История магии и оккультизма - Зелигманн Курт

Здесь, как и в Лудене, Сатана принял обличье прекрасного ангела, благодаря чему внушил многим монахиням еретические взгляды. Его рассуждения были столь убедительны, ни одна из жертв не могла устоять перед ними. Если монахиня кротко возражала, что наставники ее такому не учили, Сатана заявлял, что он — вестник небес, ангел божественной истины, и что в официальных догмах очень много ошибок. Записывать эти происшествия было поручено отцу Бороже. В книге, опубликованной в 1652 году, Бороже в барочном стиле пересказывает беседы дьявола с экзальтированными монахинями. Слова Сатаны овеяны мистическим ореолом и проникнуты чувственностью, сдерживаемой усилиями рассудка. При этом изобилие явных глупостей, которые доверило бумаге искусное перо Бороже, просто потрясает! Виновниками этих событий были монахиня Мадлен Бавен, монастырский духовник Матюрен Пикар и лувьеский викарий Тома Булле. Мадлен призналась, что двое этих священников водили ее на ведьмовские шабаши. Ее сочетали браком с демоном Дагоном, и она творила с ним на алтаре ужасающие непотребства. Участники шабашей, по словам Мадлен, душили и пожирали младенцев. Двух мужчин, пришедших на очередную оргию, забавы ради распяли, после чего выпустили им кишки. Рассказы эти столь убедительны и красочны, что невольно внушают доверие, однако памятуя о предрасположенности Мадлен к истерии мы должны проявить осторожность.

На суде монахини из Лувье по-прежнему выказывали все симптомы одержимости: они корчились в судорогах, говорили на непонятных языках и оскорбляли экзорцистов, на теле у них появлялись раны, наносимые демонами. Воплям их вторили крики истязаемого палачами Булле и ритуальные причитания экзорцистов. Инквизиторы потрудились на славу, всполошив весь город: ни дня не проходило без перекрестных допросов, угроз и арестов. Лувье охватила массовая истерия. Наконец, руанский суд вынес приговор. Труп недавно скончавшегося Матюрена Пикара был эксгумирован и прилюдно сожжен. Мадлен приговорили к заключению в церковной тюрьме. Булле взошел на костер.

Мы не станем описывать все многочисленные происшествия такого рода, ибо все они схожи между собой в общих чертах. Но остановимся еще на одном случае, который интересен тем, что героями его стали дети. Антуанетта Буриньон, оставшаяся единственной наследницей родового поместья, решила найти ему богоугодное применение и открыла школу-приют для бездомных детей. В 1658 году с разрешения епископа Лильского (Фландрия) школа была преобразована в монастырь. Девочек, по утверждению владелицы приюта, содержали здесь в строгой дисциплине. О том, желали ли они поселиться в таком приюте, их никто не спрашивал. В согласии с обычаями того времени, обращались с девочками довольно сурово. Мадам Буриньон, ответственная за этот монастырь для малолетних, сообщает, что каждую пятницу воспитанницы должны были проходить унизительную процедуру: рассказывать о своих проступках в общем зале. За этими благочестивыми упражнениями в смирении следовало наказание — порка или заточение в приютской «тюрьме». Одна пятнадцатилетняя девушка умудрилась открыть дверь «тюрьмы» и вернуться в класс на занятия. Мадам Буриньон сочла ее ведьмой, поскольку девушка сообщила, что ее спас из заточения некий «черный человек». Призвали трех пасторов; проведя обследование виновной, они пришли к выводу, что та одержима дьяволом. Еще одна девушка, которую должны были выпороть, заявила, что совершила свой проступок с помощью некоего постороннего и расскажет о нем, если ее избавят от наказания.

«Наедине со мной в моей комнате она сообщила, что это был дьявол. Он имел облик красивого юноши, немного выше ростом, чем она сама». Прошло немного времени, и еще тридцать две послушницы заявили, что и к ним являются такие же юные демоны, ласкают их днем и ночью, провожают на ведьмовские праздники и т. д. Вполне очевидно, что девочки, не находившие никаких радостей в суровой школе мадам Буриньон, компенсировали свое унылое существование мечтами о веселой, полной приключений жизни. Не удивительно, что подвергнуться обрядам экзорцизма для них было предпочтительнее, чем терпеть телесные наказания. Мадам Буриньон сообщает, что в ее приюте были и взрослые, в частности некая двадцатидвухлетняя девица. Исповеди ее, записанные владелицей школы, очень похожи на признания человека, страдающего психическим расстройством. После восьми месяцев покаяния и экзорцизма она признала, что регулярно посещала ночные ведьмовские сборища — шабаши, «куда все демоны изо дня в день приводили своих возлюбленных, как мужского пола, так и женского…»

