Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

– Нормальное у них состояние. Авроре пришлось потратить время на поиски, значит, они утонули недавно. Это фотография татуировки на спине Лужаны.

– Ты настояла на моем приезде сюда, а теперь говоришь, что не можешь опознавать?

– Я потому так и настаивала, что не могу. Очень тебя прошу. Представь, что я – твой ребенок. Ты бы потащил маленькую дочку в ту комнату опознавать бывших домработниц своего брата?

– Замолчи! – прошипел Платон, топнул ногой, и стул под ним развалился.

Еще через пятнадцать минут от когда-то гордого, уверенного в себе и спокойного Платона Матвеевича не осталось и следа.

– Не пей, это гадость, настоящая отрава, – жалобно предупредила его Илиса, когда Платон открывал зубами пробку на водочной бутылке, купленной в киоске недалеко от морга.

– А вот теперь – ты поведешь! – объявил он, ополовинив бутылку.

Илиса села за руль и обнаружила, что достает до педали только носком туфли. И то, если тянуться изо всех сил.

Платона такой поворот дела рассмешил.

– Ты опознал Лужану? – спросила Илиса, дождавшись, пока он отсмеется.

– Да, – кивнул он.

– И Аврору?

– Да.

– И как... они?

– Говорят, их нашли вместе у Елагина острова. Совершенно запутавшихся в сетях. Ничего выглядят. Прилично. Там недалеко есть Серафимовское кладбище, а при нем – церквушка. Вероятно, туда монашенка Лужана после заплыва в Губе и подалась. Как ее Аврора вычислила – это вопрос, но вычислила. На сегодняшний день у них больше утопленников нет. Будем тут сидеть и ждать, когда появится еще кто?

– А что делать? – спросила Илиса. – Ловить такси?

– Боюсь, это не выход. Я бы не рискнул бросить в таком месте джип.

– Ладно, – кивнула Илиса и вышла из машины.

Ее не было минут пять. Вернувшись, она привела за руку высокого тощего парнишку лет двадцати в спецовке и с черными от машинной смазки руками автослесаря. Парнишка, ни слова не говоря, сел за руль, Илиса – сзади. Платон только хмыкнул, когда при выезде с Литейного моста лихой шофер стал копаться своими руками в бардачке – искал сигареты.

– Здесь не курят, – заметил Платон.

– А жаль, – флегматично заметил водитель.

Выбрав оптимальный путь, он довез их к дому в два раза быстрее, чем Платон доехал до Арсенальной.

– Карбюратор барахлит, – это было второе, что сказал умелец.

Когда Платон и Илиса вышли, он с непроницаемым лицом уехал на джипе.

– В чем дело?.. – опешил Платон.

– Не беспокойся. Вечером он пригонит его сюда, во двор.

– Ладно, – согласился Платон. – Не буду беспокоиться. Раз ты знаешь этого человека...

– Я его первый раз вижу. Он честный парень. Сказал, что ему нужна машина до вечера. Согласился нас подвезти. Услуга за услугу.

– Подвезти?.. – повысил голос Платон.

– Сам виноват – зачем пил?

– А я тебе сейчас расскажу с самого начала, зачем я пил! Ты решила покататься по заливу на прогулочном катере, но тебе было скучно одной, и ты взяла с собой Вениамина и монашенку Лужану... Не надо меня толкать в задницу! Я сам дойду. Знаешь, что было дальше? Монашенка утопила Вениамина, а Аврора тогда... Подожди, а вдруг нам понадобится машина сегодня?

– Не понадобится, – тяжело дышит Илиса сзади. – Ты будешь спать весь день.

– Запыхалась? – обернулся Платон. – Ну извини, я немного побузил. Иди ко мне на руки. Давай-давай, вот так, молодец. Что у нас? Астма? Молчишь... Ладно, придется заняться твоим здоровьем.

Он донес девчонку в пышных юбках до разложенного в гостиной дивана. Даже дверь открыл, прижимая ее к себе одной рукой. Бережно усадив Илису, постоял над нею, покачиваясь, и попросил:

– Ладно, я съездил в морг, скажи теперь, где Венька?

– Его не найдут, – ответила Илиса и добавила: – Нам нужно вымыть как следует руки. Я очень хочу их вымыть, а ты?

– Хватит уже водить меня за нос, – Платон пошел за нею в ванную. – Ты думаешь, что можешь все рассчитать, предусмотреть, да?

– Я так не думаю.

– Думаешь, самая умная, да?

– Ты у нас самый умный. Ты всех провел. Иди в кровать, я тебя раздену.

– А кофе горький будет?

– Нет.

– Ну давай, подари мне иллюзию счастья, покажи Алевтину.

– Ты пьян. А пьяным иллюзии ни к чему.

Поздно ночью зазвонил телефон. Платон дождался звука шагов в коридоре. Вот за спокойными пробежали еще одни, быстрые и легкие. А это что? Явно тяжелые, мужские... Что же это такое, не квартира – балаган!

