Империя: Великий царь - Алексей Живой

– Лучники! – махнул рукой Тарас, решив повременить с баллистами. Слишком плотным был контакт между бойцами. А в том месте, где красная линия слилась с черно-золотой, пока преобладала красная. Промахнись он или лопни горшок в воздухе, можно было сжечь много своих воинов.

Рой стрел накрыл волну персидской кавалерии. Конечно, большинство потерь пришлось на второй эшелон всадников, еще только показавшийся на перевале и наседавший на своих сзади. Но и это оказалось ощутимой подмогой. Десятки мертвых персов, пронзенных стрелами, повалились со своих коней, еще не достигнув копий спартиатов. А лучники продолжили пускать волну за волной. Впереди, однако, все осталось без изменений. Персы продолжали теснить яростно сопротивлявшихся гоплитов. И Тарас немного заволновался, поскольку уже давно не мог в этой схватке разглядеть поперечный гребень из перьев на шлеме царя Леонида.

– Никомед! – подозвал лучшего гастрафетчика Тарас, заприметив одного из персидских вожаков, дравшегося лучше других, – видишь вон того перса, что бьется одним из первых?

Никомед, уже давно натянув тетиву и приладив короткую смертоносную стрелу, кивнул, всмотревшись в месиво схватки, происходившей почти под ними.

– Попадешь?

– Да, господин Гисандр, – уверенно заявил боец.

– Только смотри, не промахнись, – предупредил Тарас, – вокруг него спартанцы.

– Не промахнусь, – успокоил хозяина «снайпер», принявшись выцеливать жертву.

Перс, то и дело вздыбливая коня, бросал его на медные щиты, образовавшие перед ним сплошную стену. Рубил спартанцев своим массивным мечом, в то же время успевая отбивать удары их копий щитом. Его панцирь сверкал на солнце, а черный балахон лишь оттенял его, делая вожака конных персов хорошо заметным на фоне красных плащей, окружавших его со всех сторон, кроме спины. Долгое время он казался словно заговоренным, гарцуя на своем коне посреди воинов Спарты. И смерть уже много раз слетала с его клинка.

Но вдруг он дернулся, нелепо раскинув руки, и Тарас увидел, что из его груди торчит арбалетный болт. Завалившись на круп своей лошади, знатный перс, – а в этом Тарас не сомневался, даже не зная его имени, – выронил щит и меч, а потом сполз под копыта коню, где был тотчас затоптан гоплитами. Спартанцы с остервенением закололи его коня, а затем насадили на копья еще двух персов, гарцевавших на острие атаки, тем самым немного выровняв линию обороны.

– Молодец, Никомед, – похвалил стрелка Тарас, – не знаю, кого ты «свалил», но птица наверняка высокого полета. Царь персов тебе этого не забудет. А от меня получишь награду, если выживем.

Но для Никомеда, судя по его довольной физиономии, эти слова уже были лучшей наградой.

Тем временем над смятыми шеренгами спартанцев разнесся боевой клич «Лакедемон!!!». Бойцы удвоили натиск, яростно работая копьями, и вскоре красная линия выдавила с перевала черно-золотую, восстановив оборону такой, какой она была до начала атаки.

– Прекратить стрельбу! – приказал Тарас лучникам, которые «скосили» за это время немало персидских всадников. Теперь перед его глазами вновь были лишь спины гоплитов, облаченные в красные плащи, и медные шлемы с гребнями, спускавшимися до самых плеч.

Первый удар персов спартанцы выдержали, хотя потери на этот раз были очень впечатляющими. Еще никогда Тарас не видел, чтобы спартанцы за столь короткий промежуток времени потеряли так много своих солдат. Счет убитых сразу пошел на десятки. Царь Леонид остался в живых – Тарас рассмотрел-таки его шлем среди наступавших спартанцев, – но и он, вероятно, понимал, что победа далась слишком большой ценой. Впрочем, выбирать не приходилось. Спартанцы, наконец, столкнулись с достойным противником.

Передышка и радость от первой победы длилась не долго. Вскоре передние шеренги вновь всколыхнулись – на этот раз в атаку пошли пехотинцы, все те же «бессмертные». Мардоний, а значит, и сам Ксеркс, явно знал, кто обороняет перевал на пути к сокровищам Дельфийского оракула, раз решился на то, чтобы сразу пустить в бой свои лучшие силы. И отступать ни та, ни другая сторона явно не собирались.

Вскоре «бессмертные», окатив дождем из стрел, опять потеснили спартанцев с перевала, отвоевав у них метров сорок пространства. И Тарас решился на применение баллист. Враги были видны отчетливо.

– Давай, Темпей, – проговорил он, – пришел твой час.

