Смутное время (СИ) - Увалов Валерий

Осознавая, что снаряды у меня не бесконечные, я сразу же начал готовиться к альтернативному ведению боевых действий. И единственная альтернатива в моих условиях — это боевые жуки, которых я успел наплодить приличное количество. На объемной схеме огромное зеленое пятно занимало две третьих верхнего кольцевого тоннеля. В таблице доступных единиц напротив графы «Боевые жуки» высвечивалось число три тысячи триста двадцать шесть. Через долю секунды шестерку сменила цифра семь, а затем и восемь. Жуки продолжали появляться в моих жутких лабораториях, но сейчас это уже было неважно. Боеприпасы подходили к концу, и пора было опробовать свое детище в настоящем бою. Конечно, я провел множество экспериментов, проверяя, на что эти генетические монстры способны, и надеюсь, что все получится. Потому что в противном случае мне придется обрушить тоннель и перекрыть себе путь наверх, о чем не хотелось думать.

Вернувшись обратно в Волка, я обернулся и посмотрел на колышущееся море жуков. Они занимали все видимое пространство, уходя за поворот тоннеля. Я не предусматривал это, но жуки почему-то не могли стоять на месте и периодически переставляли лапы, шевелили своими пиками и массивными телами. Вся эта колеблющаяся масса вызывала легкое отвращение — ну не привыкла человеческая психика к подобному зрелищу. Хотя если сравнивать свою реакцию вначале, то прогресс налицо.

В передних рядах переминалась сотня жуков, которых я смог облачить в импровизированные доспехи, изготовленные из корпусов погибших роботов. Можно было и больше приодеть, но поджимало время. Именно они как самые защищенные будут ударным кулаком, который расчистит путь остальным. По крайней мере, я на это надеюсь.

Тараканы начали оттаскивать в сторону пушку, освобождая проход.

— Пора, — произнес я, глядя, как очередная партия роботов разбирает завалы.

В этот момент у меня появилось чувство предвкушения хорошей битвы, решающей битвы. И, поддавшись порыву, я расставил руки в стороны, а ногами уже ощущал вибрацию от множества ударяющих по полу лап. Стремительные силуэты проносились рядом, подныривали под руки, огибали по сторонам и устремлялись внутрь переходного тоннеля. Я лишь ощущал небольшие толчки, когда какой-нибудь жук слегка касался меня. Это было красиво — живая масса из жуков, пыталась заполнить все проходное сечение тоннеля. Они пытались двигаться по стенам, потолку, но самым эффективным способом оказалось перемещение по спинам своих собратьев.

Я вывел перед собой изображение с разведывательных муравьев, которые находились по ту сторону тоннеля, и увидел эпическую картину. Все вражеские роботы, которые в этот момент находились недалеко от выходной арки тоннеля, вели огонь по некой шевелящейся массе, закупорившей выход. Но жуки унаследовали те же свойства, что и их прототипы, — они насекомые, то есть способны двигаться без части тела, без головы и с множеством других повреждений. В общем, их трудно остановить просто стрелковым огнем, поэтому когда количество поступающих в тоннель жуков превысило некое критическое значение, то эта шевелящаяся масса выплеснулась внутрь помещения электростанции.

Мелких роботов, которые составляли основную часть вражеских подразделений, просто смело, и они быстро исчезли под ковром из хитиновых спин. Но Великаны так просто не сдавались — в плотной толчее они уже не могли использовать свое оружие и лишь отмахивались им как дубинкой. По крайней мере, те, до которых уже добралась лавина из жуков. Я навел фокус на одного из таких Великанов, как раз в этот момент он взмахнул своим оружием, и в сторону полетели отдельные части жуков, а затем еще и еще. Он, словно косой, уменьшал поголовье напирающих жуков, создавая перед собой зону отчуждения, но и этому вскоре настал конец. Лавина жуков обогнула его и стала накапливаться позади. Насекомые атаковали Великана со всех сторон, пытаясь пробить броню, висли на его конечностях, одновременно наваливаясь своей массой. Его движения замедлялись, и, в конце концов, Великан не смог устоять и рухнул на живот. Жуки тут же полностью покрыли его своими телами, продолжая остервенело наносить удары. И вот сначала вверх улетела одна рука, вторая, а затем их участь повторили и ноги, после чего жуки потеряли интерес к жертве и понеслись дальше. Может, Великан еще продолжал функционировать, но сделать он уже ничего не мог.