Пыхтя, он с большим трудом встал – на часах три двадцать. От долгого лежания тело отказывалось быстро повиноваться. Выйдя в коридор, Платон никого не обнаружил. Он пошел в кухню, на свет. Гимнаст и Илиса сидели за столом друг напротив друга. Перед ними горела свечка на блюдце, они смотрели на нее, не дыша.

Нависнув над столом, Платон сначала вгляделся в лицо Илисы. Его сильно поразило это лицо – настолько оно было безжизненным, с застывшими неморгающими глазами. Но Гимнаст удивил Платона еще больше – тот смотрел на свечку жалобно, почти молясь лицом, сведенным в судорогу страдания. На ум не шло ни одно из известных Платону определений такого странного состояния присутствующих. Вот Венечка... Венечка бы сказал...

– Балдеете? – усмехнулся Платон.

От его дыхания свечка погасла. Илиса очнулась и в отчаянии посмотрела на Гимнаста.

– Все! – выдохнул тот.

– Значит, так тому и быть, – кивнула Илиса.

– Смотри на дым! – потребовал Гимнаст. – Сколько ему осталось?

– Мало.

– Что это вы делаете? – вклинился в их напряженные переговоры Платон.

– Все, Платоша, ты потушил свечку.

– Быстро одевайся, тебе нужно ехать в больницу, – вскочила Илиса. – Ты успеешь, только двигайся! Двигайся!

– Не гони его, может, я все расскажу? – спросил Гимнаст.

– Да, пусть он все расскажет, какая больница в три часа ночи? Я не хочу никуда ехать! – сопротивлялся Платон.

– Он должен узнать это от Кивы! Не мешай мне! – сверкая потемневшими от гнева глазами, набросилась Квака на Гимнаста.

– А если он не успеет? Третий покойничек за одни сутки – это для Платоши может быть перегиб!

– Опять – покойник? Я никуда не поеду! – ужаснулся Платон.

– Заткнись наконец! – крикнула Илиса Гимнасту.

– Платон должен быть в форме на своей обжираловке, – не успокаивается Гимнаст. – А он тогда будет совсем никакой.

– Тихо! – крикнул Платон. Дождался, когда из звуков осталось только тяжелое дыхание троих людей, и предложил: – Пусть Илиса скажет, что случилось.

– Адвокат в больнице. Он умирает. Скорей всего, не доживет до утра, – покосилась она на все еще чуть тлеющий фитилек свечи. – Нам позвонили, он просит тебя приехать. Он должен сказать что-то важное. Прошу, поторопись.

– Кока умирает? – не поверил Платон. – От чего?

– От полученных травм, несовместимых с жизнью. Одевайся!

– А где он получил эти травмы? – интересуется Платон, лихорадочно натягивая на себя рубашку.

– На улице он их получил, – путается в пуговицах его рубашки Илиса.

– Автомобильная авария?

– Нет. На него напали.

– И он хочет меня видеть?

– Очень! – уверила Илиса.

– А если... Если он умрет до моего приезда?

– Ты тогда, Платоша, не ходи на него смотреть, не ходи! Возвращайся быстрее домой. У тебя вечером очень важное дело, очень!.. – бормотал Гимнаст, надевая Платону туфли.

– Замолчи! Он не умрет. Он дождется Платона.

Подойдя к двери, Платон осмотрел Гимнаста и Кваку, в душе надеясь, что все можно отменить.

– Может, позвонить в эту больницу, узнать, как его состояние? – предложил он.

– Критическое! – заверила его Илиса. – Вот адрес больницы, – она засунула в карман его пиджака бумажку.

– А... А на чем я поеду?

– Твой джип во дворе.

– А?..

– Иди с богом, Платон Матвеевич, – перекрестил его Гимнаст, развернул и подтолкнул к открытой двери.

Сев за руль, Платон застонал – стойкий запах табачного дыма.

Стоя у окна в квартире Платона, Гимнаст спросил Илису:

– Почему он не заводит?

– Машина прокурена – чертыхается.

– Он так будет до утра сидеть проветривать! – нервничает Гимнаст.

– Не будет. Сейчас закурит и поедет.

– Закурит?.. Платон?

Рассерженный Платон некоторое время задумчиво смотрел на бардачок, потом открыл его. Початая пачка «Мальборо». Он вытащил сигарету и понюхал ее. Засунул руку в бардачок подальше. Пластмассовая газовая зажигался.

Первая глубокая затяжка замутила голову, но со второй пришло некоторое просветление.

В больнице ему предложили надеть халат – идти нужно было в реанимацию, но халат этот совершенно не налезал, тогда медсестра укутала одним халатом правое плечо Платона, а другим – левое.

Увидев Коку под капельницей, с забинтованной головой и одним глазом, смотрящим из повязки, Платон решил сразу воспользоваться предложенным медсестрой табуретом и сел, скривившись – давал о себе знать ушиб.

– Платоша... – счастливо прошептал Кока, пытаясь добраться до его руки своей, в ссадинах. – Я уж думал... Слушай меня внимательно. Я оставил распоряжения обо всем своем имуществе. Там в бумагах есть телефон дельного юриста, он тебе поможет с опекунством, он знает.