От Алари до Вьетнама - Базыр Вампилов

Профессор ознакомился с рукописью и посоветовал Цыбикову самому поехать в Тибет после окончания университета. Позднеев рекомендовал своего ученика совету Русского географического общества, которое и субсидировало поездку. Секретарь Общества А. В. Григорьев, о котором Цыбиков всю жизнь вспоминал с благодарностью, немало сделал для того, чтобы как следует снарядить молодого ученого в экспедицию.

Цыбиков отправился сначала на родину, в Забайкалье. Там он долго и безуспешно подыскивал себе попутчиков-паломников. В конце концов в октябре 1899 г. он выехал один в Ургу. Там путешественник прожил до 25 ноября.

Русский консул Я. П. Шишмарев и секретарь консульства В. В. Долбежев снабдили его документом — «билетом на четырех языках: русском, китайском, тибетском и маньчжурском». Цыбиков нанял четырех верблюдов и в сопровождении слуги-бурята тронулся в путь.

«Пускаясь в путешествие, как простой бурят, — писал он, — я должен был считаться с предубеждениями местного населения. Поэтому нечего было и думать о собирании каких-либо естественнонаучных коллекций, съемке местности, ведении правильных наблюдений и т. и. Взятый с собой фотографический аппарат и термометр Реомюра пришлось держать под замком вплоть до Лхасы. При себе я постоянно имел только маленькую записную книжку, куда заносил ежедневно заметки, даже и в этом скрываясь от любопытных глаз»{68}.

Цыбиков был ученым, и только ученым, с этой точки зрения он и судил обо всем, что видел. Его замечания об общественной жизни и государственном стро Тибета поражают читателя трезвостью взглядов и достоверностью характеристик.

После возвращения Цыбикова на родину, еще до выхода в свет его работы «Буддист-паломник у святынь Тибета», в Тибет удалось проникнуть англичанам. В 1903 г. английское правительство отрядило туда военную экспедицию под начальством полковника Юнгхазбенда, получившего печальную известность из-за жестокого обращения с местным населением, оказавшим захватчикам отчаянное сопротивление.

Последовавшие за армией любители приключений кинулись описывать и фотографировать Тибет. Но, несмотря на появление в западной литературе работ о Тибете, записки Цыбикова не утратили своего значения и своей актуальности: сделанные им фотографии до сих пор представляют большой интерес.

Книга Цыбикова написана простым, необычайно выразительным и емким языком. Читатель как бы путешествует вместе с ученым.

Вернемся, однако, к двум путешественникам и четырем верблюдам, которые выехали из Урги с караваном алашанских монголов, приезжавших в город для продажи риса и проса.

Первая часть пути, самая легкая, закончилась в городе Ямунь-хото, местопребывании алашанского вана.

Отсюда путешественники направились в ламаистский монастырь Гумбум, основание которого связано с именем Цзонхавы. В Гумбуме Цыбиков провел три месяца. Кроме хозяйственных дел, связанных с подготовкой к длительной поездке, он занимался и научной работой: начал изучать и переводить на русский язык тибетский труд «Ламрим», автором которого считается тот же Цзонхава. Помогал Цыбикову в этом занятии живший в монастыре бурятский лама Шагдур. Работа над «Ламримом» продолжалась и позднее — во время путешествия в Лхасу и по возвращении на родину. Перевод этого труда был опубликован спустя несколько лет во Владивостоке{69}. В издание вошли тексты на монгольском и русском языках.

За время пребывания в Гумбуме Цыбиков ознакомился с нравами местного духовенства. Он пишет, что многие ламы вообще не умеют читать, монастырские правила не отличаются особенной строгостью, женщины свободно допускаются в обитель и даже могут оставаться там на ночь, устраиваются попойки.

Три недели ушло на поездку в соседний монастырь Лавран. Путешествие туда было довольно опасным, так как на дороге пошаливали разбойники-тангуты. Слуга заявил Цыбикову, что он не поедет дальше, так как боится разбойников. Пришлось взять себе в помощники бурятского ламу, едущего в Тибет на богомолье.

Во время пребывания в Гумбуме Цыбиков столкнулся с неизвестной ему до той поры народностью — саларами. Они — мусульмане, и поэтому Цыбиков называет их «китайскими татарами». В одной из местных саларских деревень началось последнее дунганское восстание — 1893–1894 гг.{70}. Причиной его послужило похищение жены мусульманина-салара жителем соседней китайской деревни.

«Конец смутам, — пишет Цыбиков, — положили китайские войска…» 24 апреля 1900 г. караван, к которому присоединился Цыбиков, выехал в Лхасу. День этот был специально определен по просьбе богомольцев ламами-гадателями. Собравшихся в путь было более 150 человек. По обычаю, выбрали старшину каравана — казначея одного гумбумского ламы. Все были вооружены. Началось медленное движение с пяти-шестичасовыми переходами. Дорога была трудной, людей и вьючный скот одолевали комары. Время от времени их настигали песчаные бури. Описывая одну из них, Цыбиков рассказывает:

«Ни зги не было видно. Мы слезли с лошадей, но не развьючивали животных, чтобы не потерять в песке мелких вещей. Держа животных за поводья, мы легли на землю и проспали до утра».

Местные жители рассказывали Цыбикову о русских путешественниках, проходивших через эти места, особенно часто вспоминали они Пржевальского.

В середине июля паломникам начали попадаться посты тибетских солдат, поставленных «для надзора за русскими». У монастыря Накчу-гунва было устроено что-то вроде таможни. Настоятель монастыря назначался из самой Лхасы, он выдавал разрешение путешественникам на въезд в сердце Тибета. Здесь-то и начались у Цыбикова неприятности. Начальник каравана заявил ему, будто бы едущие с ним монголы поговаривают, что среди бурят есть «один светский человек с русскими манерами». Начальник советовал, чтобы не задержали всех, дать настоятелю взятку. Намек был настолько ясен, что Цыбикову пришлось раскошелиться. Кроме того, он сам отправился к святому отцу, захватив с собой «типичнейшего из ехавших с нами бурятских лам».

Однако настоятель не обратил на обоих никакого внимания и разрешил каравану двигаться дальше. Опять начались медленные переходы. Через реки кладь и животных переправляли в кожаных лодках длиной до трех метров, люди перебирались по цепным мостам. 3 августа поднялись на перевал Го-ла, отсюда в ясную погоду уже были видны золотые крыши храмов Лхасы и дворец далай-ламы Потала.

Цыбиков радовался не менее благочестивых богомольцев. Близка стала цель путешествия, на которое он потратил около девяти месяцев.