Украшения строптивых - Арсений Миронов

Так, теперь вопрос: что есть главный итог первого тома? А? Вон та девушка вдали, с большими… эхмм… с косичками: вам слово! Как? Громче! Нет, не Павел Буре. И вовсе не Олег Меньшиков! При чем здесь Олег Меньшиков? Чего?.. Фолк-фэнтези? Постмодерьми… не понял. Еще версии? К-кто сказал «марихуана»? Нет, я хочу зна… КТО СКАЗАЛ «АЛКАШИ?!» КТО СКАЗАЛ ГАДЫ УРОЮ СЮДА КО МНЕ ЩА В НАТУРЕ!!! Никто? Никто не говорил? И ты, ушастый, тоже не говорил? Гм. Послышалось…

Главный итог первого тома… правильно! В том, что я выжил. Народ! Пиплы, дери вас! Славяне! Гей, гоп! Где ваши руки, Москва?! Эврибади, хэй! О-ле, оле-оле-оле! Не слышу тебя, Москва! Привет, Нижний! Я с вами, Красноярск! Панки, хой! Венсеремос! (Маестро, йо-майо, давай уже музон-то втихую!) Банзай! Слава России! Здорово, казаки! Привет, юнкера! Мэйклавнотуор! Секс, драгз, мак-чикен! Клево-клево, бивесы! Моника Левински навсегда! Бей жидов, спасай евреев! Живела Велика Сербия! Мы вмессте! Мы вмессте! (Пошел-пошел кордебалет, быстро!) Мы вмессте!.. Рэс-два-три-чтыррь, начали!

Да, я стоял на обрыве. (Звучит залесский рок-н-ролл.) Моя задница дрожала — не от страха, а от холодного ветра. (Завывает ветер, слышится приглушенное дрожание задницы.)

Стучало сердце. Визжали окрестные птахи. (Бух-бах! Фью-ить-фюить!)

В руках был волшебный сапог Чурилы. Дери его!!! Не просто сапог, но агрегат. Летающий мокасин, загодя скраденный у прежнего владельца (кто не в курсах — срочно см. предыдущую часть моего дневника). Я держал его и думал: вот так всегда. Гнусный Старцев с отталкивающим Кашириным никуда не полетят. Неглупые парни! Остались в славном г. Великие Сиськи пьянствовать и разнузданно тешить организмы. А я — здесь. Я на бугре, дери меня. Завсегда на линии огня. Мне больше всех надо, значит, свои важные дела кидать и резво порхать в Немогарду. А все из-за Старцева! Очкарик, ботаник, зануд! «Лети, — говорит, — любефный друг мой Флавик, в отдаленный город Немогарду за каликою Сфенельдом или за фтарцем Белуном, фтобы они помогли нам Илью Муромфа отыфкать!» Ага! Сам, понимаешь, на троне эдак вот развалился и, значит, малинку так вот пальчиками с блюдечка собирает, а другой рукой служаночку по кокошнику поглаживает и говорит: «Лети, любефный Мфтифлав в неблифкий город Немогарду, а то мы тут беф дедуфки Сфенельда и беф фтарика Белуна ну профто как без рук! Лети, да пофкорее, дгужок!»

…Тьфу!!! Плюнул вниз — и отшатнулся: ух! Косогор-то мне, как обычно, достался отменно обрывистый. А я еще такой молоденький! И не пожил-то совсем. Увы: в окружающем мире не было сострадания. Бессердечное солнце бездушно поднималось по холодному небу в бесстрастный зенит. Ленивые облака презрительно ползли по верху. Ветру было по барабану. Птицам было до столба. Даже мухам было параллельно.

Я вздохнул и начал подготовку к старту. Взял волшебный мокасин и воткнул его в воздух — прямо перед собой (на уровне пояса, каблуком к животу). Как положено, мокасин затвердел в воздухе. Жестко зафиксировался, словно всунули его носком в тесное невидимое стремя, намертво приколоченное гвоздями к пустоте. Я осторожно убрал руки. Сапог остался висеть. Клево. Технология, дери ее!

Я отступил на шаг и прищурился. Гы. Висит, зараза. В метре над обрывом. Только бахрома шевелится, да чуть вздымаются, будто жабры, жестяные чешуйки на боках, да вышивка нерусская мерцает по черно-сиреневому голенищу. И впрямь волшебный. Сейчас будем зажигание включать. Я достал из кармана смятую бересту с инструкцией, составленной со слов Мокошиной жрицы Корчалы. Тряхнул в руке, расправил. Вчитался в резьбатые строки. Итак, пожилая инструкторша рекомендовала:

«Мстиславко гад подколодный обещал женитца все скажу дядьке мельнику он тибя околдует штоба невпопад (зачеркнуто)… штоба неповадно тибе честных девушик портить теперь дядька тибя в жабу превратит…»

Стоп-стоп. Это, видимо… какая-то совсем другая береста. Не пойму, откуда взялась… Выкинуть. Где же инструкция? Ага, в другом кармане:

«Наместнику Босяте — 2 гривны (отдать не позднее среды!);

Гнедану — 5 кун (покер);

Лито — 12 кун (преферанс);

Ластеньке — 10 кун + платочек + сладости»

Ой. Опять не та бумажка. Это — ненужная бумажка, можно ее выкинуть. А нужная, очевидно, потерялась. Не важно. Я все наизусть запомнил. Чтобы завести реактивный лапоть, старуха Мокошь советовала иметь при себе плетку и… лук со стрелами, кажется. Подскажите, родимые, — кто былины помнит? Точно: взять во едину руку плеть, а стрелу во руку другую. И — кнутом по сапогу стегануть. Потом что-то со стрелой сотворить. Воткнуть ее куда? Впрочем, не важно. Разберемся в процессе.

