В плену их желаний - Лика Мираж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спермобак пришёл осчастливить свиноматку.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
– А камеры… зачем? – выдыхает она, осознав, что цепи какие-то зачарованные и перевоплощаться… больно.
Алекс ухмыляется, это слышится по его придыханию, по звону голоса.
– Знаменательные моменты стоит записывать. Многим потом будет… любопытно пересматривать. В ознакомительных целях. Как исторический материал.
– Да поняла, я поняла… – шепчет она, сдувая со лба прядь светлых волос.
Ой, она ещё и в теле красотки, вот порнушка-то получится – только и трусы снимай да работай руками.
Нет, чёрта-с-два! Пусть будет больно, но она не даст этим увальням красивое кино!
Это дело шлюшьей чести!
Кодекс.
Плача, она каким-то чудом перевоплощается… в жирного азиатского мужчину.
– Ну, – голос срывается, – как тебе такое, Алекс?! Куда ты теперь будешь трахать?
Он смеётся и шлёпает по дряблой белой заднице, на которой порвались нежные трусики, которые отлично смотрелись в кадре.
Ханна понимает, что рано или поздно её силой вернут к нормальному состоянию, а если нет – измучают так, что она уже просто физически не сможет концентрироваться на чужом облике…
Но всё это стоит одной хорошей шутки.
Даже если она плохая.
А если серьёзно – ну какого чёрта? Почему она в этом дерьме?
«Шлюшья богиня, клянусь, это был последний раз, когда я доверилась мужику! Больше такого не будет! А теперь… вытащи меня!»
То ли цепи, то ли сила Алекса действует уж слишком интенсивно, и жирдяй слезает с неё раньше, чем змеиная шкура во время линьки со змеи.
И всё это с такой болью, словно она родила.
Стоны знатные. Зрители, наверное, будут в восторге.
Алекс хлопает в ладоши.
– Шикарное представление… Ты умеешь привлечь к себе внимание. Ты. очень яркая, Ханна.
А сам склоняется над ней, запускает пальцы в волосы и шепчет горячо на ухо:
– Мне очень жаль…
А что происходит дальше?
Нетрудно догадаться. Хотя Ханна до последнего надеялась, что у него есть какой-то план. Что он сейчас освободит её.
Что всё это… шутка.
Нет ничего хуже дурацкой надежды.
Зря, очень зря она разучилась ждать худшего.
Наматывая её волосы на кулак, Алекс входит резко и двигается так же.
Она сдерживает стоны и слёзы, но выходит плохо. Лицо спрятать не получается. Любые попытки извернуться и перекинуться жёстко пресекаются.
– Алекс! – вскрикивает особенно громко.
И он, на удивление, притормаживает.
– Что?
Ханна шепчет едва слышно:
– Я ведь прощу тебя… Всё это. Просто… давай выберемся. Ты что-то придумаешь… Будем… вместе.
Он молчит.
Так…
Неужели…
Получилось…
Достучаться до…
Резкий толчок.
– Чёрт!
– Ну что ты начинаешь, я же уже извинился, – он и вправду будто бы недоумевает.
Ханна словно бьётся о стену, хотя вбиваются сейчас в неё.
Френк во всём был прав. Долгих лет жизни старому козлу!
Всё меняется в одно мгновение. Она чувствует, будто внутри (в тех самых внутренностях) что-то взрывается. Вскрикивает и… теряет привычное ощущение себя.
Это трудно объяснить, особенно, учитывая, что она каждый день в шкуре разных людей, но…
Что-то не так.
Алекс, не выходя из неё, тянет Ханну ближе и ухмыляется.
– Готово.
Теперь у неё обычные, человеческие глаза.
И нет
никаких
способностей.
Он ещё некоторое время не отстраняется, приобнимая её скользкое тело, а затем выходит и идёт к столу с какими-то припарками так, словно ничего не было.
Застёгивает ширинку на джинсах, поправляет волосы, набирает что-то в шприц.
Перед тем, как ощутить привычный холодок иглы, обессиленная Ханна краем глаза замечает невероятно дружелюбный столп огня.
Глава 10. К истокам… и обратно
Они думают, что она спит и не тревожат.
Но нет. Ханна прислушивается к разговорам вокруг и ждёт.
Чему её Алекс и научил, так это быть осторожнее и не принимать помощь от не пойми кого.
Да, её каким-то образом вытащили из лаборатории.
Драконы.
Даже без сил, этих существ сложно с кем-то спутать.
Да, её долго куда-то везли, долго что-то нудное обсуждали (это всё перемежалась с красочными снами, а снилась ей «Магнолия», словно она была обетованным краем, утерянной и вновь обретённой Атлантидой, Авалоном и… что там ещё есть такое эдакое?).
После всего её уложили в постель, клали на лоб компресс, взволнованно охали.
И – засада, чёрт возьми! – ни на шаг не отходили.
По голосу она узнала Равена… и даже Лисоньку. Или у неё галлюцинации?
Вот и кто знал, что Ханна настолько привязалась к этой рыжей девочке? Даже её тонкий голос чудится посреди всего этого вертихвостого кошмара.
Пока открывать глаза не вариант, есть время подумать о насущном.
Перво-наперво план такой: улучить момент, когда её оставить одну, осмотреться и сбежать.
У неё теперь нет способностей – об этом не стоит забывать.
Может быть, как-то по-быстрому избавиться от ребёнка?
Ей в голову приходят совсем уж тёмные образы, но вполне логичные: найти нож, вырезать этот адский плод, обрести способности, сгенерировать, принять облик кого-то как можно более невзрачного…
Ханна незаметно облизывает губы и сдерживает слёзы за закрытыми веками.
Ребёнок. В ней ребёнок. Какая жуть.
Но это её ребёнок.
Боже, она будет ужасной матерью…
Будет?
Да, глядя правде в глаза (кто это выражение вообще выдумал?), не зря её не взяли в наёмники.
Она даже себя пырнуть не может, не то что кого-то ещё.
Самореализации ноль…
Маленькая, потерянная шлюха в чужом доме.
– Почему притворяешься спящей? – бархатный голос пробирает насквозь, Ханна вздрагивает – хорошо, что не вскрикивает.
Приходится открыть уже вполне обычные глаза. И столкнуться с тёплым, внимательным взглядом.
– Здрасте! – тянет Ханна. – Ты очень видный мужчина. Хочешь меня?
Ангус едва заметно поднимает бровь, отворачивается от неё, словно чтобы не выказать слишком явное призрение и представляется.
Ну а что? Это от стресса она! Растерялась!
Ханна поднимается.
– Где я? Что происходит?
– У меня в гостях. Тебе повезло: твои друзья стали моими друзьями.
Кто так вообще разговаривает?
– Друзья? – Ханна произносит это так, словно слово незнакомое, на другом языке и она совершенно не понимает, что оно значит, а потому опасается (ха), что сказала «дерьмо» в приличном обществе.
– Лис, Равен, Агния.
Ханна с трудом улавливает связь, но да ладно. Она морщится. Затем лицо её светлеет.
– Приведи её сюда, я про Лисоньку! Хочу говорить со своей служанкой!
Ангус садится на кровать, перекидывает ногу на ногу и окидывает Ханну скучающим взглядом.
– Теперь она служит Равену, сейчас ночь, я не хочу будить его, чтобы спросить разрешения. Не думаю, что это так важно…
Ясно. Она просто ему не понравилась. Видала Ханна таких.