Алхимик поджег фитиль у первого горшка и дал знак прислуге четырех ближних машин сделать тоже самое. Торсионы отработали надежно. Первый горшок, просвистев над шлемами спартанцев, врезался в порядки персидских пехотинцев, превратив несколько бойцов в кровавую кашу. Звука падения Тарас не услышал из-за криков, но горшок разбился о камни. Жидкое пламя пролилось под ноги персов, и крики ярости мгновенно сменились на вопли боли и отчаяния. Еще несколько горшков следом ударили в плотные ряды персидских пехотинцев, образовав среди них пустое пространство, залитое огнем. «Бессмертные» корчилась от боли и кричали так, что Тарас слышал их вопли со своего места. Объятые пламенем люди-факелы метались из стороны в сторону, мешая своим атаковать и попадая под спартанские копья.

Баллисты произвели еще один залп, затем новый, усилив панику среди персов. А спартанцы, воспользовались возникшим замешательством, сомкнули щиты, запели гимн Аполлону и перешли в контратаку. Удар был столь мощным, что остатки черно-золотых пехотинцев были отброшены с перевала и рассеяны. Затем, достигнув середины горы, воины Леонида вернулись на перевал. После чего в сражении наступило небольшое затишье.

– Передайте привет Мардонию! – крикнул вслед отступавшим персам со скалы Тарас, не без основания считавший себя виновником этой первой победы. – И своему царю! Пусть возвращается обратно в Персию, здесь он никогда не пройдет.

Он видел со своего места, как Леонид махнул ему рукой, словно благодарил за хорошую стрельбу, низвергнувшую на головы персов божественный огонь. Затем царь построил своих гоплитов и пересчитал потери. Сколько было убито спартанцев за несколько первых часов боя, Тарас не понял, но видел, что сквозь образовавшиеся между шеренгами проходы, назад отнесли не один десяток мертвых граждан Лакедемона, исполнивших свой долг до конца.

– Если так пойдет дальше, – озадачился Тарас, посмотрев на стоявшего рядом Темпея и вспоминая про фокидскую стену, защищавшую тыл спартанцев у Фермопил, – то скоро нам придется вызывать из Спарты вторую армию. Впрочем, еще рано. Солдат у нас достаточно. И горшков тоже, верно, Темпей?

Алхимик уверенно кивнул.

– Да мы сделали всего три залпа, господин Гисандр. Можем тут стоять еще долго, если персы не станут атаковать чаще.

– Персы отсюда так быстро не уйдут, – «успокоил» его Тарас, – так что, при следующей атаке будем беречь горшки.

Он посмотрел на скалу, что нависала у них над головами и перевалом. Затем, бросил взгляд на выстроившихся под ней периеков-копейщиков. Отвел Темпея в сторону от баллист и вполголоса уточнил:

– Ты заложил горшки со взрывчаткой, как я тебе приказал?

Темпей молча кивнул, все поняв с полуслова.

– Молодец. Но это на крайний случай. Перевал широкий, весь не перегородить, конечно, но зато можно устроить могилу для множества персов, если взорвать аккуратно.

На этот раз ожидание следующей атаки затянулось почти на час. Но когда он истек, под перевалом вновь появились пехотинцы «бессмертных». Мардоний кинул их в новый штурм, и на этот раз персы были более удачливы. Отборная пехота персов яростно сшиблась со спартанцами, тесня их по фронту и словно желая отомстить за смерть своего командира у Фермопил. Леонид отражал волну за волной, но все же под напором «бессмертных» спартанские гоплиты попятились назад. И тут в дело вновь вступили лучники и баллисты, забросавшие наступающих огнем.

Битва продолжалась с переменным успехом весь день до самой ночи и не прекратилась даже с наступлением темноты. То и дело Тарас, против воли израсходовавший уже едва ли не половину боезапаса, отдавал команду одному из расчетов «подсветить поле боя». И на перевале ненадолго вспыхивал яркий костер, в который раз заставляя персов бежать в панике.

Командиры персов уже давно заприметили те самые машины, что сеяли смерть среди солдат еще у Фермопил. Тогда, впервые столкнувшись с этим грозным оружием, персы поначалу приняли летящие с небес горшки с огнем за гнев греческих богов, заживо сжигавшего солдат Ксеркса. А теперь они воочию видели тех, кто посылает им эти «гостинцы». И это были не боги, а обычные смертные. Несколько раз персы предпринимали безуспешные попытки прорваться и захватить эти странные сооружения, но каждый раз спартанцы отбивали их яростные атаки.

Лишь к рассвету битва прервалась, а персы отошли ко второму перевалу, чтобы зализать раны, усеяв весь склон горы трупами в черно-золотых балахонах. Спартанцы тоже воспользовались затишьем, чтобы унесли погибших и заменить уставших бойцов из передних шеренг на свежих. Благо по сравнению с Фермопилами резервов у них пока хватало.