После этой расправы я приказал муравью взять панораму. Жуки, как водная стихия, заполняли все имеющееся пространство и устремлялись по металлическим подъемам выше, на следующий уровень. Острая фаза боя продлилась не более пяти минут, что сильно меня удивило. Я даже немного испугался, так как представил сотни тысяч таких особей, что вполне достижимо. И как их остановить в этих узких коридорах и переходах, если вдруг они выйдут из-под контроля? Но это была лишь мимолетная мысль, которая тут же испарилась.

Еще не все жуки втянулись в тоннель, но я решил больше не ждать и сам двинулся вперед. Пока шел, генетические мутанты пытались не зацепить моего Волка и в тоннеле вокруг меня словно образовался пузырь свободного пространства. А когда вышел с той стороны, то оказался в круге пустого пространства, диаметром десять метров, который двигался вслед за мной. Конечно, на полу оставались отдельные части насекомых, впрочем, долго они тут не пролежат. За жуками сюда войдут рабочие муравьи и утащат всю органику на базу — она еще послужит пищей для новых поколений.

Подойдя к растерзанному Великану, я убедился, что тот все же еще функционирует. Он продолжал вертеть башкой и шевелил своими обрубками. Недолго думая, занес над ним ногу и со всей доступной силой опустил ее на голову поверженного врага. В сторону брызнули искры от встречи металла с металлом, после чего я посмотрел наверх и произнес:

— Королева, пора нам подниматься. Уверен, что нас там уже заждались.

Глава 12

Звездная система Хадар. Орбита планеты Оршу

Множество обломков, разнообразного мусора и даже тел погибших кружилось на орбите. Гравитация уже сделала свое дело, и за несколько десятков оборотов все это растянулось в кольца вокруг планеты, видимые невооруженным взглядом. Под излучением трех звезд то тут, то там вспыхивали маленькие искорки отраженного света. И если не думать, из чего состоят эти кольца, то картина выглядела даже красиво.

Челнок сделал резкий маневр, огибая очередной обломок, и, ощутив силу, которая прижала к борту, Лукашевич машинально перевел взгляд в другой иллюминатор. Там, в черноте космоса, висело огромное стальное веретено станции, которая, словно мелкой пылью, была облеплена сотнями черточек. Именно туда сейчас и направлялся челнок.

После завершения сражения оказалось, что большинство кораблей держались в строю просто на честном слове и самостоятельно передвигаться не могли, не говоря уже о прыжке в гипер. Поэтому пришлось горе идти к Магомеду, и станцию вывели из гиперпространства для ускорения логистики. А далее задействовали все корабли — как военные, так и простые буксиры, — чтобы стянуть более-менее целые фрегаты и платформы к станции. Но на этом проблемы не закончились. Портов для стыковки поврежденных кораблей, естественно, не хватало, и, подлетая к станции, Лукашевич наблюдал удручающую картину. Множество фрегатов, неспособных удержаться на месте, просто спускали прямо на корпус станции. И они, словно выбросившиеся на берег израненные рыбы, беспорядочно лежали там, дожидаясь своей участи.

— Говорит башня. Челнок, бортовой номер три, три, семь, для вас освободили стыковочный шлюз номер пять.

Голос диспетчера отвлек Лукашевича от созерцания окружающего пространства, и он посмотрел прямо по курсу.

— Двигайтесь строго заданного коридора и будьте осторожны, движение очень оживленное.

— Челнок три, три, семь. Понял вас, башня, направляюсь к шлюзу номер пять, — ответил пилот.

Движение действительно было оживленным. Помимо военных кораблей, пытавшихся занять место возле выносных стыковочных стрел, большую часть пространства у доков занимали снующие туда-сюда челноки, и их было очень много. И это сказывалось на манере управления пилота челнока, где сейчас находился Лукашевич. Он постоянно отклонялся от заданного маршрута, пытаясь увернуться от столкновения, раз за разом возвращаясь на прежний курс. Такая толчея напомнила Лукашевичу уже позабытые оживленные трассы родного города Минска, навеяв как приятные воспоминания, так и грусть.