корпус играет, возможно, первостепенную роль.

Тут Лея заставила себя остановиться, чувствуя, что раздражение на Фургана выводит ее из себя и таким образом дает ему возможность втянуть ее в свои мелочные игры. Мон Мотма наказала ей проявлять в обращении с посланником всевозможную дипломатическую учтивость. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Хэн или Люк оказались рядом.

— На Мон Мотме лежит большое количество других обязанностей, однако, невзирая на это, она все же будет иметь с вами брифинг сегодня, но несколько позже, — продолжала Лея. — А пока не соблаговолите ли осмотреть ваши квартиры? И несколько освежиться после столь продолжительного путешествия?

Глаза посланника больше всего походили на пьяные вишни, когда он обратил их в ее сторону.

— Сначала предоставленные мне помещения будут осмотрены моими телохранителями. Они обшарят каждый дюйм апартаментов, каждое удобство, и стены, и пол, и все прочее, на предмет подслушивающих устройств и приспособлений для умерщвления. Остальные неотлучно останутся при мне. Питаться мы будем из собственных запасов, во избежание попытки отравления.

Лея была просто потрясена. Неслыханный выпад в сторону Новой Республики! Беспрецедентный по наглости. Она не стала разубеждать Фургана, что было бы ему только за руку, и вместо этого лишь снисходительно улыбнулась:

— Конечно, если вам так удобнее.

— Между тем, — продолжал Фурган, — я бы хотел посетить Императорский Дворец, причем безотлагательно. Организуйте. Я прибыл сюда совершить паломничество и почтить память моего Императора.

Лея заколебалась:

— Но мы не рассчитывали…

Фурган воздел руку. Гвардейцы за его спиной подобрались еще больше, хотя и так уже были на взводе. Посланник внушительно приблизился на шаг к Лее, грозно хмуря брови:

— И тем не менее организуйте!

В этот день Мон Мотма стояла в сумрачной, слабо освещенной комнате для аудиенций, у пульта голопроектора. Хотя у нее была тысяча других неотложных дел, Карида беспокоила ее прежде всего тем, что представляла собой наиболее вероятный очаг угрозы стабильности Новой Республики. Она уже намекала Лее, что готова пожертвовать своим драгоценным временем, чтобы внести посильный вклад в предотвращение военного конфликта.

Замершая, неподвижная. Мон Мотма, казалось, без остатка наполнила комнату своим умиротворяющим властным присутствием. Лея никогда не переставала восхищаться ее тонкой, ненавязчивой и вместе с тем непреклонной силой, которую Мотма умудрялась демонстрировать даже без Джедай-тренировок.

Лея проследовала за посланником Фурганом, когда он спускался по пандусу к основанию голопроектора. Он то и дело сварливо оглядывался за спину, на гвардейцев-телохранителей, поджидавших у входа в помещение. Фурган отказался оставить их за дверями, а Мон Мотма отказалась позволить бойцам приблизиться к ней, даже в разоруженном виде. Игра сил была короткой и грубой, но в конце концов Мотма позволила подчиненным подождать начальника у входа, не спуская с него глаз и не переступая порога.

И в то же время она заставила посланника сделать уступку, на первый взгляд незначительную. Мон Мотма потребовала, чтобы гвардейцы сняли шлемы в ее присутствии. Солдаты стояли перед президентом Новой Республики с открытыми лицами и черепоподобными шлемами под мышками. Таким образом, юные кадеты, обнаружившие принадлежность к роду человеческому, оставались в броне, но в то же время теряли свою безликую анонимность.

— Оставайтесь на месте, посланник Фурган, — произнесла она, не произнося формального приветствия. — Я хотела бы показать вам кое-что.

Проектор замерцал, засветился, и знакомая галактика заполнила комнату биллионами звездных пятнышек и крапинок, словно вылетающих из чьих-то щедрых рук. Освещение автоматически померкло, как только океан звезд стал наливаться концентрированным светом, входя в фокус. Из дверного проема вытянули шеи, словно куальские журавли, молодые гвардейцы. На фоне этой величественной картины стоявшие внизу Мон Мотма с посланником Фурганом казались теперь лицами незначительными.

— Вот наша галактика, — заявила Мон Мотма. — Мы тщательно нанесли на эту карту все зарегистрированные системы. Эти звезды… — она махнула рукой, и на обширное пространство хлынул поток голубого, — уже поклялись в верности Новой Республике. Другие — сохраняют нейтралитет, но при этом не проявляют недружелюбных настроений. — Среди звезд появились зеленые облачка.