Обувь по-прежнему висела в метре над землей, аки пригвожденная, ожидая, видимо, бодрящего удара кнутом. Я вздохнул: а что, если… поступить иначе? Взять во едину руку плеть, во другую стрелу, подпрыгнуть, ухнуть, повернуться, и — быстро-быстро кинуться в кусты, а оттуда через ельник до мостика, потом — в деревню, в харчевню, и жбан пива заказать, и еще два жбана, и жить себе в харчевне припеваючи день за днем, а проклятый сапог пусть себе висит в воздухе до первого снега, и Старцев с Кашириным пусть терзаются, отчего это я сгинул без вести в отдаленной Немогарде…

Моя беда в том, что я честный. Если уж друзья попросили меня: «Славик, слетай в Немогарду», — заметано. Умру, но до Немогарды доберусь. Потому что я — кремень-парень. Мужчина-крендель. Слово мое — гранит. Совесть моя — кристалл. Не в смысле «Кристалл», а в смысле — как слеза. Глаза — как два яхонта, клюв железный! И нет во мне страха к летучим сапогам!

Как вы догадались, это был аутотренинг. Просто я мужался. Помужавшись еще минуты три, бесстрашно крякнул, достал из-за пазухи плеть и хлестко вдарил по висящему в воздухе мокасину. Вжиииххх! Красивый звук, правда? Судя по звуку, можете догадаться о моих успехах. Вжихххх! Опять мимо.

Вжиххх! До Будулая мне далеко. Вжиххх! И кто придумал эту идиотскую технологию: кнутом по сапогу хлестать? Вжихх! Ой… извини, мальчик… не плачь! Какие еще гуси? Иди-иди. Не время для гусей. Вжих. Совсем сдурели. Гусей пришел пасти. Вам, вжих, фермерам, только дай — вы и космодром морковкой засеете. Здесь, вжих, можно сказать, взлетная полоса! Военно-воздушные Мстиславы готовятся к старту! Заправлены, вжих, в планшеты космические карты! Дери их… Вжих… Вжих…

На пятой минуте упражнений из чащи вышел лось и с тоскливым раздражением глянул сквозь ресницы. Кажется, я его разбудил.

— Вот… улетаю, — виновато улыбнулся я. — Небо типа зовет.

Лось презрительно цыкнул Зубом. Он не верил в меня. А зря. …Вжи-хлоп!!! Йес! В натуре, попал! Сапог дернулся и заурчал. Стартер сработал, алые шнурки зашевелились. Я гордо посмотрел на лося, затем осторожно приблизился и потрогал вибрирующий железный каблук. Аэролапоть слегка нагрелся и уже начинал потрескивать. Чувствовалось, что таится в нем злогремучая летучесть небывалой подъемной силы. Поэтому и не хотелось вот так, бездумно, засовывать в чужой волшебный сапог собственную ногу (мягкую и ранимую). Решено было для начала провести пробный запуск мокасина в автономном режиме — без пилота.

— Начинаем стартовый отсчет, — торжественно сказал я, отступая на шаг. Все вокруг замерло, предчувствуя близость эры воздухоплавания. Сапог нервно заныл. Я тоже волновался. Как ни крути: я — Земля, я своих провожаю питомцев, — Пять… Четыре… Первая мачта отошла… Типа три…

Сапог рычал, пуская струйки перегретого газа. Трава в радиусе трех метров скуксилась и пожухла. Два… Один… Я утер слезу и взял под козырек:

— Ноль… Пуск… Поехали типа того!

Хоть бы хрен. Мачты отошли, но зверский сапог даже не дернулся. Глухо подвывая, мелко трясся на месте, словно разгоряченный болид на стартовой черте. Неужели мы позабыли нажать некую кнопку? Повернуть сокровенный рычажок? Коснуться нежной струны? Сказать волшебное слово? Точно-точно… Я вытер с большого пальца грязь и осторожно приложил к сапогу — чтобы сапог отсканировал отпечаток. Прильнул к подошве глазом, дабы невидимый сканер прочитал рисунок моей радужки. Никакого эффекта. Может быть, надо назвать фамилию?

— Бисеров, — молвил я с надеждой. Лось в кустах фыркнул и затрясся, хихикая. Задница рогатая.

Багровея, я терпеливо перепробовал почти все распространенные пароли. Тщетно. Сапог не отреагировал даже на «славянский шкаф», «Кронштадт» и «мэйфлауэр».

— Три креста. Дюнкерк. Касабланка, — шептал я, медленно раздражаясь, — Megabit. Goobers. IDDQD… L135uow02fme9Pz…

Взбеленение произошло на шестой минуте. Последний верблюд переломил хребет соломинке. Утробно взревев, я наотмашь врезал плетью по непокорному сапогу. Сразу попал! Сапог взвизгнул и… стартовал.

Мы с лосем так и осели.

Дело в том, что в порыве гнева я выкрикнул длинное многочленное сложносочиненное словосочетание, в котором в качестве подчиненного субъекта фигурировал гадский непокорный аэролапоть, а в роли доминирующих предикатов поочередно выступали йокарный мамай, йопонский йог, чур-байконур, не-пришей-кобылехвост, вся королевская конница, орбитальная станция «Мир», Красная Армия, бирманский генерал Сучинда Хиранпрыг и прочие противоречивые феномены окружающей действительности. Надо думать, в общем потоке информации промелькнули волшебные звуки позабытого пароля. В итоге — грохнуло, жахнуло, заволокло дымом. Беспилотный мокасин ломанулся строго ввысь, к солнцу.