Мы-курги - Людмила Шапошникова

В мае 1852 года он написал королеве письмо, в котором просил содействовать крещению его дочери и быть ее крестной матерью. Этим он отторгал свою дочь от себя, от Курга, но считал, что делал это во имя Курга. Жертва были принята. Через месяц в частной церкви состоялась церемония крещения. Архиепископ Кентерберийский лично взял на себя эту обязанность. Рядом с ним стояла дородная и царственная Виктория, Гаурамму нарекли Викторией в честь крестной матери. На церемонии присутствовал весь двор. Раджа был в центре внимания. Он плакал, когда архиепископ провозгласил здравицу в честь «новорожденной» христианки Виктории. Лондонские газеты писали, что от радости. Королева подарила крестнице жемчужное ожерелье и бриллиантовые серьги. К ней была приставлена в качестве попечительницы дама леди Логин. Она занялась ее здоровьем и ее образованием. Теперь раджа почти не видел дочь. Ее привозили к нему на час и снова увозили. Девочка начинала говорить по-английски-и быстро забывала свой родной язык. Отец видел это, но ничем не мог помочь. Придворные дамы не выпускали из цепких рук понравившуюся им куклу.

Ему казалось, что горечь утраты дочери теперь будет возмещена другим, более важным. Он надеялся на королеву, которую считал почти своей родственницей. Он мог подать в суд на ненавистную Компанию, лишившую его Курга и денег. Он отсудит наследство Деваммаджи и официально расскажет всем, как поступили с Кургом. Он, правда, пытался уже это рассказать в одну из коротких встреч крестной матери Виктории, но она почему-то его прервала и не стала слушать. Возможно, у нее были дела поважнее. Он подал в суд свой иск. Началось разбирательство;

— Раджа Курга против Ост-Индской компании. Раджа Курга против Ост-Индской компании! Читайте! — кричали по утрам мальчишки-газетчики.

«Раджа Курга против Ост-Индской компании! Против кого? Против гордости Британской империи? Против тех, кто дал Англии богатейшую колонию? Против тех, кто украсил королевскую корону сверкающие бриллиантом „кох-и-нур“? Да, против них. И один раджа Курга. Без свидетелей, без поддержки. Один в чужой стране, пытающийся добиться осуждения этой же страны. Раджа Курга против Ост-Индской компании! Порабощенный против поработителя.

Судебный процесс затягивался. Директора почтенной Компании, любезно принимавшие раджу, теперь не замечали его. Они сидели строгие и непреклонные в суде и бросали в его сторону презрительные усмешки Лорды тоже перестали его замечать. Но он продолжал ходить на судебные заседания и не снимал своего иска. Он пытался объяснить, как все произошло на самом деле. Но судья непочтительно прерывал его. Он требовал от раджи все новых и новых доказательств. И доказательств по всей форме. Неискушенный в казуистике суда раджа терялся и не мог понять, что от него хотят в таком ясном деле. Судебные заседания откладывались и переносились…

Над Лондоном повисал туман. Туман сменялся сырым снегом. Потом наступало холодное и короткое лето. А суд все не выносил решения. Процесс растянулся на несколько лет. Временами раджа чувствовал, что все безнадежно, что суд никогда не кончится. Ему советовали прекратить дело. Но он не соглашался. Он не понимал, как в стране, которая гордится своей справедливостью, могут происходить такие вещи. Он не понимал, что эта же страна и породила Ост-Индскую компанию. И не даст ее осудить ни радже Курга, ни всем индийским князьям, вместе взятым.

Он несколько раз пытался встретиться с королевой, но получал вежливый отказ. Из Индии доходили вести о большом антианглийском восстании. Оно вселило в него надежду, но он был далеко от своей страны. От причалов английских портов уходили корабли с солдатами. К 1859 году восстание подавили. Королева издала указ: Индия полностью переходит под власть английской короны. Отныне Виктория — королева Индии. Все дела Ост-Индской компании переходят в ее ведение. Казна тоже. Суд по королевскому указу прекратил дело раджи. Тогда он и понял, что королева и почтенная компания — одно и то же. Но понял слишком поздно. Годы были потрачены на бесплодную борьбу. Борьбу, которую он проиграл. „Раджа Курга против Ост-Индской компании“ — газетный заголовок. Вот единственный результат.