Экзорцистские обряды с заклинаниями, молитвами, допросами и наказаниями продолжались до тех пор, пока дьявол не явился к самой мадам Буриньон в облике маленькой сморщенной старушонки с кривым ртом. Поступили ли с почтенной вдовой таким же образом, как с ее воспитанницами, неизвестно: мадам Буриньон не сообщает, изгоняли ли дьявола из нее самой. Но в конце концов три пастора потеряли терпение и передали дело в суд. Судьи проявили невероятную снисходительность к «преступницам». К тюремному заключению приговорили лишь одну взрослую девушку, которая сама умоляла о смерти. Антуанетта Буриньон завершает свой краткий трактат грациозным оборотом: «Так никто никогда и не узнал, что сталось с нею далее».

2. Шабаш

«Не должно упоминать о ведьмах, коих не существует»

В ясные лунные ночи порой можно видали, как ведьмы и ведьмаки бредут по пустынным дорогам на давно знакомое место сборища. Юные и старые равно повиновались тяготеющей над ними магической власти и спешили на зов, доносившийся из чащи леса или с дальних полей. Где-то на перекрестке заброшенных троп поджидал их хозяин. Женщины несли с собой палки и метлы с прикрепленными к ним свечами. Приблизившись к месту собрания, они садились верхом на эти метлы и вприпрыжку, с визгом и криком, въезжали в круг своих товарок, отвечавших им такими же воплями. Незваные гости на шабаше появлялись редко, и никто не мешал ведьмам веселиться вволю. Если же крики и музыка доносились до ушей богобоязненных крестьян, те захлопывали ставни и осеняли себя крестным знамением. Даже самые отважные охотники за ведьмами прикидывались, что ничего не слышат, ибо они понимали: на шабаше председательствует сам Сатана, а против князя тьмы любое оружие бессильно.

Чаще всего ведьмы собирались у трухлявого дерева, у верстового столба или под виселицей. Под предлогом магических обрядов разворачивался с гротескной пышностью настоящий праздник сладострастия. Шабаши приобрели зловещий смысл с того времени, когда языческие обряды стали считаться уже не попытками возродить прошлое, а преступными деяниями, зародившимися на почве ересей и ведьмовства. Ведьма вошла в Средневековье рука об руку с дьяволом. В начале XI века историк Иоанн Мальмсберийский рассказывал о ведьме, которая скакала вместе с дьяволом на коне, чья сбруя была украшена железными шипами. Также он сообщил, что на дороге в Рим разбойничали две старухи, которые превращали людей в лошадей и мулов и продавали их затем как вьючных животных. Иоанн Солсберийский (XII век) также упоминает о ведьмовских шабашах, на которые дьявол являлся в облике козла или кота. В XIII веке, когда поверья о дьяволе приобрели четкие формы, Винцент из Бове повествовал о «бродячих женщинах» — ведьмах, летающих по ночам на шабаши. Вильям из Оверни подтвердил существование подобных суеверий, сообщив о том, как ведьмы летают по воздуху верхом на посохах и палках.

Вплоть до XVIII века распространено было убеждение, что ведьмы способны летать со скоростью ветра. Ведьму мог носить по воздуху демон, или сам дьявол в облике козла или грифона, или же, наконец, заколдованная палка, метла, вилы, магический посох. Знаменитый демонолог Гваццо изображает в своей книге «Compendium Maleficarum» (Милан, 1608) ведьму верхом на фантастическом крылатом козле; а Ульрих Молитор, известный судья из Констанца, иллюстрирует свой доклад о ламиях (1498) грубоватой, но выразительной гравюрой, где верхом на вилах летят две ведьмы и колдун с головами осла, ястреба и теленка. Повсеместно признавалось, что ведьмы способны превращаться в животных. Иногда, впрочем, они рядились в звериные шкуры и маски, по обычаю, восходящему к празднику Вакханалий. Вообще, многие элементы шабаша напоминают о древних культах Дианы, Януса (двуликого божества, стража дверей и перекрестков), Приапа и Вакха. Ночные сборища под открытым небом, с которыми так истово боролись защитники веры, были пережитками «religio paganorum» — «религии поселян». Но только теперь звериные шкуры и рога стали атрибутами дьявола. Нередко маску принимали за подлинное лицо, и очень скоро начали думать, будто ряженый председатель шабаша — это и есть Сатана собственной персоной.