— Темные участки — остатки империума Шши Руук. — Мотма указала на грязное пятно, покрывавшее часть звездной карты. — Мы еще не полностью освоили их миры, хотя прошло семь лет с тех пор, как Империя и Силы Содружества соединили руки при Бакуре, чтобы изгнать пришельцев.

И наконец, — продолжала Мон Мотма, — мы узнали о тех системах, что по-прежнему хранят верность павшей Империи. — Вспышки красного, намного меньших размеров, распылились по изображению, концентрируясь главным образом в сердцевине галактики, откуда воскресший Император выбрасывал свои боевые подразделения. — Сами видите, что поддержки со стороны вам надолго не хватит.

На Фургана, казалось, рассказ не произвел особого впечатления.

— Ну, точки-то на карте расставить может всякий.

Исходя гневом и обливаясь потом негодования, Лея не переставала дивиться тому, насколько спокойно Мон Мотма управляет ситуацией. Голос ее не поднялся ни на полтона, она просто посмотрела на посланника своими глубокими спокойными глазами.

— Вы можете лично поговорить с любым из представителей указанных миров, и они подтвердят свою лояльность Новой Республике.

— Переменить настроение посла не так просто, как цвет на проекционной карте.

В этот раз голос Мотмы прозвучал с легким надломом.

— Однако никакими настроениями не переменишь фактов, посланник Фурган.

— Дели дело только в фактах, то временами приходится изменять и их.

Тут Лея не могла удержаться, чтобы не закатить глаза. Все это было забавно, но доходило на пустую трату времени. Фурган был непреклонен, как человек, замороженный в углероде.

Вся планетная поверхность Корусканта была покрыта зданиями: слой на слое — восстановленными, разрушенными и вновь воздвигнутыми. Галактические правительства менялись раз в тысячелетие, но Корускант незыблемо оставался центром политики.

Сложные многоугольные конструкции, чередования башен и стен, ажурности и монолитности делали погоду труднопредсказуемой. Временами неожиданные бури подхватывали и сталкивали облака водяного конденсата, поднимавшиеся из чащобы небоскребов, и тогда кратковременные грозовые ливни обрушивались на твердокаменные стены.

Когда многочисленное дипломатическое воинство собралось под Куполом Ботанических Садов для встречи с посланником Фурганом, внезапный шквал водяных капель простучал по прозрачным витражам, сквозь которые бледно светилась заря Корусканта.

Вдали, у самого горизонта, перестроенный Императорский Дворец возвышался, словно невиданный гибрид средневекового собора с древнеисторической пирамидой, выпуклыми глыбами фундамента, отражая множество различных эпох. Лея, сказать по правде, не ожидала, что прием Фургана состоится в месте, хоть как-то напоминающем о былом величин и богатстве низложенного Императора.

Купол Садов покоился на крыше отдельно стоящего небоскреба. Какой-то филантроп времен Старой Республики (баснословно разбогатевший соучредитель Службы гала-новостей с их дальнобойной и неотразимой рекламой) вложил немалые средства в Сады, чтобы получше обустроить и выставить для всеобщего обозрения экземпляры вымершей и экзотической флоры различных планетных систем.

Как раз перед началом ливня прибыла Лея вместе с Трипио и малышами, которых теперь всюду таскала за собой. Она ступила на порог, готовая к обороне, с оправданиями, уже вертевшимися на кончике языка. Она знала, что присутствие двойняшек может вызвать легкое замешательство в чопорной дипломатической среде, но сейчас это ее нимало не волновала

Весь день ее таскал за собой этот несносный Фурган — брюзжал, распоряжался и третировал. Все время, предназначенное для двойняшек. Лея вынуждена была пожертвовать послу, и теперь она решила, что терять ей больше нечего. Она могла быть очень важным и даже незаменимым членом кабинета Новой Республики, но при этом она оставалась матерью, пытающейся втиснуть свои новые обязанности в старый распорядок дня. Переодеваясь в своих апартаментах перед приемом, Лея почувствовала, что ее негодование медленно, но верно близится к точке кипения. Если и дальше все будет продолжаться в том же духе, то не лучше ли было бы Джесину и Джайне оставаться с Винтер?