…В тот день он не выходил из дому. Он стоял у узкого окна, чем-то напоминавшего то окно в Бенаресе. Шел унылый осенний дождь. На голых ветвях висели прозрачные капли. На город и грязную полосу Темзы опускался туман. Он почувствовал какое-то странное стеснение в груди. Стало трудно дышать. На лбу выступил холодный пот. Стараясь продохнуть, он кашлянул и поднес к губам носовой платок. На тонкой ткани расплылось кровавое пятно. Он вызвал слугу и послал его за доктором. Затем присел у стола и, держа платок у рта, достал пачку голубой бумаги с водяными знаками. „Завещание“, — вывел он на верхнем листе. Оно кончалось словами: „Прошу меня кремировать в Курге“. Через месяц, когда раджи не стало, его похоронили на Лондонском кладбище.

Через год Гаурамма-Виктория была обвенчана с полковником Кэмпбеллом, братом леди Логин. Никто не знает, как она жила потом. Известно только, что в один прекрасный день полковник вышел из дому с саквояжем и не вернулся. В саквояже были драгоценности последней рани Курга. И те, которые ей дарила крестная мать, и те, которые ей были оставлены отцом. Англия отобрала у нее последнее. Гаурамма умерла через четыре года после венчания двадцати лет от роду. Перед смертью она просила отвезти ее в Кург, который она никогда в жизни не видела. Она его так и не увидела, ибо ей, как и ее отцу, в просьбе было отказано…

24

Каменные стражи горы Парвати

Курги помнят многое. События вековой давности оживают в семейных преданиях. То, что произошло несколько веков назад, записано на камнях, медных пластинках, на бумаге. Но есть в этой стране свидетели далекого прошлого, о котором даже сами курги ничего определенного сказать не могут. Они о нем уже не помнят, и записей об этом времени у них не сохранилось. По одной очень простой причине. Тогда еще у кургов не было письменности. Но знаки прошлого, насчитывающие не одно тысячелетие, сохранились. Они живут в древних камнях Курга. Очень своеобразных камнях, обработанных человеческой рукой и превращенных в загадочные памятники. Памятники мегалитической культуры, или культуры «больших камней». Культура эта более двух тысяч лет назад была распространена не только в Курге, но и по всей Южной Индии. Она была очень разнообразна. Но в Курге она оставила свои следы в виде дольменов, менгиров и таинственных каменных погребений. Дольмены в этой горной стране встречаются довольно часто, но не все курги о них знают. И поэтому свой первый дольмен я искала довольно долго. Мне охотно рассказывали о кургских раджах, о кровавых столкновениях между кланами, о золотоволосой богине Кавери, но о дольменах сообщить ничего не могли.

— Кажется, у нас что-то есть, — говорили мне знакомые курги. — И если мы не ошибаемся, это называется пандава-паре.

— Что значит пандава-паре? — спрашивала я.

— Дом Пандавов, — отвечали мне.

Пандавы были славным родом, деяния которого описаны в «Махабхарате», и название, данное дольменам, свидетельствовало об их древности. Но где находятся эти пандаве-паре, никто толком не знал. Я устала от долгих и бесплодных расспросов, от рассуждений на эту тему и от безрезультатных поисков. Помощь пришла совершенно неожиданно.

Живая и подвижная старушка, мать миссис Ченгаппы, с которой у меня установились добросердечные отношения, пригласила меня в гости к себе в Вираджпет.

— Приезжайте ко мне, — сказала она. — По крайней мере хоть день отдохнете от этого сумасшедшего семейства. Так она определяла семью своей дочери.

Я отправилась в Вираджпет и не пожалела об этом. Сидя на веранде скромного дома, мы уже о многом переговорили со старушкой. О Ченгаппах, о Курге, о Москве. Старушке очень понравился мой рассказ о Москве, и она вдруг всерьез засобиралась в этот далекий и такой интересный город.

— Значит, у тебя в квартире две комнаты, — сказала она, размышляя вслух. — Но я тебя не стесню. Не думай, что я по вечерам буду сидеть в этой квартире. Я буду ходить по городу, посмотрю ваши театры и, может быть, посижу в ресторане. Это ведь так, интересно! Ченгаппы сидят в своем английском клубе, а я посижу в московском ресторане. Впрочем, — продолжала она, — везде интересно. Вот взять, к примеру, мой сад. Знаешь, стали пересаживать деревья и нашли, как ты думаешь, что?

— Клад! — выпалила я.

— А вот и нет! — засмеялась старушка. — Нашли большой, большой горшок.

— И что в нем было? — затаив дыхание, спросила я.

— А ничего особенного. Земля, перемешанная с пеплом. Но все равно интересно, правда?

Она просто себе не представляла, как это было интересно.

Старушка довольно точно описала древнее урновое захоронение.